– Как соловьи?

– Да ну! – отмахнулся Лера. – Они орут точно кошки резанные. Мау, мау, – передразнил он.

Тут кусты окончились, и перед мальчишками открылось пространство сплошь укрытое бледно-зелёным мхом, среди которого там-сям росли чахоточные деревца.

– Болото, – определил Лера и заглянул в карту. – А за ним и наша высота под крестом. Надо в обход идти.

– Давай напрямик, – предложил Шурка и ступил на мох.

Нога его тотчас утопла в нём по щиколотку.

– Опасно, – почесал затылок Лера. – Кто его знает, что за болото?! Может, оно давно высохло, а может, и нет. Наткнёшься на яму – ойкнуть не успеешь, как утянет на глубину.

Шурка сделал ещё один шаг. Но тут из-под мягкой моховой кочки, на которой он стоял секунду назад, выползла змейка ржавого цвета.

– Мама! – испугался наш герой и одним махом вернулся на твёрдую землю.

Взяв вправо, мальчишки пошли в обход. Высота с загадочным крестом была совсем близко, да только вдоль неё нескончаемой полосой тянулись опасные мхи.

– Мох тоже лекарственный? – поинтересовался Лера.

– А как же. Только не такой. Этот сфагновый. Им хорошо избы утеплять. А лекарственный мох на камнях, которые вода омывает. его к больным местам прикладывают, когда синяк или ушиб…

В разговорах они прошли добрый километр. Высота, на которой, словно на огромном острове, рос густой лес, вроде бы стала ближе, но и только.

– Долго мы ходить будем вокруг этого болота? – наконец, не выдержал Шурка.

– Я почём знаю, – пожал плечами Лера. – Может, оно вообще не кончится.

– А ты по карте посмотри.

– Некуда смотреть, – протянул ему целлулоид Лера.

– Оборвано там.

В одном месте болото сузилось настолько, что, казалось, его можно перепрыгнуть, если хорошенько разбежаться. Друзья решили рискнуть. Увы, шест, которым они попытались нащупать дно, уже в двух шагах от берега ушёл под мох едва ли не на половину.

– Надо это болото осушить и на торфобрикеты пустить, – пробурчал сердито Лера.

– Нельзя, – отозвался Шурка. – Знаешь, сколько вокруг него растений? Самых разных. В другом месте таких нет. Осушишь болото, и они погибнут.

Лера задумался.

– Вообще-то, верно, – согласился он. – И выпь, и поганка серощёкая, и водяные курочки, и кулики разные – тоже все на болотах живут.

– Оно на земле, как берёза в доме. Даже лучше, – заявил Шурка и принялся загибать пальцы: – Воздух очищает– раз. Кислород выделяет – два. Температуру поддерживает, чтобы не скакала вверх-вниз. И влажность – четыре.

Вдруг засуха. Из болота тогда дождевые облака поднимаются и летят поля поливать.

– Так можно этих болот наделать сколько угодно, – подал идею Лера. – Намешал грязи с водой, мха навёз…

– Быстрый какой, – осадил его Шурка. – Учёные высчитали, чтобы болото сделать, тысячу лет надо, не меньше.

– Ничего себе! – присвистнул Лера.

Давно миновал полдень. Мальчишки успели сделать привал, съесть бутерброды с пирожками и вновь тронуться в путь. Между тем, мхам конца краю не было видно. Совсем отчаявшись, следопыты хотели уж повернуть обратно. Но тут болото упёрлось в густой ельник и исчезло. Когда друзья продрались сквозь колкие заросли, перед ними открылась узкая и длинная поляна. Она тянулась несколько сот метров и терялась в подножии высоты. На краю поляны их встретил величественный дуб, который, словно радушный хозяин, вышел из леса поприветствовать нежданных гостей.

– У лукоморья дуб зелёный, – продекламировал Шурка, – златая цепь на дубе том…

– Ты хоть знаешь, что такое лукоморье? – перебил его Лера.

– Ну, это как здесь, – развёл руками Шурка.

– Лукоморье – это бухта морская или залив. Изгиб берега, как у лука, – начертил Лера в воздухе дугу, – поэтому и луко, поэтому и морье.

– Здорово! – восхитился Шурка. – Я бы ни за что не догадался.

