Когда паника, вызванная этими мыслями, понемногу улеглась, Полоске на мгновение показалось, что его физическое состояние изменилось. Перед его глазами, там, ще раньше была только серая муть, появился просвет. Пытаясь продвинуться к нему, но не будучи в состоянии сделать это, он почувствовал новые приливы злости и отчаяния. Если бы он только мог освободиться на минутку! Только на одну минутку, чтобы можно было положить одну лапу на нижнюю челюсть существа по имени Подарок, другую на верхнюю, помедлить мгновение, чтобы насладиться зрелищем отчаяния и паники, а потом тянуть, рвать и крутить вниз.

Мысленный образ расправы порадовал Полоску, но это было ничто в сравнении с радостью, которую он испытал мгновение спустя. Она была вызвана внезапным открытием: ОH МОЖЕТ УБИТЬ ПОДАРКА... Бесчисленное число раз он пытался представить себе, как убивает его, но что-то в глубинах мозга неизменно отказывало ему в удовольствии даже представить себе это. Как будто эта мысль автоматически выключалась, даже не будучи реализованной. Теперь он вспомнил. Могтурмен, этот чертов благодетель, запрограммировал своих бесценных Могваев таким образом, что они не могли убивать друг друга и даже всерьез думать об этом.

Почему же теперь Полоска не только мог представить себе, как убивает Подарка, но и знает в глубине души, что это не просто фантазии, но что это непременно станет реальностью, когда они снова встретятся? На это мог быть только один ответ. ОН БОЛЬШЕ НЕ МОГВАЙ.

Если бы Полоска мог прыгать от радости, он непременно выразил бы свои чувства таким способом.

Теперь его мысли и чувства выкристаллизовывались по мере того, как в его физической оболочке происходили новые изменения. Светлая область, которую он видел перед собой, явно приближалась и становилась ярче. Полоска все явственнее ощущал, что у него есть тело, и что он не просто беспомощный пузырь, подвешенный в жидкой мыльной пене. Когда он напрягал все силы, ему казалось, что он может продвинуться к устью пещеры - к свету. Хотя сила света причиняла ему боль, он знал, что это болезненный путь, который он должен одолеть... - он теперь двигался более ощутимо, явно двигался, - который он должен пройти... - звук движения возрастал так быстро, что оглушал его, состязаясь с усиливающимся светом, и это облегчало его страдания, - должен пройти, чтобы...

Возродиться!

Внезапно, вначале сквозь густую дымку, а потом с удивительной ясностью Полоска снова увидел комнату. Кровать... столик для рисования... задернутые шторы на окне... все знакомые вещи.

И некоторые незнакомые. А именно - три огромных кокона вокруг него. Полоска с любопытством смотрел на них, и потребовалась почти минута, чтобы осознать, что он сам выбирался из верхушки четвертого такого же кокона. Это вызвало новый приступ паники. Может быть, эти четыре предмета - какие-то хищные растения, которые и сейчас пожирают его? Может быть, его "возрождение" - это лишь миг, на который он вырвался из плена этого голодного растения?

Яростно содрогаясь, он вращался, как пробка, которую выкручивают из бутылки, дыша ритмично в такт с движениями кулаков в сторону и вниз, вверх и в сторону, пока...

Плюх!

Правая рука Полоски вылетела, как ракета, из густой массы, поднялась высоко над головой в триумфальном приветствии.

Но какая рука! Явно не его. И все же она принадлежала ему - она двигалась, в соответствии с тем, что приказывало ей сознание. Глядя на нее, как человек, который медленно приходит в себя после долгого сна, Полоска понял - пришли сила и власть.

Он внимательно рассмотрел то, что уже не было маленькой пушистой лапой, рука была почти два фута длиной, очень мускулистая, покрытая твердой кожей с белыми, зелеными и коричневыми полосами. Она казалась скорее орудием разрушения, чем обычным инструментом для того, чтобы брать предметы и производить с ними действия. Каждый из трех пальцев оканчивался гигантским острым когтем.

Я уже не Могвай, подумал Полоска.

Я Гремлин.

