– Ты чего это? – спросил Максим. Других слов он как-то сразу и не нашел. – Случилось что-то?

Эмилий ожил, встрепенулся…

– Тень всех трех рогов Великого Мухугука осенила меня, – с радостью доложил дракон. – Я начал познавать истину. Близится всемирная эра демократии, пацифизма а также всеобщего братства! – И снова мордочка его стала идиотски счастливой.

– Это тебе жрец напел? – Максим не мог понять, что случилось с драконом.

– Серватория посвятил сам Мухугук Трехрогий, Великий и Неповторимый! – обрадовал Эмилий Максима, и пристально посмотрел на него. Ожидал, что тот, наконец, поймет, прочувствует и восхититься. Но ничего подобного не произошло. – Ты так ничего и не понял, – огорчился Эмилий. – Мы стоим на пороге нового Мира. Поспеши Максим, Серваторий велик, он один из четырех жрецов, которые стоят в перовой шеренге, в часы Священных Песнопений в честь Всевидящего, Всемогущего, Беспощадного и Демократического Мухугука. Он добр, мудр и жизнь свою посвятил тому, чтобы наступила эра демократии, чтобы все стали равными и счастливыми. Понимаешь, каждый будет счастлив и равен всем другим. Мы стремились к этому долгие годы. И вот настал час!

«Этот жрец что-то нехорошее сотворил с драконом, – понял Максим. – Вмиг испортил Эмильку. Нехорошую игру ты затеял, Серваторий, – мысленно обратился он к жрецу. – А еще стоишь в первом ряду, во время песнопений… Надо что-то делать… А что?.. Для начала, поговорим с хитрым жрецом, тем более, что он сам об этом попросил».

– Конечно, стремимся, – надо было как-то успокоить дракона, привести его в нормальное состояние. – И к братству с кикивардами стремимся, и ко всему остальному. Это хорошо, что час настал. Ты, Эмилька, присядь, – ласково похлопал Максим библиотекаря по плечу. – Сегодня денек такой, что пора и отдохнуть. У меня тоже, кажется, мозги набекрень съезжают… Вы ребята присмотрите за ним, – попросил он гномов, когда Эмилий послушно сел. – Корешков дайте, пусть пожует, это их фирменная жвачка, в ней, вроде, витаминов полно. Вдруг поможет… Пусть кирандино попьет. Главное – не отпускайте, и самим от него ни шага. За этим вояками тоже присмотрите, – он кивнул на кикивардов. – А мне надо со жрецом парой слов перекинуться… Что-то у нас, кажется, опять неприятности начинаются.

* * *

«Ну и глазища, – удивился Максим. – Бездонные и притягивают, как хороший магнит гвозди… Силен старик!»

– Есть о чем поговорить? – вежливо спросил он у жреца.

Серваторий ответил не сразу, он еще какое-то время пристально, не отрываясь, смотрел Максиму в глаза. Взгляд у старика были добрым, приятным, мудрым.

– У ищущих истину, всегда есть о чем поговорить, – жрец кивнул Максиму, приглашая сесть. Он нравился Максиму все больше.

– Спасибо, – Максим присел.

– Рад видеть тебя, – Серваторий доброжелательно покачал головой и улыбнулся. А у Максима, от этой приятной улыбки, между лопаток побежали маленькие, колючие «мурашки». Они быстро перебрались с лопаток на шею, оттуда поспешили к голове и там замерли. Неприятное ощущение стало постепенно затихать.

«Не отводи глаз, молодой воин, – жрец молчал, не открывал рта, но Максим слышал его голос, успокаивающий, приятный доверительный. – Смотри мне в глаза, молодой воин, и ты узнаешь многое, что ранее было для тебя тайной, и многое поймешь… – неприятное ощущение исчезло окончательно, Максиму почувствовал: ему очень важно услышать, что скажет жрец, какие тайны он откроет. – Ведь ты сюда пришел именно за тем, чтобы встретиться со мной и познать истину. Ты познаешь ее…»

Никогда, никто не говорил с Максимом, так откровенно, так доверительно… Максим, не отрываясь, смотрел в бесконечную глубину глаз жреца. Это, само по себе, было прекрасно. И ждал, что тот скажет... Ждать было нетрудно, даже приятно. Умудренный жизнью жрец был умным и очень добрым человеком. Такого можно слушать бесконечно. Захотелось сделать для него что-нибудь хорошее, порадовать его…

«Но я пришел сюда не один, – вдруг вспомнилось Максиму. – Где же остальные?» – Он с трудом оторвал взгляд от притягивающих и пронзительных глаз жреца… Обернулся. Гарнет и Бригсен, с секирами наизготовку, охраняли Эмилия. А тот застыл. Дракон приоткрыл зубастый рот, а большие его глаза были неподвижными и пустыми. – Идиот-идиотом, – отметил Максим. – Что-то с ним случилось нехорошее. Наверно какая-то местная болезнь. А жрецы ведь много знают, о всяких напастях, надо его попросить, чтобы помог вылечить Эмильку.

