— На грунте, слышу ваш сигнал, отвечайте “Калигуле”!
Дон подпрыгнул на месте, надавил подбородком на широкий сенсор, включающий микрофон “ушек” и завопил:
— Здесь Маллиган, требую немедленной эвакуации! Координаты — на частоте! Макроп! Макроп!
— Здесь Нурминен. Здравствуй, Бык.
— Директор! — Маллиган едва не заплясал на месте. — Ты велик, как обычно! Спускайся, тут здорово! Ты на “Калигуле”? Постой… а почему?
— Меня в Мешке вообще нет, — со смешком сказал Нурминен. — Хочешь с Какаловым поговорить? Мы тут с ним вместе…
(Документ 6)
Аудиозапись с регистратора следящего устройства штурмовика “Калигула”.
Запись велась двадцать четыре минуты.
Текст:
“Призрак”: Дончик, ау!
“Бык”: (нецензурно): Твою виртуальную мать в одно и другое ухо! Ты где? Вы где?
“Волчара-Никто”: Не очень кстати. Непрофессионально. Всем моим — кто в досягаемости. Слушать, работать.
“Призрак”: Дон, а нас спасать никто и не собирался. Они бомбочку хотели…
“Волчара”: Молчать, Какалов!
“Бык”: Снимите меня с планеты, вашу так! Где “Калигула”? Киберпилот, связь первому!
“Призрак”: Дон, он не может. Он на нас с Волчарой работает. Я — внутри планетной сети, надо быстро, а то засекут, тут черт его что твориться! Короче! Тебе надо найти порт и внести меня в него, тогда я выскочу в тело. Я жив? Транспортабелен? О, Дон, а я тебя вижу! А почему я тебя вижу? Волчара, это ты ретранслируешь? О! А я себя вижу! Дон, девчонку простудишь!
“Бык”: Я подорвал контейнер. Я только на связи, без видеоряда. Где порт-то, Збых?
“Волчара”: От Маллигана видео не идет. Какалов, я передаю только текст, что там у тебя?
“Призрак”: Дон, тревога. Северо-запад. Самолет.
“Волчара”: Как так — самолет?…
“Бык”: Так твою так… Кто это!?
Помехи.
Сильные помехи.
Отдельные, неидентифицируемые возгласы. Хорошо слышен только Нурминен, он взывает, требуя информации, которая ему не предоставляется. Взрыв. Стрельба. Возглас нецензурный, на фоне длинной очереди из карабина.
Сильный взрыв.
“Калигула” (спокойно): Пошли вы все, начальнички. Первый, иду к вам. Защиту на ять, бить буду сильно. Попытайтесь укрыться. Вижу запуск ракеты… два… три… пакет… нейтрализую орбитальную сеть с “Баймурзы”, Первый, глаза!
“Волчара”: Макропулус, отставить!
“Калигула”: Пошел ты на…
Снова помехи. Хронометраж неустойчивый. Условный знак залпа “Баймурзы”. Неразборчивый крик Маллигана. Рев Какалова.
“Призрак”: Дон, не стреляй в него, это я! Я в нем! Туда! Туда! Вот, блин, автомат, неудобно… Дон, я железный, прикрою, ТУДА БЕГОМ!
“Бык”: У меня тут сани…
“Призрак”: Вот и давай, пока у меня патроны…
“Бык”: Сзади, Збых!
Длинная очередь дуэтом.
“Призрак”: Я прикрою, Дон! Волчара, вот координаты Алтаря, там порт, наводи сани с “Калигулы” — Макроп, НЕ ПРИЗЕМЛЯТЬСЯ, РЕТРАНСЛИРОВАТЬ СИГНАЛ НАВЕДЕНИЯ, РАЗМОНТИРУЮ!
“Калигула”: Принято. Точка “Алтарь” в двенадцати километрах. Первый, держитесь, я поведу сани!
Условный знак залпа “Баймурзы”. “Не отвлекайся, кмбер, Я стреляю! — голос Нурминена. — Веди сани!”
“Бык”: Збышек! Збышек!
“Призрак”: х х х х х х х
Лакуна.
“Бык”: Где? Где, Макроп?
“Калигула”: Вот этот валун.
Визг пугача в режиме “секач”.
“Волчара”: Маллиган, обстановку!
Пауза.
“Волчара”: Маллиган, говори со мной!
Пауза.
“Калигула”: Иду на посадку. Плевать.
Условный знак посадки. Условный знак залпа “Баймурзы”. Еще один.
“Калигула”: Авраамий, не надо!
“Экспресс-лаб “Ямаха-09”: На тебе конфеточку, падла!”
“Волчара”: Маллиган! Маллиган! Какалов! Маллиган!
