Скульптура - как новый язык, не только более доступна, чем, скажем, английский, но и ближе по природе. Абсолютизм и психологизм скульптурной формы идеально совпадают с моей концепцией симметрии и гармонии, есть что сказать, это - цена жизни. Ремесло поддается, сопротивляясь не более, чем остальные - прирученные. Перестал страшиться загубить камень одним неверным движением, поскольку расширяются возможности, подходы. Я надеюсь сохранить себя и в старом качестве: писать и о своих работах. Таким образом, моя старая кличка поделилась, я непременно стану на ноги и как художник, и как критик, и автономно, и в единстве. А пока надо обтесать гору камней.

Проба натурального камня пока отрицательная. Вокруг нас каменный вал, скакал я по нему с молотком и зубилом, выяснил, есть два рода: очень красивый серый вулканический и гранит. Устроился в одну из суббот на виду моря и рубил вулканический, он поддается, но множество трещин и раковин мешают. Так и осталась лежать незаконченной голова апостола на гряде, а гранит чудовищно трудоемок.

Я же, в сущности, пока выясняю отношения с формой в своей системе целей, и то, что получается, не более, как эскизы, которые затем потребуется переводить в больший размер, и потому материал должен быть более податлив, на этот случай искусственный приемлем.

... Новый Год встречаем с солнышком, щебетом птичьим, их здесь тьма со всего света. Закончу письмо и пойду с детьми на прогулку: послушать воду, что плещется в реке за нашим поселением. Эта горная речушка - зимняя, катится по горкам с Хермона, снежная шапка которого от нас в пятидесяти километрах, этакий миниатюрный Памир, где есть лыжная база и всякие экзотические удовольствия. Более трех недель солнышко, а перед тем шли дожди, и трудно сказать, что милее: солнечная ласка с запахами свежих трав или шелест дождей.

Уже кормит наш огородик, стремительно растет лук и укроп, взошла картошка и редиска. Земля воистину богоданная: кинул я возле грядок оставшиеся семена, не вскопав и не рыхля землю, только слегка присыпав, а ведь не пропали семена, взошли. Веками, не менее двух тысяч лет, эта земля кормила только себя, а теперь начинает кормить нас, с усердием и наслаждением.

А сколько земли пустует еще в Галилее, да почти нетронута на плато Голан, только редкие поселения под тройным рядом колючки, а сейчас и это шатается, вдруг отдавать придется землю, как в Синае, где цветут в пустыне сады и зеленеют плантации с искусственным вскармливанием. Тамошние крестьяне на днях осадили парламент в связи с переговорами. Но стране нужен мир и, видимо, все земли держали для того, чтобы отдать взамен на мир, но опять же, все, кроме Садата, - против. Сейчас происходят фантастические вещи: неделю назад Бегин ездил на машине по Исмаилее, а за рулем сидел сам Садат. Это в то время, когда меж их странами состояние войны. Одним словом - Восток, мир Сказки, где все может мгновенно преображаться, поражая трезвого и логичного западного наблюдателя.

Пусть идут переговоры, пусть не будет войны, уже давно не стреляют в Ливане и наши караваны не сотрясаются от гулкой волны. Но много взрывов, как всегда, более всего, в Иерусалиме, есть убитые и раненые. Восточные люди мечтают и почти верят, что скоро будет всеобщий мир, открытые границы, торговля, туризм. Расцветет Восток как никогда прежде и вновь обретет смысл нравственный пример Святой земли, заложившей основу современной цивилизации. Здесь все возможно.

... Мы очень остро переживаем сегодня, мы помним все елки: свердловские, челябинские, московские, и любим и помним всех, когда-либо сидевших вокруг. Мы хотим всем добра и потому выпьем сегодня за здоровье всех в черед времени вашего.

13 января 1978

Аршах

Дорогие родные, дорогой Рома!

... Мне трудно судить о вашей осведомленности что и как у нас, но думаю, все наиболее важное известно, хотя скоро, через три месяца, будет три года новой жизни. Это время прожито напряженно и сложно, совершенно чистосердечно я его описывал в своих регулярных письмах-дневниках, возвращаться не буду. Но поскольку это письмо к вам, в сущности, первое, о самом главном в двух словах.