«Смотри мне в глаза, это очень важно для тебя, и для всех твоих друзей, – продолжал приятный, убедительный голос, и Максим снова уставился в притягивающие, своей чистотой и мудростью, бездонные глаза. – От этого зависит будущее. Слушай и запоминай все, что я тебе сейчас скажу, ибо это не просто слова, это мысли выстраданные Мудрейшим и Добрейшим Мухугуком, за тысячелетия размышлений и страданий… Смотри мне в глаза, слушай меня и ты постигнешь истину! А разве в жизни каждого из нас есть что-то важней истины?»

«Важней истины ничего нет, – Максим это всегда понимал, – И, сейчас, она может открыться перед ним, величественная и прекрасная».

– Смотри мне в глаза и внимательно слушай… – в который раз, настойчиво, произнес Серваторий.

«Он меня гипнотизирует! – вдруг сообразил Максим. – Ну, точно – гипнотизирует… Вот собака! Доброжелатель хренов! Это же он Эмильку обработал, а сейчас взялся за меня… Что-то важное обещает сказать… Истину!.. Змеюка подколодная! Колдун! В глаза ему смотри… Дон сколько раз говорил, что нельзя смотреть колдуну в глаза. Охмурит так, что родную маму забудешь. Надо смотреть мимо, в переносицу. Тогда похоже, что смотришь в глаза, но гипноз не действует. Ну-у-у!.. Пропади он пропадом!.. Как привязал, не оторваться… Ну-у-у!.. – Максим еще раз мысленно рванулся и сумел, все-таки, вынырнуть из бездонных глаз жреца. Как стокилограммовую штангу поднял… – А ведь получилось! – Максим вытер выступивший на лбу пот. – Т-а-а-ак… Врезать бы сейчас, как следует, колдуну по мордасам, так рука на старика по-прежнему не поднималась… Ладно, обойдется… А голос колдуна все еще зудит в голове, зудит как нахальная муха… Что-то еще надо сделать?.. О чем-то дон Педро Педрович упреждал?.. У них там, в Мозамбике, колдунов полно, каким-то «взумду» охмуряют людей, или «вузду»… – Максим забыл, как дон Педро Педрович называл эту заморочку. – Превращают аборигенов в полумертвых зомби… Чтобы нарушить охмурение, надо доказать, что ты живой. Кровь! – вспомнил Максим наставления дона. – Надо прикусить нижнюю губу до крови и сплюнуть два раза: справа от себя, и слева. Дон говорил: «железная защита…» Прикусить до крови и непременно сплюнуть: сначала справа, потом слева…»

«Мы – единомышленники, – по-прежнему проникал, просачивался к Максиму приятный убаюкивающий голос. – У нас одна цель – сохранить мир, внедрить демократию и сделать всех счастливыми… Слушай меня внимательно, молодой воин, и я помогу тебе постигнуть истину…»

Максим понимал, куда его уводит жрец, но ему все еще хотелось слушать этот приятный голос… хотелось познать истину, пропади она пропадом… – «Нет! – пытался он выбраться из этого дурацкого состояния. – Он охмуряет! Нельзя становиться зомби! Я живой! Надо доказать! – и опять вспомнил. – Нужна горячая кровь! – Максим опять рванулся из плена вяжущих его волю слов… – Будет тебе кровь! – Он захватил краешек нижней губы зубами… – Больно… А куда деваться?!» – Прикусил, как велел дон, до крови. Максим и не предполагал, что это будет так больно. Из прокушенной губы опустилась на подбородок первая капля, вторая… и сразу, будто, что-то оборвалось, убаюкивающий, приятный голос стал отдаляться, затихать… Максиму показалось, что он лишается чего-то очень важного, теряет самое главное, к чему стремился многие годы… Но это длилось всего лишь мгновение. А затем, в голове стало тихо и спокойно… Будто открылось широкое окно и весь чад выдуло свежим ветром. Максим понял, что спасся. Старик чуть не загипнотизировал. Еще немного, и он превратился бы в послушного идиота, беспрекословно выполнял бы все приказы жреца… Спасибо Дону! Выручил ушлый колонизатор. Но ведь это еще не все, – вспомнил Максим: – нужна защита! – Он слизнул языком кровь, что сочилась из надкушенной губы, сплюнул справа, сплюнул слева… – Теперь, кажется все…