— Но…

— И тут попался мне Федор Степанович, — Яков показал рукой на сосредоточенно крутящего баранку шофера. — Пообещал прекрасную мансарду в Кузьминках, всего-то за семь червонцев в месяц, свояк у него в ЖАКТе.

— Точно! — громко, чтоб перекрыть шум мотора, отозвался водитель. — Не сомневайтесь, товарищи. Хорошая комната, большая, светлая. Бывшая барыня жила, и при ней двое квартирантов.

— Там же только дачи, — вмешалась Александра.

— Так от они и есть, — тряхнул кожаной кепкой Федор Степанович. — Но ведь недалече, верст пять до трамвая не будет! А то и до станции можно, пригородные поезда счас ходят, почитай, не хуже чем до войны.

— Два часа до центра добираться, минимум. Скорее, три! — попробовала возмутиться девушка.

Но ее слова так и повисли в воздухе без поддержки Блюмкина.

— Многие так живут, — шофер, ободренный молчанием, решил укрепить свою позицию. — У барыни с мужем-профессором попервой две дачи было, эта да в Люблино, и еще квартира на Харитоновском. Но в городе-то живо их уплотнили, да так, что сами сбежали от греха подальше. В Кузьминках поменьше дом, всего на две комнаты и кухонку, в нем они, значит, и жили, а Люблинский сдавали.

— А в мансарду как попали? — поинтересовался я.

— Да не додумали вовремя! Им бы рабочим все сдать, а они все по знакомым… Вот местный совет в суд и подал, там быстро приговорили взыскать дополнительных налогов на полторы тысячи рублей.

— Откуда такая бешеная сумма?! — возмутился даже привычный ко всему Яков.

— Как-то насчитали, — пожал плечами Федор Степанович. — Говорил кто-то, что барыня зимой денег не брала, потому как дрова и без того дорогие, вот с этих недоданных денег налоги и потребовали, враз за три годочка.

— Непонятно, но здорово, — пробормотал я скорее для себя, потому как водитель не собирался останавливаться:

— Платить им, понятное дело, нечем было. Так дачи и отобрали в пользу ЖАКТа. Ту, что в Люблино всю, в Кузьминках — оставили хозяевам комнату в мансарде. Да только муж с горя запил горькую, а чуть опосля вообще сгинул. Вот барыня и пустила двух квартирантов, чтоб, значит, с голоду не помереть.

— Что же приключилось потом? — поторопила рассказ Александра.

— Так, говорят, разъехались кто куда…

— А если честно?! — неожиданно вмешался Блюмкин.

— Да как сказать…

— Уж как есть! — жестко взял разговор в свои руки бывший чекист.

— Ну… Выпили эти, квартиранты которые, да подрались, вот один другого и убил.

— Бытовуха бессмертна! — я не особенно удачно блеснул остроумием перед девушкой.

— Хорошо, одного на погост, второго на нары, — растолковал ситуацию Яков. — Но барыня-то куда делась?

— Умом она повредилась от увиденного, — без особой охоты поведал шофер. — Увезли ее в больницу, уж вторую неделю как. — И чуть помедлив, видимо решив, что терять уже нечего, продолжил: — Второй квартирант как рассмотрел сквозь хмель дружка, топором изрубленного, так ремешок на шею и накинул, пока мужики кричали да двери ломали. Из петли его, конечно, достали, да видать-то уж поздно было.

— Гхм! — бывший чекист выразительно посмотрел на Александру.

Девушка в ответ презрительно пожала плечами.

— Скидку бы надо с вашего ЖАКТа просить, — подвел итог Блюмкин.

Сторговались на полусотне в месяц, немыслимо дешево для ближнего Подмосковья. Еще три червонца ушли на приборку.

Кто бы тогда мог подумать, что всего через нескольких месяцев «славные» традиции мансарды подкрепятся новым злодейством?