Ева при этом смолчала о том, что страдает еще и от того, что ей не хочется делать. Не хочется больше заниматься развратом с Константином. Она вспоминала романтику первых лет и думала, как это так незаметно все превратилось в пошлость. Она думала, что Нина будет ее осуждать за развратные действия, что для Нины это все неприемлемо. Однако Нина очень любила слушать откровения Евы.

- А ты уже хочешь создать семью, иметь детей? - спросила Нина.

- Нет. Я еще не готова. Но я думаю о будущем. И хочу, чтобы это было когда-нибудь. Просто раньше я всецело отдавалась своему чувству. А теперь, думая о будущем, понимаю, что эти отношения ведут в никуда.

- А я бы даже сказала - что они мешают тебе! Продолжая быть с ним, ты лишаешь себя возможности встретить действительно что-то серьезное. Будущего мужа! - подчеркнула Нина.

- С Константином тоже все серьезно. Не было бы серьезно, я бы не страдала. Все понимаю, но ничего не могу сделать со своей любовью.

Ева никак не могла объяснить самой себе, почему у нее такие сильные переживания, когда все кажется простым и понятным. Или чего-то все-таки она не понимала? Или у нее в душе, глубоко в душе было что-то особенное, чего нет у многих других?

- Значит, ты недостаточно настрадалась. Как настрадаешься, так сама и расстанешься!

Ева хотела рассказать что-то еще про Константина, но Нина ее резко оборвала: - Все, не хочу ничего про него больше слушать. Будешь еще говорить, я его сама за тебя придушу.

И они обменялись дружественными улыбками.

- А ты веришь в Бога? - спросила Нина.

- Да. Но у меня двоякое отношение. Начну с крестика, который я не ношу. Иисус Христос, распятый на кресте - сын Божий. Он умер на нем. И получается, что люди носят постоянно это напоминание и показывают Богу орудие убийства его сына. Если у человека убьют ребенка, а потом все окружающие будут носить маленькую копию предмета, ассоциирующуюся со смертью ребенка, разве страдающему человеку будет приятно это видеть? С одной стороны, вроде как мы сообщаем: "Мы помним. Мы чтим. Мы любим. Мы веруем". А с другой стороны - какая-то противоречивость.

- Я об этом не задумывалась, - сказала Нина, удивленная размышлениями Евы.

- К церкви у меня тоже двоякое отношение, - продолжала Ева, - С одной стороны, считается, что в святых местах, Бог нас быстрее услышит, а с другой - разве Бог не в сердце нашем? Хотя, может, просвещённые люди и призваны помогать. Куда же человеку бежать, если, например, горе какое-нибудь, и никто не помогает ему? Но и следовать всему, что там положено, разве возможно, не будучи священником? Всякие посты там соблюдать, молиться, церковь посещать. Я как-то прочитала про то, сколько раз в неделю нужно приходить в церковь, да еще и на всякие православные праздники, откуда же столько времени взять обычному человеку?

- Тебе нужно поменьше читать и поменьше обо всем этом задумываться.

- А ты разве не помнишь, как крестили? - и Ева стала делиться с подругой своими впечатлениями от посещения церкви, вспоминая, как они крестили ребенка Нины. Ева была крестной матерью, - Меня поразили бабки-попрошайки у входа, вернее, их и бабками назвать сложно, чуть старше моей мамы. Они даже за руки цеплялись, чтобы им подали рублик. А потом я увидела, что они свободно перемещаются по церкви, заходят даже за прилавки - значит, они работают в этой церкви.

- Да с чего ты взяла, что работают? Может, они, просто делятся своим заработком, - предположила Нина.

- Тем более. Разве это не низко для церкви?

- Что ты так обращаешь на это внимание? Подала бы им по рублю, по пять, да и шла бы спокойно. Не обеднела, а они потом за тебя помолились бы.

- Да какой толк от их молитвы? Все должно от сердца идти. А не покупаться. Разве купленная молитва будет услышана? Да и имя то они не спрашивают. За кого они будут молиться? Так и скажут Богу - прошу тебя, помоги только всем тем, кто сегодня нам подал? - возмущалась Ева.

