Юноша снова пробормотал парадокс себе под нос и поднял взгляд в полном замешательстве.

— Нет, чем дольше я читаю эти глупые слова, тем правдоподобнее они кажутся.

— Ты видишь, Алексий? Всегда существует более глубокая истина, чем та, которая лежит на поверхности. Итак, ложный довод прост…

Но урок неожиданно закончился. Алексий вернулся к игре в поло, так и не услышав объяснения ложного довода. Потому что появился слуга с новостью, что Джон Джастин, капитан «Святой Евлалии», и другое французское должностное лицо с трудно произносимым именем будут рады встретиться с Прославленным Портовым Проктором.

— Но Прославленный Кантакузин, на причале ходят слухи, что у них нет груза для вас!

— Это чепуха, — возразил Кантакузин. — Но ты всегда прислушивайся к этим сплетням, Теотокопулос. Проведи гостей в сад.

Посредник был хорошо знаком с европейцами и их резкими варварскими манерами. Они нетерпеливо поклонятся и сразу начнут говорить о деле на латинском языке с ужасным акцентом. Ну что ж, он тоже так умеет.

— Сэр Джон, — произнес он при появлении посетителей, — я рад снова видеть вас. Если бы меня известили о вашем прибытии, я бы приготовил надлежащие закуски и развлечения для вас.

— У нас нет времени, Прославленный Кантакузин, — отозвался капитан. — Я совершаю срочное плавание по особому повелению министра, чтобы познакомить господина Пьера, генерального ревизора, с обращением грузов на маршруте и различными береговыми процедурами, имеющими место во время плавания.

Посредник поклонился Пьеру, но не мог произнести его имени.

Пьер сказал:

— Для сухопутного человека всегда важно наблюдать погрузку товара, Прославленный Кантакузин; видеть, как его запирают, размещают, облагают пошлинами, отпускают и готовят для продажи. Вероятно, эти детали настолько знакомы вам, что вы не можете представить, насколько возрастает значение массы безликих бумаг и документов, когда видишь своими глазами источник всех содержащихся в них цифр.

— Мой друг Кер, — отозвался посредник, — демонстрирует тщательно разработанную систему управления, которая сделала его знаменитым. Я отлично понимаю, насколько авторитетнее будут ваши суждения о счетах и ваши инструкции подчиненным после этого действительно дальнего плавания. — И, обращаясь к сэру Джону:

— Кажется, у вас несчастье с рукой, капитан. Надеюсь, ничего серьезного. Нет, — добавил он, — судя по срочности вашего плавания и вашему внезапному появлению без предупреждения, я склонен подозревать, что это фиктивная рана, помогающая вам надежнее спрятать декларации, которые я, однако, заметил под вашей перевязью. Может быть, вы привезли мне необычайно ценный груз, сэр Джон?

— Нет, Прославленный Кантакузин, весь груз предназначается для Балта Оглы из Трапезунда.

Кантакузин сразу же перевел разговор на другую тему.

Но мысленный образ «Святой Евлалии», пришвартованной к причалу и отягощенной тоннами прибыльных грузов, предназначенных трапезундцу, причинял ему физическое страдание. Он желал знать, какова глубинная причина этой чрезвычайной неудачи.

— Мы отплываем сегодня вечером, — продолжал Джастин, — но ревизор Пьер и я не мыслили себе миновать Константинополь, не выразив наше уважение к вам. Кроме того, это дает возможность людям провести день на берегу. Ведь они всегда ждут остановки в Константинополе.

Кантакузин обратился к Пьеру. Его французское имя никак не поддавалось четкому произношению. Он мог бы сказать «Пи-эрей», но понимал, что это прозвучит глупо. Не хотел он избрать и простой выход и назвать его по-гречески Петросом, что было бы совершенно понятно. Поэтому он назвал его по-английски Питером, что было разумным компромиссом и легко произносилось.

— Это ваше первое путешествие, ревизор Питер?

— Первое длительное, Прославленный Кантакузин. Я никогда не видел столь прекрасного города как Константинополь.

— Новый Рим[23] по-настоящему красив. Даже на турок производит впечатление его великолепие. Я бы сказал, слишком большое впечатление. У них тоже есть прекрасные города, но Константинополь для них Город с большой буквы. Сами они называют его Истамбулом, что в переводе на греческий почти соответствует слову «Город». Расскажите мне о своих впечатлениях от путешествия, ревизор Питер. Какие торговые операции привлекли ваше особое внимание и могут оказаться полезными для вас и вашего персонала по возвращении во Францию?

