– Честное слово, – подтвердил Лера, – одно чёрное, а другое белое.

И они рассказали всю историю от начала до конца.

– Ладно, беглецы, – улыбнулась Елена Михайловна. – Садитесь, поужинайте.

Пока они запивали гречневую кашу парным молоком, Шуркина мать взяла в починку Лерины шорты. Мальчишки ещё не справились с едой, а они уже были зашиты. Да так аккуратно, что и не увидишь, где порвано.

– Иди, сынок, – сказала на прощание Елена Михайловна, – проведи друга.

Влюблённый с первого взгляда в Шуркину мать, Лера с сожалением покинул гостеприимный дом.

– Давай дружить! – предложил он. – Ты к нам на район, я к тебе. Никто и не тронет.

– Давай, – с радостью согласился Шурка.

Тут же они решили, что завтра пойдут купаться на Панский пруд.

– Правда, я плавать не умею, – признался Шурка, – но зато классно ныряю с трамплина.

Лера немного помолчал.

– Покажешь, как правильно надо? – попросил он. – А то у меня каждый раз ноги за спину улетают.

– Конечно.

– А я тебя тогда плавать научу по-всякому. И на спинке, и кролем и брассом…

– Это как?

– Ну, брассом это, как жабы плавают, а кролем – в размашку, – показал Лера.

– А, – понял Шурка.

На полпути друзья остановились и, как взрослые, пожали руки.

– Пока, – сказал Шурка.

– Покедова, – ответил Лера.

Мальчишки разошлись, и каждому из них стало чуточку не по себе: вдруг на кладбище или в саду среди выпускников затесались всамделишные привидения? Но потом они вспоминали друг о друге и о том, что завтра пойдут вместе на Панский пруд, и страхи эти делались крошечными и совсем не страшными. А вечные звёзды светили и светили над их маленьким городом.

В разгар лета Шурка с Лерой собрались на рыбалку. Дело это представлялось вчерашним семиклассникам непростым. Рыбачить друзья решили на Панском пруду, в тёмно-изумрудных водах которого не раз были замечены полуметровые спины гигантских рыбин. Именно они клевали единожды в сутки на заре с первыми лучами солнца.

– Пацаны говорили, – сквозь зубы, которыми он держал конец лески, процедил Шурка, – теперь карп на горох хорошо берётся.

– Ерунда, – морщился Лера. – Самое проверенное дело – это тесто на яйце. Капни в него подсолнечного масла и вся рыба – твоя. А горох только на подкормку годится.

– И карась на горох берётся, – не сдавался Шурка.

– Карась – мелочь, – сплюнул презрительно Лера. – Больше ладони не бывает.

– Ну да, – подскочил Шурка, – я прошлым летом вот такого вытащил с жёлтым пузом!

– Так то декоративный, – отмахнулся Лера, – они и больше растут, но их в пруду, может, штук десять плавает.

После долгих споров, рыбаки решили ловить рыбу на тесто, а горохом подкормить заранее облюбованное ими местечко. Но так как мать Шурки и бабушка Леры наотрез отказались снабжать их этим столь необходимым провиантом, которого требовалось, по меньшей мере, пару килограмм, друзья отправились на заброшенную мельницу.

Старая мельница представляла собой полуразрушенное двухэтажное здание с обвалившимися деревянными перекрытиями. Чердак ещё держался, хотя и в нём повсюду зияли дыры.

Обследовав останки перекрытий, покоившихся на дне глубокого подвала, друзья не нашли ни единой горошины.

– Надо на чердак лезть, – задрал голову Шурка, прикидывая, как туда забраться.

Пока он изучал обстановку, Лера вскарабкался на толстенную кирпичную стену мельницы, которая тянулась косым углом до самой крыши. Словно по лестнице, он пошёл по этой выщербленной временем твердыне вверх. Но, увы, со стены можно было перебраться только на крышу, составленную из массивной глиняной черепицы.

– Стой! – закричал снизу Шурка. – А как ты на чердак перелезешь?

Но Лера остановился лишь тогда, когда упёрся в край крыши и понял: допрыгнуть до чердака тут сможет разве что белка-летяга, так велико было расстояние. Недолго думая, он полез на покатую черепицу.

