Максим осторожно покосился на жреца… Ничего особенного не почувствовал. Присмотрелся как следует: да, пристальные глаза, да черные… Но никакой особой глубины, как ему ранее казалось, и никакой силы. Пристальный взгляд жреца больше не действовал на Максима. «Вот так, – вспомнил он, – факир был пьян и фокус не удался». Приехали, вылезай из тарантаса и топай пешком в свой старый фигвам! Здесь твои «взумдумы» не проходит. Можешь теперь пялиться, сколько влезет.
Максим утер кровь с губы, уверенно и, даже, в какой-то мере, нахально посмотрел на жреца. Имел на это полное право.
Жрец понял, что потерпел неудачу, и перестал обволакивать взглядом молодого воина. С той памятной поры, когда он стал Посвященным, такое случилось у Серватория впервые. И непонятно, отчего (Серваторий, естественно, не мог знать, что Максима обучал дон Педро Педрович, потомственный португальский колонизатор, постигший многие виды самообороны у мудрых аборигенов Мозамбика). Но если не сумел покорить юношу взглядом, значит, есть для этого серьезная причина. И второй раз, пока, пробовать не стоит. Надо как-то по-другому… Посвященные знали многое и многое умели. Было из чего выбирать.
– Ты, оказывается, сильней, чем я думал, – Серваторий был не из тех, кого могла смутить неудача, он смотрел на Максима по-прежнему пристально и доброжелательно. – Значит, тебе непременно следует занять место среди нас.
Мухугук с портрета, что висел на груди жреца, с интересом разглядывал Максима. Тоже пытался понять, что из себя представляет этот парень, сумеет его уговорить Серваторий, или не сумеет?
– Хотел взять меня силой? – Максим сейчас чувствовал себя в полной безопасности. – Сделать из меня покорного слугу?
– Что ты, Максим, зачем же так… Не покорного слугу, а единомышленника и соратника, – Серваторий говорил уверенно и убедительно. – Если бы я знал, что ты так силен, я бы поступил по-иному, – это прозвучало тоже убедительно. – Ты сильный человек, твое место среди сторонников Мухугука Великодушного и Беспощадного, покровителя демократов всего мира. Для нас нет своих и чужих, мы призываем всех, вступить в наши ряды.
Из прокушенной губы Максима сочилась кровь, и он помнил, что жрецу верить нельзя.
– Твой Прокотий считает всех нас чужими, – напомнил Максим. – Дать ему волю, он бы нас до смерти запытал.
– Прокотии приходят и уходят. А ты для нас не чужой, – Серваторий произнес это уверенно, будто знал что-то особенное, о Максиме. – Тебя осеняют Благодатные и Грозные рога Мухугука, значит, идти тебе следует, по пути, намеченному Трехрогим.
– Я ничего такого не чувствую.
– Ты можешь этого и не знать… А я Посвящен Трехрогим, Всеслышащим, Всевидящим и Всезнающим, в многое, что случиться в будущем.
– Чего я могу не знать?
– О своем предназначении. Кикиварды сейчас находятся на пике могущества. Мы создаем Государство Счастья. Да, государство, все жители которого будут счастливы. Не следует недоверчиво улыбаться. У нас не будет бедных и богатых, начальников и подчиненных, все жители нашего государства будут свободны и равны в своих правах.
– Как в Афинах, – подсказал Максим.
– Как где? – естественно не понял его Серваторий.
– Однажды уже хотели создать такое государство, где все граждане свободны, счастливы и у каждого не менее трех рабов.
– И создали? – полюбопытствовал Серваторий. Упоминание о рабах он принял как естественное.
– Создавали… – Историю Древней Греции Максим, естественно, толком не знал, но о том, что какой-то деятель обещал каждому гражданину Афин «трех рабов, полную свободу и благополучие», помнил еще со школы. – Несколько сот лет старались… И демократию усердно внедряли, и рабами старательно обеспечили… Но с всеобщим счастьем ничего у них и не получилось.
– У нас получится, – заверил Серваторий. Прозвучало у него это веско и убедительно. Если бы Максим, до того, не прикусил губу до крови, если бы не сплюнул справа и слева, точно, поверил бы. – Оставайся с нами.
– Не могу, – отказался Максим. – Тебе ведь, наверно, Эмилий говорил, у нас еще много разных дел.