— Все было чрезвычайно важно, Прославленный Кантакузин. Конечно, обращение груза пока было незначительным, но я узнал очень много. Например, я имел возможность засвидетельствовать законность довольно высокой платы лоцманам. Во Франции, когда я смотрел на список расходов во время плавания корабля, мне всегда казалось сомнительным, что нужно платить лоцману десять фунтов за проводку судна по короткому пути от Хиоса до Константинополя. Разумеется, теперь я понимаю, увидев опасные проливы Галлиполи и Мраморное море, не говоря уже о Босфоре, что хороший местный лоцман необходим в здешних водах.

— Верно, верно, — пробормотал посредник, усиленно размышляя. — Может быть, официальным лицам в Монпелье плата лоцманов представляется непомерной. Мне так никогда не казалось. Разумеется, все страны платят столько же. О, может быть англичане платят немного больше, потому что у них так мало кораблей. Пожалуй, венецианцы платят несколько меньше, потому что у них кораблей очень много. Я очень слабо знаком с деталями, хотя один из моих служащих собирает плату. Вы знали это, ревизор Питер?

— Нет, не знал, Прославленный Кантакузин.

— Может быть, Жак Кер тоже не знает, что я уже несколько лет назад получил незначительные полномочия по отношению к морским деньгам. Хотя нет, он должен знать.

— Министр, как правило, хорошо информирован, — заметил Пьер.

Итак, министр, как правило, хорошо информирован! — Михаил Кантакузин поздравил себя с тем, что он так быстро обнаружил глубинную истину, которая обычно не лежит на поверхности.

— Кер оказал мне великую услугу много лет назад, когда мне очень нужна была помощь, — сказал он. — Хотя я продаю его товары настолько прибыльно, насколько возможно, и зарабатываю для него большие суммы, я всегда думал о том, могу ли я тем или иным элегантным жестом выразить ему личную благодарность. До настоящего момента я не находил чего-либо, что бы приличествовало его строгим и честным взглядам. Но при вашем неумышленном упоминании о плате лоцманам, ревизор Питер, у меня возникла идея.

Джастин полагал, что Пьер действует прекрасно. Кантакузин, хотя он был в ладу со своей совестью, испытал облегчение при мысли, что отказ Кера от направления ему товаров обусловлен не какими-то серьезными причинами, а платой лоцманам. Беседа почти начинала ему нравиться. Но Джастин был обеспокоен, услышав, как Пьер, уже добившийся так многого, подверг опасности свой успех, добавив:

— На меня произвели также впечатление вежливые манеры офицера, собиравшего подушный налог. По-моему, сумма составила 51 фунт с судна в целом. Ваши таможенные правила настолько незнакомы мне, что я задал глупый вопрос, хватит ли времени написать долговую расписку до отплытия судна сегодня вечером или сами деньги будут возвращены. Он ответил, что ничего никогда не возвращается. Я устыдился своего невежества.

Портовый Проктор очень расстроился, хотя и не подал виду. Определенно с молодым французским служащим можно было иметь дело.

— Но их всегда возвращают, ревизор Питер! По крайней мере, я так думаю. Возможно, вы не поняли человека из-за его плохого латинского языка. Не будем больше говорить об этом. Я сам во всем разберусь. Ведь закон требует, чтобы подушный налог возвращался! Я никогда не слышал о подобных вещах! Конечно, — продолжал он с лукавой улыбкой, — закон также устанавливает плату лоцманам. Но, возможно, положение Портового Проктора позволит мне сделать маленький жест благодарности, о котором я только что упоминал. Разумеется, закон нельзя изменить. Но я не вижу причины, почему бы не установить рассрочку на пятьдесят лет. Имперская казна не потеряет ни пенни. Великий канцлер никогда не узнает об этом. У меня есть личные счета, которые сводятся с очень значительным положительным сальдо по отношению к этим самым вознаграждениям лоцманам. Вы не поверите мне, сэр Джон, если я скажу, что некоторые капитаны платят значительно больше официальной суммы, чтобы получить лучших лоцманов. Естественно, хороший лоцман платит за продление лицензии несколько больше, чем плохой. Популярные лоцманы весьма прилично зарабатывают и не хотят потерять место. Насколько я понимаю, это и есть источник положительного сальдо. Не знаю, сколь велика прибыль, но ее определенно хватит, чтобы покрыть этот небольшой подарок моему старому другу. Я немедленно напишу вашему хозяину, что с его судов лоцманская плата будет взиматься через пятьдесят лет. Он может полвека вообще не беспокоиться о ней. Кто знает? Может быть, через пятьдесят лет кто-нибудь в Константинополе обнаружит мои учетные книги, в чем я сомневаюсь, и в самом деле попытается собрать огромную сумму денег!