Следующим утром, когда Эверард Уитни отправился в одну из своих инспекционных поездок и Дженис осталась одна в номере, зазвонил телефон. Это была Сельма Карвалью.

— Позовите Эверарда, — потребовала она.

— Его нет. Что ему передать?

Сельма помолчала, потом произнесла:

— Пожалуйста, напомните ему, что он должен приехать к нам в Гуинчо на субботу и воскресенье.

— Непременно передам. Я уже записала вашу просьбу.

— И, мисс, я забыла ваше имя…

— Боуэн. Дженис Боуэн.

— Да, конечно. Вы бы не хотели тоже приехать?

Дженис была поражена этим предложением и невнятно пробормотала слова благодарности.

— Эверард может взять вас с собой, — холодно произнесла Сельма. — Мы ждем вас обоих в субботу к ленчу. До свидания.

Дженис терялась в догадках по поводу приглашения. Может, надо было отказаться? Эверард наверняка почувствует себя неловко со своей секретаршей в качестве гостьи в доме Карвалью. Ведь он очень привязан к семье.

Как только он вернулся, Дженис сообщила ему о звонке Сельмы и о том, что Сельма пригласила ее тоже. Но если это его смущает, то она не поедет.

— Почему, черт возьми, это должно меня смущать? — удивился Эверард, бросив на нее хмурый взгляд. — Это очень мило со стороны Сельмы, что она пригласила и вас. Честно говоря, я не собирался ехать к ним в эти выходные, у меня были другие планы, но раз уж она специально позвонила и пригласила нас обоих, мы поедем.

Дженис оставалась спокойной, хотя ее очень интересовало, какие же у него были планы. Она хотела сказать ему, что он не должен ехать в Гуинчо насильно с ней только потому, что пригласили и ее, что она вполне сможет найти для себя развлечение в субботу и лучше пусть он едет один. Но она промолчала. Однако перспектива одновременно и привлекала, и отталкивала. Помимо удовольствия провести несколько дней на прекрасной вилле на берегу моря ее явно заинтриговало, каким из Эверардов Уитни он будет на этот раз. Ее передернуло при воспоминании, какие ласковые, полные любви взгляды бросал Эверард в сторону Сельмы, и она надеялась, что ей не придется снова быть свидетелем капризов Сельмы и дешевого угодничества Эверарда.

И только тут Дженис вспомнила, что Клайв вроде бы обещал пригласить ее в воскресенье в одно из морских курортных мест, а приглашение на виллу звучало почти как приказ. Она надеялась, что Клайв просто забудет об этом разговоре, но ошиблась. Он позвонил буквально через несколько минут.

— Клайв, извини, но выяснилось, что я буду занята, — ответила она, когда он попытался уточнить время их встречи.

Его смех прозвучал очень неприятно.

— Занята? Только не говори мне, что ты как рабыня опять будешь работать в воскресенье так же, как и в будние дни, до полуночи. Что он пытается доказать? Вернее, ты сама чего добиваешься?

— Ничего. Просто я должна отправиться в другое место.

— Звучит очень таинственно! Куда же ты идешь? — требовательно спросил он.

— Клайв! Ведь я не спрашиваю тебя, где ты проводишь выходные дни или другое свободное время. Это меня не касается.

— О Боже! Я получил явное предупреждение. — Его тон сразу стал насмешливым. — Мне разрешается спросить, ты отправляешься в то место одна?

— Нет, не одна. Там будут другие знакомые. — Она всем сердцем желала открыто сказать ему, что она приглашена на виллу Гуинчо, но теперь уже не хотела уступать его настойчивым вопросам.

— Понятно. Значит, ты едешь с ним. С Уитни. Ну-ну! Кто бы мог подумать, моя дорогая Дженис, что ты опустишься до тихого воскресенья с ним? Должен признаться, я удивлен. Я думал, что ты другая, не такая, как все. Но мы все иногда ошибаемся в людях. Наслаждайся жизнью!

— Клайв, ты меня оскорбляешь, — начала Дженис, но телефонная трубка была уже мертва.

Ее щеки горели. Его вызов был очевиден и совершенно отвратителен. Но она должна была честно себе признаться, что в этом есть и ее вина. Если бы она сразу открыто сказала ему, что едет на виллу Карвалью, Клайв не разговаривал бы в такой отвратительной манере. С другой стороны, если бы она сказала ему правду, то у нее могли бы опять быть неприятности с Эверардом. Особенно в том случае, если бы Клайв добился приглашения через Леону.