Детям скоро исполнится семь лет, они приняли с естественной простотой иврит, в основном в играх и песнях. У них была редкостно талантливый воспитатель и душевный человек Ривка, провели у нее полтора года и получили очень культурную основу языка. Все то время дети пели, и их песни, привязанность к садику и воспитательнице было единственным обстоятельством, примирявшим нас с этой действительностью. Совсем не потому, что она хуже или лучше, просто она оказалась иной, непривычной для нас, космополитов с ярко выраженной тенденцией, в особенности

С первых же дней и до сего дня я с горечью вспоминаю письма Юры Гуревича, глубину которых тогда я не постиг: Израиль только для того, у кого есть хотя бы капля еврейской крови! Просто перед отъездом я искренне был убежден, что она есть, более того, я думал, что она действительно существует, только мы с Юрой вкладываем в это различный смысл. Предостережение не было понято, и, к величайшему удивлению Юры, которое он не раз высказывал, я оказался здесь. А тут нельзя быть сторонним наблюдателем - все очень всерьез. Вот почему я отсюда советовал думать о других путях. Сам же я, как однажды писал тебе в ответ на твой вопрос, не только по уши увяз, как и все, в долгах, но и не имею тех, скажем, пяти или десяти тысяч долларов, без которых нельзя пускаться в дорогу. Разумеется, я помню, как был ты настойчив и как хотел иных для нас путей после прощания, но тогда мы не имели информации, не были готовы к иным путям и испытаниям с малыми детьми на руках.

С первого до сегодняшнего дня мы, в сущности, живем на всем готовом: два года были на стипендиях, теперь имеем полный комфорт в райском уголке и, если замыкаться в кругу собственных интересов, то о лучшей жизни нельзя и мечтать. Но это не парадокс - обыватель везде счастлив или страдает только в своем уровне шкурных интересов, так и здесь. И как я не уверяю себя, как в недавно написанных строчках стиха, начинавшегося: "Вот мой предел, в котором я живу несуетливо...", я не могу сказать, что жизнь во всех аспектах безупречна!

Но в основе, в принципе, она несравнима с прежней, несмотря на огромные и невосполнимые потери. Прежде всего - душевный и физический покой, без тени страхов и опасений за будущее, не говоря о настоящем.

Но вернемся к детям. В Иерусалиме они посещали старшую группу, началась подготовка к школе и уже меньше было песен, меньше песен стало и в нашей жизни: пошли счета, в которых мы так и не смогли разобраться.

... Надо сказать, что в этой жизни все старые навыки весьма пригодились, а здесь они стали прямо-таки способом, профессией: работаю на всех станках, слесарничаю, свариваю, столярничаю и малярничаю, а сейчас начал подвизаться в лаборатории электроники и компьютеров.

Продолжаю в субботу 14 января

С утра слышен только птичий гомон, после ночной прохлады быстро теплеет до +20, скоро я отправлюсь на высокий берег на свои камни и буду их рубить зубилом. Такое я придумал себе веселое занятие: долбать по субботам базальт. Это я примеряюсь к природным материалам, поскольку еще в Иерусалиме задумал я взяться за скульптуру, чтобы выразить то, что мне надлежит.

Сформулировалась в этой поселенческой сосредоточенности основная идея и метод выполнения, на это ушло полгода, затем я стал искать форму в работе - обрабатывал искусственный камень - пенобетон. Сейчас готовы две работы, два антипода, это четыре лика, посвященных России. Собственно, моя система антиподов, выражающих мое понимание мира, как двойственного, будет состоять из серии ликов. Я надеюсь так составить образ России.

Начало обещает многое, материал подчиняется, и мне удается заставить его принимать необходимое состояние, для чего нужна силенка и чудовищно много времени. Силенка есть, а вот со временем хуже, впрочем, я думаю и надеюсь, что у меня есть еще два десятка лет для камня и пера, т. к. одновременно я пишу на машинке теорию этой системы, и в дальнейшем собираюсь представить совместно. Но будет это не очень скоро, сейчас я буду переходить на мрамор и базальт, а если учесть, что мой рабочий день заканчивается в 7 часов вечера, то при том, что есть только вечер, дело не идет шибко быстро.