Он не знал, откуда ему известно это слово, так же как не знал, как и почему произошло превращение. Эти подробности были в данный момент не важны. Важно было ощущение силы, которая готова реализоваться. Выбравшись из кокона, он величественно встал рядом с ним, глядя на свое тело. Слегка покачиваясь на кончиках огромных когтистых лап, он наслаждался сознанием того, что теперь, освободившись от слабого тела Могвая, он сможет удовлетворить те желания, которые томили его так долго.

Самое лучшее - что он не просто возродился, но при этом переоценил себя и свою стратегию. Дрожа от нетерпения, он пристально смотрел на остальные коконы.

"Быстрее, быстрее, быстрее! - шипел он им радостно. - У нас много дел, нам предстоит много веселья!"

Над разорванным коконом плавал легкий зеленый дымок, как будто кто-то брызнул зеленым аэрозолем. То, что сейчас проклюнулось, источало неприятный запах, острый, жаркий, слегка напоминающий запах ткани, сгоревшей под утюгом.

Он стоял в дверях лаборатории, вернувшись после того, как убедился, что в классе или рядом с ним не осталось учеников. По крайней мере, не надо будет немедленно ничего объяснять, и можно спокойно изучить то, что получилось.

Глядя на зеленый дымок, он колебался. В ванне прямо под облаком суспензии было новое существо, вылуплявшееся из кокона. Он смотрел на него всего несколько секунд перед тем, как позвонить Билли; ему потребовалось не много времени, чтобы понять, что это действительно не бабочка, а потенциально опасное животное. Оскал зубов - скорее клыков - показал ему это. Они еще были перед его мысленным взором - два ряда редко растущих, остро заточенных зубов, обрамляющих отверстие огромного широкого кроваво-красного рта такого же цвета, как злые глаза, рассматривавшие его, когда он быстро взглянул на животное.

Оно готовилось к первому выходу в свет. Куски кокона уже были на полу, и к ним прибавлялись все новые по мере того, как существо, беспрерывно вертясь, освобождалось от них. Внезапно осознав, что понятия не имеет, как обращаться с животным или как защититься, Хэнсон подумал, что ванна не задержит его надолго.

Стоя неподвижно, он осмотрел комнату. Шторы, которые он задернул, чтобы Могвай не кричал от боли, подали ему идею. Если это существо боится света, Хэнсон может воспользоваться этим для защиты. В данный момент в лаборатории было темно. Если животное освободится, то сможет спокойно ходить, куда захочет.

- А это нехорошо, - сказал Хэнсон.

Он подошел к выключателям и одну за другой включил лампочки по периметру лаборатории. Когда внешний круг осветился, он добавил света ближе к центру комнаты таким образом, что остался островок относительной темноты лишь в самой середине лаборатории. Увидев результат, он почувствовал себя более спокойно. Безопасная зона яркого света была менее чем в десяти футах от середины в любом направлении.

- Может быть, я на старости лет схожу с ума, - сказал себе Хэнсон. Но лучше сейчас перестраховаться, чем потом пожалеть.

Он уже решил, что ему нужно сделать анализ крови, чтобы сравнить его с полученными раньше результатами, и он подкатил тележку с инструментами к границе освещенной области. В чемоданчике был контейнер с десятками образцов и набором уже стерилизованных игл. Убедившись, что у него есть пара прочных перчаток, Хэнсон все-же не спешил действовать.

- С этим младенцем будет не так-то просто, - сказал он. - Наверное, мне надо приготовить взятку.

Быстро выйдя из лаборатории, пройдя через класс в холл около столовой, он купил сладкую плитку и начал разворачивать ее по пути обратно в лабораторию.

Потом, снова помедлив на краю освещенного пространства, он улыбнулся.

- Эй, - сказал он. - Вылезай. Ты что, боишься?

Пододвинув тележку к ванне, он заглянул внутрь.

Животное лежало на боку, все еще освобождаясь от остатков кокона. Когда оно увидело Роя, то уставилось на него холодным взглядом.

- Привет, мальчик, - улыбнулся Рой. - Как прошло твое путешествие в мир куколки?