На улице намного посветлело по сравнению с тем, как было, когда они вошли в театр, почти все звезды исчезли в первых лучах зари.

- Сюда. Быстрее! - сказал Билли, хватая Кейт за руку и ведя ее вправо. По-прежнему сжимая вагу, он остановился, чтобы продеть ее в ручки двери заднего выхода из театра, потом побежал к маленькой аллее через дорогу.

- А что если он не... - начала Кейт.

Ее вопрос потонул в заглушенном треске, потом в скрежете, таком громком, что казалось, вся техника в мире одновременно ломается. Долю секунды спустя огромный столб пламени вырвался из подвала на крышу единым перевернутым ударом молнии, от него отрывались более мелкие красные сполохи, направленные вверх. Быстро один за другим последовали три взрыва, отчего стена театра наклонилась вперед, а потом затряслась, как нефтяной танкер, в который ударила торпеда. Меньше чем через минуту все сооружение превратилось в огромный костер, быстро исчезавший под непроницаемой стеной дыма и пыли.

- Сработало, - сказал Билли.

Кейт, слегка улыбаясь его скромности, лишь кивнула.

Первоначальная радость утихла мгновение спустя, когда они увидели сквозь отверстия в здании силуэты бьющихся умирающих Гремлинов, пляшущие фигуры, которые на мгновение поднимались из пламени, и сразу падали обратно.

- Почему нам пришлось сделать это? - спросила Кейт, гладя в сторону.

Билли не ответил. Без сомнения, он будет потом об этом думать, но в данный момент он должен был удостовериться, что эта работа, хотя и неприятная, по крайней мере, полностью завершена. Их позиция на аллее давала им прекрасную возможность видеть все три выхода из театра. Кейт опустила глаза, а Подарок зарылся в рюкзак, чтобы не видеть пламени, но Билли не спускал глаз со всех трех выходов.

Прошло еще несколько минут. Рев, вначале такой громкий, что, казалось, он доносился не только спереди, но и сзади, постепенно уменьшился до непрерывного шипения. Все признаки движения в театре также исчезли.

- Наверное, мы расправились со всеми, - наконец сказал Билли.

Но как только он произнес эти слова, одинокая фигура выпрыгнула из парадной двери быстро разрушающегося здания, постояла мгновение, как будто в шоке, потом покачала гривастой головой и побежала по улице.

- Нет... - услышал Билли собственный голос. - Нет... нет... нет!

- Ну, они не помешают мне попасть в собственный дом, - прокричал Рэнд Пельтцер через плечо, побежав от круглосуточной бензоколонки к машине.

Заправщик не заслужил, чтобы на него орали, подумал Рэнд, особенно принимая во внимание то, что он давал дружеский совет, но у Рэнда была ужасная ночь, и нервы его были на пределе. Напряжение началось во время коммерческой встречи, когда он начал волноваться представляя, как будет добираться домой по заснеженным дорогам. Волнение его возросло, когда он не смог дозвониться до Линн, и превратилось почти что в панику, когда он услышал первые сообщения о странных событиях в Кингстон Фоллз и вокруг него. Вскоре после полуночи Рэнд решил, что не может больше придерживаться своего исходного, безусловно, разумного плана и ночевать в мотеле, чтобы переждать, пока рабочие очистят дороги. Ему нужно было узнать, все ли в порядке с его близкими. Через несколько минут, когда последние коммерсанты расходились по комнатам или шли в коктейль-бар по соседству, Рэнд сел в машину и поехал домой.

После бензозаправки, где он услышал рассказ о последних событиях в Кингстон Фоллз, а также передачу официального предупреждения о том, чтобы люди старались по возможности избегать города, Рэнд остановился у дома матери Линн. Она не особенно обрадовалась, когда ее разбудили в такой неурочный час, но поняла, что Барни нужно забрать и отвезти домой. Сообразив, что теща легла спать очень рано и ничего не знает о происходящем, Рэнд решил не волновать ее зря. Извинившись за поздний приезд, он забрал пса и ничего больше не сказал.

