- Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха великого, и все что случается, свершается по воле и с позволения его!

Тут Халифа поднялся и выхватил из рук Абд-ас-Самада перстень и отбежал на достаточное расстояние.

- Халифа, спаситель мой, зачем ты это сделал, верни мне мое.

- Как же, верни! Ты получил перстень, а я? Где мои сто динаров! А ведь я в доброте своей не дал тебе утонуть. Клянусь Аллахом, это стоит вдвое, нет - вчетверо дороже! К тому же, как я понял (а род Халифов-рыбаков не зря славится своею мудростью) братьев, готовых лезть в пруд, у тебя больше не осталось. А ведь я уже присмотрел невольницу на рынке, не очень молодую и не совсем красавицу, зато бедра - во - руками обхватишь, а они не смыкаются!

На это магрибинец ответил:

- Халифа, брат мой, спаситель мой, клянусь Аллахом, клянусь памятью моего отца и моих братьев, если ты сейчас же отдашь мне перстень, я озолочу тебя, я дам тебе тысячу динаров, нет - две тысячи, ты сможешь выбрать более молодую наложницу, а, если останется, ты даже обновишь себе платье и...

- Давай! - согласился Халифа.

- Но, Халифа, спаситель мой, у меня нет при себе таких денег.

- Тогда иди и принеси, а я стану ждать тебя на этом месте.

- Пойдем со мной на рынок к еврею-купцу, и он тут же отсчитает тебе две тысячи динаров.

Но Халифа рассудительно ответил (а род Халифов-рыбаков славится своею рассудительностью):

- Чтобы вы вдвоем напали и скрутили меня, и отобрали перстень, и надавали тумаков и затрещин, и вышвырнули прочь! Нет уж, я стану ждать тебя здесь. Евреи известны своим коварством.

- Но он не еврей!

- Тем более. Не станет честный мусульманин скрываться под маской неверного, если ему нечего скрывать! Ты иди, а я стану ждать тебя здесь!

Сколько ни уговаривал Абд-ас-Самад, ему так и не удалось убедить Халифу вернуть перстень, или пойти с ним в город.

- Твоя взяла! - наконец воскликнул Абд-ас-Самад. - Жди меня на этом месте. Еще до того, как муэдзин прокричит призыв к асру, я вернусь и принесу тебе деньги, а ты отдашь мне перстень!

- До асра, - согласился Халифа. - Не дольше.

21.

Продолжение рассказа четвертого узника

Итак, меня и моих товарищей, пасли, точно скотину. В один из дней, я ухитрился и вышел из проклятого места и пошёл по острову, удаляясь и славя Аллаха милостивого и всепрощающего. Пройдя некоторое расстояние, я увидел пастуха, который сидел на высоком кургане, посреди луга. Всмотревшись, я узнал незнакомца, это был тот человек, которому отдали моих товарищей, чтобы он их пас; надо сказать, на лугу бродило много, подобных им.

Увидев меня, этот человек понял, что я владею своим умом. Он сделал мне издали знак и произнес следующие слова:

- Возвращайтесь назад и идите по дороге, которая будет от вас справа. Вы выйдете на султанскую дорогу.

Послушавшись совета, я повернул назад, и действительно, через некоторое время увидел справа от себя дорогу. Двигаясь по ней, не останавливаясь, я то бежал от страха, то шёл не торопясь.

Без отдыха, двигаясь таким образом, я удалялся, пока не скрылся с глаз пастуха. Вскоре зашло солнце, и наступила тьма, сев отдохнуть, я попытался заснуть, но сон не пришёл ко мне в эту ночь от сильного страха, голода и утомления. Когда же наступила полночь, я поднялся и пошёл по острову, и шёл до тех пор, пока не взошёл день.

С наступлением утра, я почувствовал голод и жажду. За неимением лучшего, я стал употреблять траву и растения. Таким образом, я насытился и задержал дух в теле, после этого, всякий раз, начиная чувствовать голод, я употреблял в пищу растения.