– Говорил, – подтвердил Серваторий. – Г-м-м… Сейчас разгорается конфликт между самозваным волшебником и герцогом Ральфом по поводу того, кому принадлежит Курчатайская долина. Проблема эта, в конце концов, будет решаться вооруженным путем. Волшебник собирает войско. И герцог собирает войско. Уж не к эльфам ли вы идете?
– Мы должны посетить несколько поселений, – о том, куда они идут, говорить жрецу не стоило. – Рыжие Лудики, Большие Жужжалы, Скачищи… и еще кое-какие, – сообщил Максим. Пусть Серваторий их там поищет.
– Понятно, понятно… А если кикиварды примут участие в этом конфликте? – поинтересовался Серваторий. – Предположим, на вашей стороне.
Что мог на это ответить Максим? А ничего… Конечно, неплохо, было бы иметь отряды кикивардов на стороне Ральфа. Но можно ли им доверять?.. Сам Максим не поверил бы ни одному их слову. Он не доверял «абрекам» с длинными ножами, не доверял Посвященному жрецу Серваторию, не доверял повару с его шампурами… Дикие они какие-то… Решили строить Государство счастья. Максим не разбирался в истории стран и народов, но то, что всеобщего счастья быть не может – уже понимал, и не раз читал о том, как расправляются с теми, кто не вписывается в понятие всеобщего счастья. И вообще, союз с кикивардами заключать не Максиму, а Ральфу. Да и Ральф сам решать это проблему не станет, соберет совет…
– Это решать не мне. Это решает их светлость герцог Ральф. Если у кикивардов есть желание вступить в союз с герцогом, могу доложить об этом их светлости.
– Доложи. А мы с тобой пока можем обсудить кое-какие подробности, особенности, варианты, – предложил Серваторий, – ты сумеешь предварительно, до нашей встречи, сообщить о них герцогу. Он подготовится к встрече.
«Что-то он слишком гостеприимен, – насторожился Максим. – Подробности, варианты, приятная беседа… Не хочет, чтобы мы сейчас уходили. Но нам здесь засиживаться, ни к чему…»
– Неплохо бы, – Максим делал вид, что он очень сожалеет. – Но мы еще сегодня должны быть в Больших Жужжалах. Непременно. А дорога непростая. Так что пора нам двигаться, – Максим встал.
– Дороги сейчас непростые, – Серваторий вставать не стал. – Но хочется угостить вас шашлыками. – Ачил у нас большой мастер. Руку ему твой грозный гном немного испортил, но если Ачила попросить, он приготовит. Держу пари, что такой великолепный шашлык, какой готовит наш Ачил, тебе, есть не приходилось.
«Теперь еще и шашлык… – Приступ гостеприимства Посвященного настораживал Максима. – Я сегодня уже этот шашлык чуть не попробовал. Сразу два шампура, – раз он старательно приглашает, значит, надо срочно мотать отсюда. Не всемером кикиварды явились в герцогство. У него где-то недалеко должен быть отряд, жрец его и дожидается. А шашлыки здесь, наверно, неплохие, почему бы не захватить в дорогу».
– Нет, уходим. И нам некогда, и вас отрывать от дел не хочется… – Максим, как и жрец, был благодушен и приветлив. – А шашлыки у вас великолепные, по запаху чувствую. Жалко, что не можем посидеть. Но я думаю… – Максим сделал вид, что только сейчас сообразил такое, – если мы возьмем те, которые лежат сейчас на мангале, нам будет вполне достаточно…
– Пусть будет так, возьмите эти, – а что Серваторий мог еще сказать?
– Бригсен, собери с мангала шашлыки, – велел Максим.
– Легко!
Все бы с таким удовольствием выполняли приказы, как это быстро, точно и аккуратно сделал Бригсен.
– Вы, значит, прямо, не задерживаясь, к Жужжалам? – уточнил Серваторий.
– К ним – подтвердил Максим. – Кстати, отпусти Эмилия.
– Он свободен, может идти куда хочет.
– Но ты ведь внушил дракону, что его место здесь. Освободи его от внушения.
– Что ты, Максим, никакого внушения, – жрец тоже врал и тоже не краснел. Он полюбовался драконом, застывшим с разинутым ртом и улыбнулся. – Просто я рассказал ему о наших целях, о наших планах. Ему понравилось, и он решил остаться с нами. Пусть остается. Ему здесь хорошо.