– Стой! – вновь заорал Шурка. – Провалишься!

Лера его, конечно же, не послушал.

– Я сейчас чуть дальше отойду, пару черепушек сниму и на чердак спущусь, – объяснял он, осторожно ступая по крыше. – Не дрейфь…

Едва он это сказал, как под ногой у него крякнуло, хлябкая кровля разверзлась, и Лера провалился. Похолодевший от ужаса, Шурка зажмурился, а после глянул внутрь мельницы. На дне подвала Леры не было.

– Уф, – облегчённо выдохнул он и бросился по стене-лестнице наверх.

Заглянув в провал крыши, Шурка тут же обнаружил друга. Тот, покрытый с головы до ног чердачной пылью, сидел на целой россыпи ссохшегося от старости гороха.

– Мягкая посадка, – сообщил Лера, прикрывая ладонью ухо. – Прямо на горох плюхнулся.

Между его пальцами нечто алело.

– А это что?

– Черепицей бабахнуло.

Лера отнял руку, и Шурка увидел кровь. Последующие его действия по своей стремительности напоминали просмотр фильма в ускоренном режиме. Как и что он делал, Шурка потом и вспомнить не мог. В один приём он стащил друга вниз, усадил на багажник велосипеда и повёз к себе домой.

Лера ехал, держа на коленях полную сумку гороха, нарочно свесив голову долу, как в сказках о богатырях. И не без гордости наблюдал, как с его виска на асфальт одна за другой падают крупные капли крови. Он даже песенку по этому поводу стал тихонько мурлыкать.

– Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой земле, – выводил он, воображая себя былинным героем.

Дома Шурка щедро залил ему рану йодом и перевязал бинтом. На бинте тотчас проступило пятно. Придирчиво осмотрев в зеркале сочетание своей физиономии с повязкой, Лера остался доволен собственным героическим видом.

Остаток дня друзья провели на летней кухне под бормотание кипящего в ведре гороха. А в сумерках, чтобы никто не выследил, снесли полведра распаренной подкормки к Панскому пруду. Горох вывалили в воду возле огромной плоской базальтовой плиты, прозванной рыбаками Блин-камнем.

– Самое классное место, – заключил Лера.

Выход наметили на три часа утра, чтобы поспеть к пруду с первыми лучами солнца. Ночь решили провести всё на той же летней кухне. Шурка принёс большое ватное одеяло и бросил его на старую продавленную кровать.

Не раздеваясь, друзья улеглись спать и вдруг вспомнили, что разбудить их некому. Будильника нет, а Елена Михайловна давно закрылась в доме и спит.

– Сами не проснёмся, – расстроился Лера.

– Тогда лучше вообще не ложиться, – заключил Шурка.

– А что делать?

Шурка подумал малость и скрылся во второй половине кухни, где стояла газовая плита, умывальник и огромная печь.

– Вот, – сунул он Лере тонюсенькую книгу.

– Гоголь, – прочитал тот. – Вий.

– Ну и что? – не понял Лера. – Это же классика.

– Конечно, классика! – радостно подтвердил Шурка. – Но там такое страшное, ты в жизни не заснёшь.

Заинтригованный, Лера открыл первую страницу и бойким голосом побежал по строчкам, описывающим Киев далёкой старины. Не прошло и четверти часа, как он стал невольно запинаться, делать паузы и всё чаще поглядывать на открытую дверь кухни. В дверном проёме зияла непроглядная ночная тьма. В книге, между тем, такой же колдовской ночью старая карга набросилась на философа Хому и вмиг оседлав его, понеслась по полям да лугам. Когда Лера дошёл до места, где ведьма села в гроб и полетела, словно бешенная, под куполом церкви, голос у него задрожал и даже стал местами срываться на придушенный писк.

– Мама, – простонал в один из таких моментов Шурка, который к тому времени с головой забрался под одеяло, выставив в щёлку лишь ухо да один глаз.

– Ты чего? – судорожно выдохнул Лера.

– Там что-то шевелится, – доложил замогильным голосом Шурка.

Лера всмотрелся в темноту ночи.

– Да никого там нет, – сказал он, совсем пав духом.

– Нет, есть.

Шурка пулей слетел с кровати, схватил со стола огромный кухонный нож и юркнул обратно.