- Подашь им, они тебе хорошего пожелают, а не подашь - могут несознательно и плохо подумать. А ты ведь знаешь, мысли материальны!

- Да Бог то сильнее, чем все эти феншуйские, цыганские и какие-либо еще законы. Он все видит. У меня тогда было желание им сказать, что вместо попрошайничества пусть лучше помолятся.

- Вот именно, пусть Бог и решает! Ты зачем на себя такую обязанность берешь? Решила просветительством заняться? - пыталась образумить свою подругу Нина.

- Ото всего этого было неприятно. Купля-продажа в церкви все оскверняет.

- Ну, ты же помнишь, что сказал нам батюшка на беседе перед крещением? Что церковь церкви рознь! Что в каждой церкви есть свои какие-то правила, все от батюшки зависит, и от самих прихожан. Есть церкви, которым больше помогают, больше пожертвований делают, а некоторым церквям приходиться буквально выживать. Он, наверное, свою церковь и имел в виду, - пыталась объяснить Нина.

- Да я помню беседу. Очень умный, доступно и интересно рассуждающий батюшка. Я помню, что он сказал, что не нужно забывать и о человеческом факторе. Что церковь - это не только святыня, что батюшка - тоже обычный человек. Все это понятно и многое объясняет. Но ведь можно уже было давно как-то добиться единства во всех церквях.

Ева так увлеклась рассуждениями на эту тему, что дальше продолжала:

- В Библии еще написано про идолопоклонничество. Что нельзя поклоняться иконам, каким-либо изображением Бога. А получается, что мы приходим в церковь, поклоняемся дверям, поклоняемся иконам. А служители церкви, держа в руках Библию, ей же и противоречат.

- Откуда ты знаешь, что там написано? Читала что ли? - спросила Нина.

- Да я как-то изучала Библию. Не всю правда прочитала.

- Но ее нельзя просто так прочитать. То, что там написано, нельзя воспринимать буквально. Возможно, есть какое-то объяснение, другое значение написанного в ней.

Но Ева, чтобы доказать свою правоту подруге, села за компьютер и набрала в "Яндексе" - "что написано в библии про идолопоклонничество". Она открыла первое, что предложила поисковая система и стала читать: "В Библии запрещено идолопоклонничество, почитание икон, поклонение предметам, даже посвященным Богу".

Они склонились обе над монитором:

"Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель...".

- Я даже не хочу обо всем этом задумываться! - призналась Нина, отстранившись от монитора.

- Я думаю, что все это - церковь, иконы, крестики, всякая другая православная, божественная атрибутика, не просто так создано. Явно, что тут интересы и попов, и государства, и самих людей. Нам всем самим нужно во что-то верить. Особенно когда не видишь цель в жизни, или смысла жизни. Вера в Бога помогает, вселяет уверенность. А потом, люди - как стадо овец! Им нужно на кого-то равняться, с кем-то сравнивать. Вот ты смотришь, как все кланяются, и сам начинаешь кланяться. Так что, я не говорю, что это все лишнее, а лишь говорю о том, что вижу противоречивость. Я сама себе противоречу. Вот крестик, правда, не ношу. Но иногда посещаю церковь, да и иконы в комнате есть, - Ева показала на иконку с изображением Девы Марии возле книг.

- Ты меня пугаешь, - сказала Нина, не желающая рассуждать больше обо всем этом. - Решила в религию удариться?

- Наоборот, не собираюсь не во что влезать. Не понимаю помешанных на религии. Хотя, каждому свое место. Еще не понимаю сектантов, отказывающихся ото всех благ ради чего-то неизвестного, а вернее вполне известного - кучки мошенников, разживающихся на их деньгах.

- Да. Я тоже не понимаю сектантов. Мне кажется, нужно быть не в своем уме, чтобы, например, продать единственную квартиру, и отдать деньги якобы на пожертвование. Если бы все эти пожертвования уходили действительно на возрождение веры или возведение храмов, то уже были бы построены золотые дворцы в каждом городе.