Осторожно пригибаясь, беглец пробирался кустами поглубже в заросли. Хвостворту весь обратился в слух. Внезапный шум стал ему яснее: бенахи не охотились за бежавшим пленником, они сражались. Раздавались боевые кличи, вопль раненных, звон и стук оружия. К бенахским крикам примешивались и другие - на непонятном и странном языке. Где-то совсем рядом шел бой. И Хвост сразу вспомнил всадников с черным зверем на знамени. "Те - подумал он - выискивали здесь кого-то. Вот, видимо, и выискали... или их этот кто-то выискал..."
Рассудив одно мгновение, Хвостворту решил, что все равно, кто на кого тут напоролся, бенахи на неведомых врагов или те на бенахов. Ему в любом случае следует быть от свалки подальше... По крайней мере, - тут же додумал он - пока эта свалка не закончится, и победители не уберутся. А на месте побоища найдется, чем закусить (может быть - целая битая лошадь!) и заодно - свежие угли (а то и кремень), одежда, даже оружие...
Желание поживиться пересилило в Хвосте страх, и он, сгибаясь в три погибели, пробирался кустами поближе к дерущимся посреди леса бойцам. Шум становился все громче и яснее. Хвосту уже легко было различить отдельное слово, и он ясно слышал, когда кричит бенах, а когда - незнакомец.
И сколь не был осторожен опытный дубравский разведчик, но слишком поздно услышал треск в кустах и не понял толком, откуда к нему ломятся. Сорвавшись с места в попытке убежать куда-нибудь, Хвост застрял в плотном колючем кустарнике, расцарапал в кровь лицо и руки. А через мгновение прямо на него налетел откуда-то человек, сбил с ног и вместе они покатились по земле.
Хвосту, вроде бы, уже стоило привыкнуть ко всякой всячине, и не от чего носа не воротить, но запах налетчика был такой, что у дубравца прямо перехватило дыхание! Густая смесь гнилых зубов, прокисшей мочи, дерьма, и всех остальных выделений человека, с одним вдохом проникла в нос, в горло, в нутро, и вывернула бы желудок наизнанку, не будь он давно пуст!
Незнакомец опрокинул Хвоста, навалился на него, и беспорядочно лупил кулаками, целя в голову. От одного удачно приложенного тумака у Хвоста мигом заплыл глаз. Но Хвостворту, собрав остатки сил, резко извернулся и перебросил драчуна через голову. Противник оказался очень легок телом - он взлетел в воздух как птица, описал дугу и перекувырнувшись, с визгом шмякнулся оземь. Хвост вскочил на ноги. Враг его - комок их лохмотьев и косматых патл, завизжал и снова кинулся в атаку, протягивая вперед руки, тонкие как веточки и серые от грязи. Но Хвост опять оказался ловчее: он на удивление легко сбил нападающего с ног, сам насел сверху, и стал вбивать в него локоть, попадая то в лицо, то в лоб, то в темя. Незадачливый враг вопил - жалостливо и неистово, но выбраться из-под Хвоста не мог. Все его потуги скинуть дубравца были такими жалкими, словно он сам был истощен сильнее пленника и беглеца.
Боевой азарт взял верх над осторожностью. Хвосту бежать бы прочь сломя голову, а он словно решил во что бы то не стало доломать случайного противника. На поляну, по которой они катались, выбежал еще один человек. Одет он был не в лохмотья, как первый, но диковинно: в куртку до колен, сшитую целиком из шкуры, и мохнатые меховые сапоги. Засаленные черные волосы лежали, будто приклеенные к непокрытой голове. На левом боку болтались пустые ножны. Лицо новоявленного было плоским и некрасивым, а выражение его - как у перепуганного до безумия.
Хвостворту, едва увидев нового человека, мигом оторвался от смердуна (который уже совсем перестал сопротивляться, и только жалобно повизгивал) и вскочил на ноги. Ладони его сжались в кулаки. Но незнакомец драться и не думал - он встал как вкопанный, лицо его перекосил ужас...
Раздался рев - громкий и гулкий, точно медвежий, полный ярости, и новый встречный Хвоста рухнул ничком, не успев и оглянуться. Из его головы бил родник ярко-алой крови. За спиной убитого появился парень, ростом чуть повыше долговязого Хвоста, при том в плечах вдвое шире, чем тот был и в лучшие годы. Вся его фигура была могучей и крепкой, точно кряж, лицо - мясистым и голым, с толстыми губами, низким лбом и широкими ноздрями. Голову защищал островерхий шлем с длинной бармицей. За спиной парняги висели на ремнях круглый щит, и колчан с парой сулиц, у бедра - меч в ножнах. В ручищах он держал огромную секиру с лезвием-бородой, уже не единожды окровавленную сегодня.