Посадив Барни на переднее сидение рядом с собой, Рэнд поехал дальше к Кингстон Фоллз, надеясь, что сможет добраться туда к двум часам ночи.

Путешествие казалось бесконечным. Рэнд никогда не любил ездить по снегу. Он это ненавидел и избегал этого по мере возможности, даже если небо было чистое. Борьба ночью и в одиночку с плохими дорожными условиями была бы совершенно невозможна, если бы не такие чрезвычайные обстоятельства, как сейчас. Тем не менее, через двадцать миль он начал подумывать о том, правильно ли поступил. Ему приходилось делать один объезд за другим, и это так уводило его от цели, что несколько раз ему пришлось посмотреть карту дорог, чтобы узнать, где он. Дважды он неправильно повернул из-за плохой видимости, еще раз потому, что дорожный знак был неправильно установлен, и еще раз потому, что военный полицейский приказал ему свернуть на боковую дорогу, по которой он совершенно не собирался ехать. В течение все более отчаянного путешествия радио в машине передавало серию бюллетеней, которые вряд ли были созданы для того, чтобы уверить его, что дома у него все в порядке. Фаттерман погиб. Миссис Дигл погибла. Магазины и конторы, в которых он был всего несколько дней назад, превращены чуть ли не в руины неизвестными силами. Слухи о маленьких, но свирепых чужаках, опустошающих город и нападающих на людей. Большинство средств связи в лучшем случае выведены из строя. Большая часть населения города либо прячется, либо уезжает, как беженцы во время войны. Военные моряки приближаются. Постоянные уговоры не тревожиться, кажется, лишь увеличивают ощущение тревоги. Это совершенно невероятно. Он не догадывался, что он, примерный гражданин Рэнд Пельтцер, - это именно тот человек, который фактически несет ответственность за хаотичное нагромождение событий.

В пятом часу, когда нервы его были на пределе от постоянных объездов по снегу и от неизвестности судеб Линн и Билли, он свернул с Сорок Шестой дороги на Мейн Стрит, подъехав к Кингстон Фоллз с юга, а не с востока, как делал обычно. Прямо перед собой он видел оранжевое сияние и сильный дым. Зрелище усугублялось тем, что не было пожарных машин, сирен, любопытных зрителей или транспортной полиции. Насколько он понимал, это был большой пожар, который горел себе, пока население города, официальные лица и другие люди просто не замечали его. Или, думал он, может быть, уже нет населения...

- Нет, - взмолился он. - Только бы с ними все было в порядке. Пожалуйста...

Рэнд хотел пообещать что-то изменить в своей жизни в качестве платы за исполнение своей молитвы, но никак не мог придумать, что бы Бог мог пожелать от него.

- Я стану лучше, - сказал он наконец. - Я буду ходить в церковь каждую неделю.

Огонь, как он отметил, когда оказался уже в квартале от него, исходил из Театра Колони. Все здание оказалось разрушенным.

Притормозив, чтобы подольше посмотреть на выгоревшее здание, Рэнд покачал головой.

- Просто не понимаю, - пробормотал он. - Где все? Ни пожарных бригад, ни даже зевак. Это безумие. Это невероятно.

В этот момент его внимание привлекло быстрое и неожиданное движение справа. Прямо на его пути и всего в нескольких футах от машины улицу пересекал...

Кто? Резко нажав на тормоза, чтобы полностью остановить машину, Рэнд даже не понял, на кого он чуть не наехал. Существо было размером с собаку, но бежало на двух конечностях. И лицо, которое он увидел, не было похоже ни на что, кроме того, что он видел в фильмах ужасов или на Новый год. Это что, одно из тех маленьких существ, что описывали по радио?

Прежде чем он смог рассмотреть его, оно исчезло, бросившись от машины под тупым углом и побежав по тротуару в сторону универмага Монтгомери. В тусклом утреннем свете Рэнд увидел лишь зеленовато-коричневую спину, на которой блестело нечто вроде роговых пластин, это был как бы вид сбоку какой-то большой рыбы или рептилии. Быстро оглянувшись, существо исчезло в раскрытой боковой двери универмага.