Знали все, за исключением самого Криспа. И император решил первым делом известить его об этом.

— Но почему? — прошептал совершенно сбитый толку Крисп. — Для чего всё это?

— Ты слишком глуп дитя моё, — мягко и с улыбкой произнёс император, — иначе не стал бы задавать подобные вопросы. Или ты всерьёз полагал будто я смогу казнить твою жену и сына?

— Я думал, — только и мог пролепетать Крисп, но император его перебил.

— И ошибся. Я бы не поверил истории про персов даже если б не слышал весь разговор своими ушами.

— Как? — вскричал Крисп. — Ты не мог слышать!

— Ошибаешься, — возразил ему император, — и ты бы мог легко обо всём догадаться если б удосужился немного подумать.

— Охрана… — Криспа словно озарило, — вот почему они пропустили.

— Вот теперь ты на правильном пути, — император одобрительно закивал головой, — я же приказал им оставить на время свой пост и хранить обо всём молчание. Так что, ты их наказал совершенно напрасно.

— Значит это был ты…я ничего не понимаю, — вынужден был признаться Крисп.

— Пойдём со мной и я тебе всё постараюсь объяснить!

Император вывел из темницы и взяв под руку, медленно направился по коридору. Крисп выглядел совершенно растерянным, и всё время бросал на отца вопросительные взгляды. Титаний шёл перед ними и освещал путь.

Таким образом, они проделали обратный путь с той ли разницей, что они не вышли обратно в сад а свернули в ещё один коридор и вошли в небольшую но очень уютную комнату с открытыми настежь окнами через которые проникал солнечный свет. В середине комнаты стояли два кресла. Становилось понятно, что император заранее готовился к этому разговору. Заметив приглашающий жест отца, Крисп занял одно из кресел. Сам император сел напротив и сразу же заговорил. Голос его звучал как всегда негромко и сосредоточенно. Сейчас перед Криспом находился тот человек, которого он знал и которого всегда любил. И он не мог не радоваться этому чувству.

— Выслушай меня со всем вниманием Крисп, и знай, что твоей семье как и тебе всё ещё угрожает серьёзная опасность. Я знал, что тебя собираются убить. И знал, с чьей помощью это будет сделано. Уросий…это он провёл убийцу в твой шатёр. Мы сумели его выследить после того, как Фауста предложила ему свою постель в обмен на твоё падение.

— Ты знал про Фаусту? — в который раз поразился Крисп.

— Это Рим, дитя моё, — выразительно ответил император, — ты понимаешь значение этого слова? Если тебе не известны тайны врагов — ты обречён. Знаешь ли ты, что восемь из десяти Римских императоров пали от руки наёмных убийц? Мне исполнилось тридцать два года, когда умер мой отец, правитель Бретани. До той поры я чувствовал себя слабым. Ведь я был одним из многих, кто мог бы претендовать на трон Западной империи. И не единственным кто мог получить право управлять Бретанией. Но лишь став её правителем, я осознал подлинную беспомощность своего положения. Семь императоров, включая хитрого Диоклетиана. Несколько десятков наследников. Племена варваров, различные сборища всякого рода язычников. И едва не все желали моей смерти.

— И тогда ты стал со всеми следить?

— Не за всеми, а за теми кто был или мог стать моим врагом, — поправил его император и сдвинув брови продолжал с глубокой сосредоточенностью рассказывать, — лишь предусмотрительность и осторожность спасали мою жизнь на протяжение всех этих двадцати лет. Тогда, в далёкой Бретани, я и не помышлял о том, чтобы стать императором Западной и Восточной империи. Иными словами говоря, сделать то, что казалось немыслимым и невозможным. Мне приходилось защищать свою жизнь. Не больше. Очень скоро я увидел пропасть грозившую поглотить всю империю. Постоянные междоусобные войны, восстания народа, жажда сената получить прежнее могущество, преторианцы — которые оставались грозной силой. И тому примером служит Диоклетиан, которого возвели из рабов в императоры. Ты понимаешь Крисп? Эти люди являлись угрозой в первую очередь для своей страны, ибо руководимые тщеславием и алчностью готовы были на всё. Осознавая эту истину, я и ввёл должность гражданского префекта. Отныне, в каждом городе появилась сила, которой не могли управлять Сенат и преторианцы. Это решение сделало их достаточно слабыми для того, чтобы я мог нанести решающий удар… преторианцы были распущены. Сенат — принуждён передать часть своих полномочий префектам, что благотворно сказалось на положении во всей империи. Появилась столь недостающая прежде связка: Сенат считался с префектом, префект же вынужден был считаться с народом. Народ стал единственным судьёй для Сената, а у меня появилась возможность понять насколько правильны те или иные решения, поскольку конечное решение оставалось только за мной.

Крисп не сводил восхищённого взгляда с отца. Шаг за шагом император открывал перед ним истоки своей мудрости.

