— Да не стоит, — отмахнулся Хрущёв. — Работа такая. Я ещё что хотел спросить, вот мы весной решили большую ракету-носитель с морским стартом делать. А что-то конкретно из полезной нагрузки для неё уже проектируется? Что возить-то будем на этакой дуре?
— Делаем, Никита Сергеич, — кивнул Королёв. — Первым делом — запустим тяжёлую орбитальную станцию. Это будет не просто станция, а экспериментальный завод на орбите.
— Завод? То есть, то, что мы тогда обсуждали? (АИ, см. гл. 02-39)
— Скажем так. Всякие сверхчистые вещества, особо крупные монокристаллы, полупроводники, стекло и керамику, уникальные лекарства в космосе получать можно, — подтвердил Королёв. — Пока это теоретические выкладки, и, чтобы их подтвердить, нужны эксперименты в невесомости. Я в ИАЦ в информационных материалах рылся, и вот что выяснил. (http://www.tixomiroff.500mb.net/pages/Tecnology.html?ckattempt=1)
— Начиная с середины 70-х «той истории» примерно в течение 10-15 лет технологические эксперименты в космосе на наших орбитальных станциях активно проводились. Но была одна трудность — малые объёмы станций «Салют» и «Мир», а потом и международной космической станции. Ведь их модули выводились на «Протонах» и «Шаттлах», с ограниченной грузоподъёмностью и диаметром. А в 73-м американцы в «той» истории запустили свою орбитальную станцию «Скайлэб», взяли третью ступень носителя «Сатурн-1B» и в пустом водородном баке оборудовали обитаемый отсек. Получилась огромная бочка, очень просторная. Весила эта дура 77 тонн, при длине 24 метра и максимальном диаметре 6,6 метра.
— Ничего себе хоромы... — пробормотал Хрущёв.
— А я о чём! — Сергей Павлович улыбнулся. — Американцы такой возможностью распорядиться по-умному не сумели. Было всего три экспедиции на станцию, по три человека в экипаже. А теперь представьте, что мы сможем выводить на орбиту «Тетисом» модули по 450 тонн! Целую лабораторию со всеми научными приборами и обитаемым отсеком на 10-20 человек экипажа можно вывести одним пуском! Следующим пуском пристыковать к ней технологический модуль — ещё один корпус, уже с автоматическими линиями. И так далее, набирать конструкцию из нескольких модулей.
— Сырьё-то всё равно с Земли возить придётся! Дорого! — напомнил Хрущёв.
— Так экипаж так или иначе придётся снабжать продовольствием и водой, из воды получать кислород, вывозить мусор со станции. Для первых экспериментов достаточно будет в грузовой корабль положить, скажем, сотню килограммов кремния, — пояснил Королёв. — А когда завод уже будет работать в отлаженном технологическом цикле, да ещё и в автоматическом режиме, можно этого кремния забрасывать туда четыре сотни тонн раз в 10 лет, а готовые кристаллы вывозить на грузовых кораблях, опять-таки автоматически.
— И это — только начало. Потому что основной производственной базой в космосе должна стать Луна. Вот туда-то и будет забрасывать «Тетисом» сотни тонн оборудования. Но об этом говорить ещё рано.
#Обновление 27.02.2016
— Но ведь мы уже можем выращивать достаточно крупные кристаллы кремния на Земле, — напомнил Хрущёв. — Всё-таки возить с Земли на орбиту сырьё, а потом спускать с орбиты продукцию очень дорого. То же самое и с лекарствами. Я ещё могу понять проведение каких-то научных экспериментов, для которых требуется невесомость и вакуум, но производство? Золотое производство получается. Если говорить о производстве, надо прежде всего считать себестоимость. Я всё же думаю, что в обозримом будущем орбитальная станция будет, скорее, филиалом НИИ, чем заводом.