Трава на поляне была такой пышной и шелковистой, что, казалось, будто они ступают по пуховой перине невиданного таёжного великана. Шурка не удержался от соблазна и плюхнулся на травушку-муравушку. В тот же миг из-под его носа с шумом вырвалось и скрылось в ближайших кустах неизвестное существо.

– Кто это? – как ужаленный, подскочил Шурка.

– Дроздёнок, скорее всего, – успокоил его Лера. – Они теперь из гнёзд выпрыгивают и прячутся, где придётся. Ждут, когда родители покормят. А сами даже летать не умеют. Так порхают метров на десять.

– Что им делать нечего – из гнёзд выпрыгивать?

– Нет, они специально. Коршун на гнездо налетит – всех сожрёт. А так они по одиночке да ещё затаились – ни за что не найдёшь.

В это время в кустах раздалось «ки-ки» и спустя секунду чуть дальше в ельнике отозвалось: «ки-ки».

– Нет, это не дрозды, – улыбнулся Лера, – это птенцы иволги так кричат. Кушать просят.

Передохнув у дуба, мальчишки без труда добрались до заветной высоты. Здесь начались новые неожиданности. На полпути к вершине им попалась полузасыпанная шишками и сухой хвоей канава. Шурка легко перепрыгнул препятствие. Лера, прежде чем последовать за другом, пнул торчавшее из канавы поросшее лишайником полено. Полено тотчас завалилось набок, задрав кверху два ржавых колеса. Удивлённые друзья бросились к находке и вскоре очистили её от земли и растительности.

– Ух ты! – оторопел Лера. – Пулемёт «максим». Я такой в военном музее видел.

– Да это же окопы! – догадался Шурка, оглядывая канаву, которая то исчезая, то появляясь, тянулась влево и вправо, опоясывая высоту.

Не слушая его, Лера схватился за рукоятки «максима» и припал к прицелу.

– Та-та-та-та! – заверещал юный пулемётчик. – Ложитесь, гады!

Шурка смотрел на друга с нескрываемой завистью.

– Подожди, – сказал он, – давай ещё поищем. Вдруг, маузер найдём или наган.

Лера не заставил себя долго упрашивать. Вооружившись своими полуцилиндрическими лопатками, мальчишки принялись за раскопки. Земля в окопах оказалась мягкой, как пух.

После нескольких часов неустанных поисков, нашли они немного: десятка два стреляных гильз, изогнутое дуло винтовки да изъеденный ржавчиной немецкий штык-нож. Но и это было настоящим кладом.

– Тут, наверное, партизаны сражались, – заключил Шурка.

– Больше некому, – согласился Лера. – Пошли наверх.

Высота оказалась с плешью на макушке. На ней друзья и обнаружили останки самолёта. Из зарослей травы торчал огромный хвост с полинялыми звёздами, да ещё виднелась часть фюзеляжа.

– Вот, что за крест, – понял Лера. – Фашисты самолёт наш подбитый обозначили, а партизаны его обороняли.

– Может, это маресьевский? – предположил Шурка.

– У Маресьева истребитель был, – пояснил Лера. – А этот, смотри, какой большой. Или бомбардировщик, или штурмовик Ил-2.

– Мой прадедушка на таком летал стрелком-радистом, – вдруг тихо сказал Шурка. – его, как и меня, Александром звали. Он под Ленинградом в сорок третьем погиб.

– Под Питером, – уточнил Лера.

– Тогда Ленинград был блокадный.

Друзья подошли к останкам.

– А давай копнём, – предложил Шурка. – Может, остальное в землю зарылось.

Лера окинул взглядом потускневшее небо.

– Скоро темнеть начнёт, – объявил он. – Надо быстрее домой возвращаться.

Навьючив на себя поклажу, потяжелевшую на два десятка гильз, винтовочное дуло и штык-нож, друзья ухватили пулемёт за дугу и поспешили вниз. Вернее сказать, потащились, ибо даже с горы «максим» с его заржавевшими колёсами приходилось тянуть волоком.

– Во, дура тяжеленная! – остановился Шурка, когда от поляны их отделяли лишь пару редких кустиков.

– Хорошо ещё, что без щитка, – заметил Лера.

Неожиданно Шурка сделал стойку, словно собака перед прыжком, и бросился к кустам.

– Смотри! – изумлённо воскликнул он.

Лера посмотрел, ожидая увидеть пушку или, на худой конец, ещё один пулемёт, и ничего не увидел.