Условный знак залпа “Баймурзы” и условный знак, обозначающий, что установка теперь пуста и небоеспособна. Условный знак массированного огня с ПМП.
“Волчара”: “Калигуле” — огонь со всего. Повторяю — ОГОНЬ СО ВСЕГО. ХРЕН С НИМИ, С АБОРИГЕНАМИ, ОГОНЬ СО ВСЕГО!
“Калигула”: Программа пошла.
Конец записи.
Конец записи.
Конец записи.
"— Том!
Нет ответа.
— Том!
Нет ответа.
— Ну погоди, проклятый паршивец! Второй том!"
"Приключения Тома Сойера"
том второй
Госпиталь «Стратокастера» сверкал белизной, и в белизну эту ненавязчиво вкрадывалось голубое, отчего белый цвет казался еще ярче. Пол с гладким пружинистым покрытием идеально гасил звук шагов, стены источали покой, такой безмерный покой, что Дона охватило чувство нереальности существования — так бывает во сне, когда плывешь и плывешь неведомо куда, и — ни шороха, ни движения, ни жизни вокруг.
Госпиталь. Збышек здесь месяц, и только сегодня Дон получил разрешение навестить его.
Ну да, никто не запрещал посмотреть на Какалова, включив монитор в коммуникационном зале приемного покоя, и даже, наверное, поговорить, предварительно испросив согласия у лечащего врача и охраны, но Дон не хотел улыбаться изображению, говорить с изображением и не иметь возможности пожать изображению руку. Пришлось ждать.
Палата интенсивной терапии номер двести четыре. Охраняемый объект.
Дон остановился перед дверью, расстегнул еще одну пуговицу на рубашке и повертел в руке букет цветов, выглядящий, надо сказать, весьма по-дурацки. Дон даже малодушно пошарил глазами по коридору, соображая, куда бы ему поаккуратнее засунуть букет, чтобы не вызвать бурю восхищения со стороны бдительного медицинского персонала.
Но не успел.
— Эй, ты там моей смерти ждешь, что ли? — Збышек по своему обыкновению выражался чрезвычайно тактично. — Чего встал? Заходи уже! Не дождешься, гадюка!
Деваться было некуда. Дон шагнул в палату с букетом наперевес.
— Привет…
— О! — восхитился Збышек. — Первые цветы в моей жизни! Я ощущаю себя таким чувственным, таким…
— Пунктуальным, — мрачно сострил Дон.
— Пунктуальным… Н-да. Ты все блещешь. Продолжаем разговор. Откуль цветы-то взял?
— Это не я. Это тебе Энди передала, — соврал Дон, проклиная себя последнейшими словами…
Словно гору с плеч свалил.
— Да? — сказал Збышек странным голосом. — Минут десять назад я с ней разговаривал… Про цветы ничего не было. Она обещала только огурцы. У нее блат в оранжерее. Наконец-то я поем огурцов, а тебя рядом не будет!
— Какие огурцы? — удивился Дон. — Почему — огурцы?
— Это целая эпопея, — объяснил Збышек. — Ставь веник вон в тот сосуд на тумбочке, а я тебе пока все обскажу.
Дон отыскал выработанный герметик, наполнил его водой из-под крана до половины и воткнул в посудину цветы. Что бы там ни говорил Збышек, но эти пушистые желтые шарики на тоненьких веточках выглядели очень мило.
— А фрукты куда?
— Съешь, — посоветовал Збышек. — Мне все равно нельзя.
— Даже яблоки?
— И яблоки, и манго, и профитроли в шоколадном соусе. Ничего нельзя. Даже пива.
— Дрянь какая! — посочувствовал Дон, смачно отгрызая у огромного красного яблока половину бока. — Как же ты жив?
Збышек мужественно проглотил слюну.
— Еще целая неделя, — пожаловался он жующему Дону. — Кормят жидкой овсянкой и поят молоком. Этот эскулап — он сумасшедший, точно. А я огурцов хочу — мочи нет!
— Мочи нет? — поразился Дон, прекращая жевание. — А как же ты…
— Дон, мОчи, а не мочИ! Я умру от тебя, а не от болезни, ей-богу!
— А… А через неделю-то — что?
— Он сказал — можно начинать осторожно вводить огурцы.
Дон захохотал. И подавился.
— Так тебе и надо, — сказал Збышек. — У человека — беда, а ты ржешь. И Энди ржет. Даже пообещала огурцов прислать — потоньше и подлиннее. Гады вы все-таки. Но я люблю огурцы.
— Ты не расстраивайся, — ласково сказал Дон, прокашлявшись. — Врач рекомендует вводить огурцы, значит, надо вводить. Ему лучше знать. Диаметра он не указал?