Теперь уже Хвост застыл в ужасе, глядя на этого человека-гору. О том, чтобы справиться с ним также легко, как с первым, и думать было смешно.
Парень тем временем, остановившись, поглядел на Хвоста, потом заметил скулящего у его ног оборванца, поглядел пару мгновений...
И снова поднял глаза на Хвостворту. И в его глазах была такая неудержимая, такая клокочущая свирепая злоба, что свяжи сейчас этому человечищу руки за спиной, и поставь на пути кирпичную стену, то он стену проломил бы одной головой, добрался бы до Хвоста и растоптал его к чертям!
Ноги сами понесли Хвоста задом наперед. Великан снова взревел, и бросился вперед с поднятым топором. Как и хватило у Хвостворту ловкости отскочить и увернуться от первого взмаха! Он натолкнулся спиной на дерево, и пятясь, обежал его, спасаясь от оружия, едва успел спрятать голову за ствол: лезвие секиры, как рубанок, проскользило по стволу, ободрало с него кору на пол-обхвата!
Хвост уже привык в последние дни соображать очень быстро, и он сообразил, что парень всерьез решил окровавить свой топор еще разок. Причем об его, Хвостворту, мозги, и не об чьи иные, именно так...
Под деревом началась не то погоня, не то карусель. Хвост метался вокруг сосны то взад то вперед, парнище с топором - за ним, словно мышка за кошкой. В последний миг бедный беглец успевал отскочить, и спрятаться за спасительный ствол, когда секира со свистом опускалась в очередной раз. Если бы страх не придавал Хвосту каких-то сил, то его давно бы загонял и настиг этот нежданный враг. Великан рычал и пыхтел, но бросать начатого не собирался. Для своих размеров он двигался ловко и легко. И запаса сил у него было, похоже, на полдня такой беготни вперед.
Хвост же выдохся так, что и под ноги смотреть уже забыл. Едва запнувшись о толстый корень под ногой, он рухнул на землю, и не успевая даже подняться, пополз прочь на карачках, задом наперед. Парень с торжествующим ревом вырос над ним, вскинул вверх топор, и заревел по-ратайски:
- А-а-а-а-а-а-а!!!! Подыхай, гадюка болотная!!!
- Да ты ратай! Ты ратай, подожди! Постой! - заорал Хвостворту.
- А? - удивился парень, словно с ним заговорил по-человечески дикий зверь. Но и правда, остановился. Топор его повис, поднятый над головой.
- Я тоже ратай! Я сюда неволей попал! - кричал Хвост - Не убивай! Я у бенахов был в плену, а сюда по лесу пришел!
Парень чуть опустил секиру и спросил. снова по-ратайски, сиплым, грубым и довольно высоким голосом:
- Ратай ты? А что у турьянцев делаешь?
- Да я знать-не знаю, про каких ты турьянцев! Я ж говорю, я ратай. С Горюченского, в дубравской земле! На войне попал к захребетникам в плен, а меня продали господину Колаху в Чолонбару! А я убежал по дороге! А турьянцев никаких я в глаза не видел!
- Что тут шатаешься тогда? - пытал парень.
- Говорю же, убежал! Скитаюсь теперь по лесам один как кот, дохну от голода! Услышал, что бьются - думал, пережду да потом подберу что-нибудь за вами! А тут этот оборвыш на меня налетел, потом ты!
- А не врешь?
- Честное слово!
- Смотри! - парень наконец опустил свою окровавленную секиру - Если хочешь мне голову морочить, голову разрублю как полено! Ну, если не врешь, то повезло тебе на меня нарваться! Еще бы миг, и остался бы без головы. А кто другой из наших тебя бы уже в капусту покрошил!
- А ты что со мной сделаешь? - спросил Хвост.
- Сейчас к начальнику пойдем. Давай-ка, с этого снимай все. Ну! - сказал великан, показывая на убитого. Хвост, пошатываясь, добрел до тела, отстегнул ремни с ножнами, снял куртку, сапоги, меховые теплые штаны, и все до нижнего белья. Связал добычу в узел и закинул за спину.