— Но решение явившее благодать для всей империи, получила очень тяжёлые последствия, — лицо императора слегка помрачнело когда он произносил эти слова, — многие подчинились, но не смирились с потерей власти. И здесь я хочу особо привлечь твоё внимание. — он устремил на Криспа проницательный взгляд и лишь убедившись, что тот внимательно слушает, положил руки ладонями вниз на свои колени, словно опираясь на них и продолжил разговор с сыном. — В те далёкие времена, когда я был более молод, чем ты сейчас, мне вместе с Максенцием, довелось стать свидетелями одного…обряда. В то время многие увлекались разными языческими культами. Мы не стали исключением. Я предполагал, что увижу подношение римским Богам, но стал свидетелем ужасной бойни. Несколько десятков христиан были умерщвлены ужасной смертью. В то время, христиан без причины сажали в тюрьмы и убивали, так что это деяние не явилось чем — то особенным. Но меня поразила жестокость людей, которые исповедовали культ Богини Гекаты. Они убивали с откровенным удовольствием и наслаждались страданиями людей. В ту ночь я понял, насколько опасны эти люди, а с годами лишь убеждался в этой истине. После того, я видел и другие побоища христиан, видел тысячи и тысячи смертей, но ничего не могло сравниться с тем ужасом, что мне довелось испытать, находясь среди этих язычников. Именно там и началась моя вражда с Максенцием, — император невесело усмехнулся, — глупец уверовавший в собственное величие и приравнявший себя к Богам.

Заметив удивлённый взгляд Криспа, император пояснил:

— С той ночи, Максенций более не принадлежал себе. Он подчинил себе этот культ язычников. Более того, он заставил их почитать его самого вместо Гекаты. Иными словами говоря, он положил на свою грудь ядовитую змею и хотел чтобы она только грела его. Дальше, хуже, — продолжал рассказывать император, — он не только подчинил себе этот культ, но сумел превратить его в некую тайную армию, «чёрный легион», как мы его называли. Христиане же всегда называли его «Орден Антихриста». И этот «чёрный легион» становился всё могущественнее. Максенций умело использовал эту силу. Ну кто откажется видеть своего злейшего врага, корчащего в муках смерти? — император невесело усмехнулся Криспу, который затаив дыхание ловил каждое его слов. — И Максенций, становился не только могущественнее, но и богаче. Вскоре случилось нечто, что со всей ясностью обозначило для меня угрозу с его стороны. Не знаю как, но ему удалось получить титул Августа Западной империи. Сенат одобрил его просьбу. Случай показательный, ибо его отец всё ещё был жив и тоже носил титул Августа. Два императора, — снова последовал взгляд в сторону Криспа, — ты понимаешь? Он дал знать, что отныне всё будет происходить только по его желанию. Следовательно, мы все были обречены. Очень скоро я получил подтверждение своих мыслей, — продолжал рассказывать император, — отец Фаусты дважды пытался меня убить с ведома и помощи Максенция. Оба раза эти попытки становились общеизвестными. Именно я их делал таковыми и только с одной целью — чтобы громогласно простить своего тестя. Я не мог не понимать, что прощая человека пытающего убить меня, тем самым показываю собственную слабость. Но сил противостоять Максенцию не имелось. У него было золото и армия втрое превышавшую числом, мою собственную. И у него имелось тайное оружие, которое он мог пустить в ход. У меня же его не имелось. И вот тогда, я впервые подумал о христианах. Эти люди всегда восхищали меня своей стойкостью. Они олицетворяли собой…Веру в добро и справедливость. И это было то единственное, что могло обрушить Максенция. — Руководствуясь этими соображениями, я начал вести тайные переговоры с христианскими епископами. Я пообещал им прекратить преследования христиан. И не только, но и придать ей законность в провинциях где буду править я. В обмен я получал от них полную поддержку всех своих действий. Лишь годами позже я осознал какая мощь скрывалась в этом союзе, но тогда, я был готов не только встретить, но и нанести ответный удар. Император сделал небольшую передышку, а потом, продолжил свой рассказ. — Когда отец Фаусты попытался меня убить в третий раз, я казнил его. Как и ожидалось, началась война с Максенцием. Он надеялся покончить со мной сразу. С помощью «чёрного легиона». Но я предвидел этот шаг. По этой причине во время встреч с христианскими епископами особо говорил об этом кровавом культе Гекаты. Христианам он был известен. И они предприняли всё для того чтобы остановить десятки убийц посланных ко мне Максенцием. Меня всегда успевали предупредить. Но, долго так не могло продолжаться. Рано или поздно они могли добиться своей цели. И тогда я начал думать об одном, решающем сражение. Прежде я избегал прямых столкновений ибо как уже говорил, уступал Максенцию во всём. Однако, в случае успеха, я избавлялся от всех врагов и становился единым правителем всей Западной империи. Я пребывал в сомнениях, когда случилось событие которому я и по сей день не могу дать понятного объяснения.