— Как минимум, производственные эксперименты в невесомости проводить необходимо, — ответил Королёв. — Если мы всерьёз собираемся колонизировать Луну и Марс, нам придётся научиться производить если не всё необходимое для этих колоний, то хотя бы самые простые и тяжёлые элементы вне Земли. Не возить же с Земли на Марс, к примеру, стальной или алюминиевый прокат? Корпусные конструкции крупных кораблей логично собирать, да и изготавливать, на орбите. Сделать солнечную печь...
— Космическая металлургия? Астероиды плавить хотите? — Никита Сергеевич прищурился, глядя на Главного конструктора.
— Да, без этого будет трудно обойтись.
— Эксперименты, конечно, проводить будем, — согласился Первый секретарь. — Но я бы вам рекомендовал для начала обратить внимание на разные композитные конструкции из стекловолокна, базальтоволокна, с отвердителем, на надувные твердеющие оболочки. Ведь в космосе обтекаемость не нужна, так?
— Конечно, — подтвердил Королёв. — Действительно, можно собирать пространственные рамы из намотанных из стекловолокна стержней, да и баки из волокна мотать можно. Но для этого так или иначе нужно длинное производственное помещение, и «солнечный автоклав» для отверждения деталей. Зато такие конструкции будут очень лёгкими, соответственно, на разгон будет уходить меньше топлива.
— А если они лёгкие, то зачем тащить в космос тяжёлое оборудование для их изготовления? — спросил Хрущёв. — Делать их на Земле будет всяко дешевле, а наверху только собирать.
— Собирать тоже не так просто, орбитальный стапель нужен, иначе корабль кривой получится, — усмехнулся Главный конструктор. — А кривой корабль не полетит — вектор тяги должен проходить через центр масс, иначе кувыркаться будет. Тут нам помогут эти лазерные измерители, что для строителей выпускать начали. В общем, подумаем на этот счёт, Никита Сергеич, обязательно подумаем.
Хрущёву приходилось решать проблемы не только космической металлургии, но и вполне земной. Множество начатых в народном хозяйстве проектов требовали всё больше металла. Были отменены программы строительства большого количества дизельных подлодок нескольких проектов, аппетиты танкистов в части постройки танковой армады тоже были значительно сокращены. Но были достроены 9 крейсеров — 2 проекта 82 и 7 модифицированного проекта 68, строился авианосец, новые эсминцы, атомные подводные лодки, десантные корабли — на всё это требовалось много стали.
Появились и другие потребители — атомная промышленность и железная дорога, где шла замена старых лёгких рельсов на новые, более тяжёлые и грузоподъёмные. Наконец, пошли в производство контейнеры, строились суда-контейнеровозы. И всё это требовало металл, металл, металл.
Однако основным потребителем оказалось жилищное строительство. Гигантское количество металла уходило на арматуру, на стальные колонны и различные виды проката. Вот тут Никита Сергеевич и понял, с чего он в «той истории» пускал под нож старые танки и артиллерию.
Нехватку металла Госплан, к его чести, спрогнозировал заранее. Более того, постарался заблаговременно её скомпенсировать. Для этого строились новые предприятия как в СССР, так и за его пределами. Ещё во время Великой Отечественной войны было запланировано строительство Карагандинского металлургического завода в городе Темиртау в Казахстане, намечено строительство Ковдорского горнообогатительного комбината в Мурманской области, освоение Михайловского и Стойленского месторождений, входящих в Курскую магнитную аномалию. Война спутала все планы, строительство было начато уже в 50-х.
Образование мировой системы социализма требовало развития и индустриализации вошедших в неё стран. Уже в 1952-м году началось строительство металлургического завода «Хунедоара», в Румынии, с 1953-го — металлургического завода в болгарском городе Перника, он дал металл уже в 1958-м году. С 1954-го строился Краковский металлургический завод в Польше, с 1956-го к процессу индустриализации подключились КНДР и Индия. В Корее строился металлургический завод им. Ким Чака, в Индии — один из крупнейших в мире — металлургический комбинат в Бхилаи.
С 1958-го началось строительство второй серии заводов: имени Берута и завода качественных и легированных сталей «Варшава» в Польше, ещё одного металлургического завода в Романе, Румыния.