Теперь она уже не знала, что хорошо, а что плохо. В любом случае его присутствие или отсутствие могло испортить приятный и интересный отдых. С ее точки зрения, эти дни должны определить, насколько глубоки ее чувства к Эверарду.

Вилла Карвалью, расположенная на берегу моря, была именно такой, как и представляла себе Дженис, — красивое белое здание с зеленой крышей, прохладные комнаты, большое патио, где били фонтаны, и сады, полные цветов и экзотических кустарников, высокие пальмы, дававшие тень и прохладу. Неожиданной была береговая линия. Это был не залив, а открытый океан, набегающие волны напоминали Дженис скорее о Корнуэлле, чем о спокойных морях или защищенных пляжах Тежу.

Приехав на виллу, Дженис чувствовала себя не совсем уверенно. Но если Сельму можно было считать безупречно любезной хозяйкой, то Мануэл сердечно встретил ее и сразу же стал извиняться, что давно не уделял ей внимания. Он объяснил, что был очень занят, так как отец взял его с собой на виноградники, и он там задержался.

Во время ленча Леоны дома не было, и Дженис была благодарна Клайву, что тот сюда не явился. Мануэл предложил всем после ленча поехать к «Пасти ада». Сельма ему возразила, что он, конечно, может поехать туда с мисс Боуэн, но она не видит причины, зачем нужно туда тащиться ей и Эверарду. Дженис не принимала участия в их споре, решив согласиться на то, что ей предложат.

Эверард был одет в светло-голубую спортивную рубашку и светло-серые тереленовые брюки.

— Мы все туда поедем, — сказал Эверард, не обращая внимания на недовольную гримасу Сельмы.

Мануэл вел машину по направлению к Каскаису и остановился высоко на вершине, откуда каменные ступени вели прямо к морю. Дул очень сильный ветер, и, стоя на площадке, которую окружала балюстрада, Дженис наблюдала за огромными волнами, со свистом падающими в расположенную внизу пещеру. Изъеденные волнами скалы имели фантастическую конфигурацию и представляли собой как бы морской оркестр, когда море, не прекращая ни на секунду свое волнение, с ревом и ворчанием разбивалось об острые как бритва скалы и вода с шипением и вздохами уходила в пещеры и галереи. Каждая волна была живым существом, старавшимся разрушить берег и найти для себя выход.

— Я не ожидала увидеть такое впечатляюще зрелище! — воскликнула Дженис.

Мануэл предложил ей спуститься на нижнюю площадку, но Эверард остановил ее.

— Не ходите дальше, Дженис. Это слишком опасно при таком ветре.

Посмотрев вверх, Дженис заметила удивленное выражение лица Сельмы. Еще сегодня утром Эверард сказал:

— Лучше называйте меня просто по имени, а не мистер Уитни. Это звучит слишком официально во время отдыха.

Но Сельма этого не знала, как и не знала того, что фамильярность между ними продлится только два дня.

Дженис послушно отступила назад на площадку. Когда подошел Мануэл, Эверард заметил ему строго, но с улыбкой:

— Мануэл, надо быть более разумным, как можно было вести Дженис туда, где так опасно. Вы думаете, я хочу ее потерять?

Мануэл только пожал плечами.

— Конечно, Эверард, вы должны заботиться о своем секретаре. Будет очень жаль, если с ней что-то случиться, — игриво заметила Сельма.

На ее красивом лице не было и намека на угрозу, но она опять смогла поставить Дженис на место как секретаршу Эверарда, которую пригласили лишь из вежливости. Затем все четверо пили кофе в красивом новом ресторане недалеко от дороги, но Сельме явно хотелось скорее вернуться к машине.

Как показалось Дженис, обед вечером был каким-то церемонным. Мать Сельмы, сеньора Карвалью, приехала из Лиссабона с Леоной и несколькими родственниками многочисленной семьи Карвалью. Мануэл сел рядом с Дженис, нарушив тем самым устоявшийся порядок размещения за столом. Она была рада слышать его милую болтовню. Эверард сидел в конце стола вместе с Сельмой.