В мучениях и мытарствах истекло семь дней с ночами, а на заре восьмого дня я посмотрел и увидел вдали некоторое движение. Подобравшись ближе, ваш покорный слуга обнаружил толпу людей, что собирали зёрнышки перца. Увидев меня, люди поспешили навстречу и, обступив со всех сторон, задали вопрос:

- Кто ты, о незнакомец, и откуда пришёл в наши края?

На что я ответил:

- Знайте, о люди, что я человек бедный и испытал немало мытарств на своем пути, - после чего рассказал им обо всех ужасах и бедствиях, которые пришлось перенести.

- Клянёмся Аллахом, это дело диковинное! - был ответ. - Но как, о незнакомец, ты спасся от голых и как ты прошёл мимо них на этом острове? Их много, и они едят людей, и никто от них не спасается, и ни один человек не может мимо них пройти.

И я со всеми подробностями рассказал им о том, что у меня случилось с голыми, и как они взяли моих товарищей и накормили их тем кушаньем, а я не ел его. Меня поздравили со спасением и подивились тому, что со мной случилось.

22.

Начало рассказа шестого узника

Расставшись с Халифой-несговорчивым, Абд-ас-Самад, которого внимательные слушатели помнят, как магрибинца, поспешил на рынок к своему брату Абд-ас-Рахиму, который сидел там, переодевшись евреем.

К разочарованию Абд-ас-Самада, брата не оказалось в лавке. Расспросив соседей, Абд-ас-Самад выяснил, что тот отлучился на некоторое время. Разрываемый нетерпением, он принялся его ждать.

Наконец брат пришел, а он отлучался, чтобы посетить домик с водой, и Абд-ас-Самад кинулся к нему и поделился радостью, и изложил обстоятельства, отчего радость не стала полной, а Абд-ас-Рахим радовался и удивлялся тому, что брат жив и достиг желаемого. И он произнес такие стихи:

Счастлив, кого всегда поддерживал Аллах, -

Желанного во всех достигнет он делах.

А юноша, кому с небес подмоги нет,

Желанного не жди, и труд тебе во вред.**

Едва закончив говорить, Абд-ас-Рахим отсчитал брату две тысячи динаров, и еще тысячу сверх того и напутствовал, чтобы тот поспешил на берег пруда выкупить перстень.

Абд-ас-Самад взял кошель, спрятал его в складках одежды и поспешил к Халифе завершить начатое.

23.

Повествование пятого узника

Продолжу рассказ каменного юноши, поведанный мне моим отцом со слов его.

Когда я ударил раба, чтобы отрубить ему голову, я не разрубил яремных вен, а рассёк горло, кожу и мясо, но я думал, что убил его. Он испустил громкое хрипение. И моя жена зашевелилась, а я повернул назад, пошёл в город и, войдя во дворец, пролежал в постели до утра. И жена моя пришла и разбудила меня; и вдруг я вижу - она обрезала волосы и надела одежды печали.

И она сказала:

- О мой господин, не препятствуй мне в том, что я делаю. До меня дошло, что моя матушка скончалась и отец мой убит в священной войне, а из двух моих братьев один умер ужаленным, а другой свалился в пропасть, так что я имею право плакать и печалиться.

И, услышав её слова, я смолчал и потом ответил:

- Делай, что тебе вздумается, я не стану тебе прекословить.

И она провела, печалясь и причитая, целый год, от начала до конца, а через год сказала мне:

- Я хочу построить в твоём дворце гробницу вроде купола и уединиться там с моими печалями. И я назову её "Дом печалей".

- Делай, как тебе вздумается, - отвечал я.

И она устроила себе комнату для печали и выстроила посреди неё гробницу с куполом, вроде склепа, а потом она перенесла туда чернокожего и поселила его там, а он не приносил ей никакой пользы и только пил вино. И с того дня, как я его ранил, он не говорил, но был жив, так как срок его жизни ещё не кончился. И она стала каждый день ходить к нему утром и вечером, и спускалась под купол и плакала и причитала над ним, и поила его вином и отварами по утрам и по вечерам, и поступала так до следующего года, а я был терпелив с нею и не обращал на неё внимания. Но в какой-то день я внезапно вошёл к ней и увидел, что она плачет, говоря: