Збышек прыгнул на полуслове.

Нурминен метнулся наперехват и опоздал на сотую долю секунды. Удар ребром стопы пришелся ему в область солнечного сплетения, отбросил в сторону, шипы разорвали щеку. Крови не было. Но на восстановление стабильности оболочки ушло время, и Збышек уже несся в сторону брэндмауэра, рассчитывая преодолеть ее и вырваться за пределы охраняемой зоны. В привычное киберпространство, разрешающее действия, запрещенные здесь. Огненная стена, как и всякая охранная программа такого типа, была предназначена для отсева входящей информации. Об исходящей обычно никто не заботился. И, значит, путь на ту сторону открыт. Приблизившись к стене, Збышек сгруппировался, затем развернулся всем телом, подобно жесткой пружине, и прыгнул в огонь головой вперед.

Нурминен остановился и хмыкнул. Парень действовал быстро и красиво, движения его напоминали отточенные пируэты древних спортсменов, проделывавших подобные манипуляции во время соревнований по прыжкам в воду. Талантища необыкновенного парень. Даже жаль.

Бум!

Збышек рухнул рядом со стеной и очумело выпучил глаза. (Вот тут-то он и получил виртуальную шишку, очень просто перешедшую в самую настоящую — там, наверху). Все. Сброс системы. Нажмите на любую кнопку… Драйвер перчатки не был проинсталлирован, щелкните пальцами для продолжения. Семь бед — один reset. Какая-то сволочь установила блокаду на внутренней поверхности стены.

Подошел Нурминен и сел рядом. На пригорок. Неподалеку стрекотала сенокосилка, пели птички, огненная стена уютно потрескивала невидимыми дровами.

— Только ничего не говори, пожалуйста, — попросил Збышек Нурминена, едва шевеля языком.

Эйно пожал плечами и принялся ждать. Закуривши.

Через несколько минут Збышек зашевелился.

— Это не считается, — сказал он хрипло. — Ну кто мог предположить, что они заблокируют стену изнутри? Черт знает что…

— Стена проницаема, — сообщил Нурминен и осторожно тронул огонь рукой. Збышек зачарованно следил за тем, как его пальцы погрузились в пламя, а потом во всполохах исчезла вся ладонь.

— Я бы тебе поверил, — сказал Збышек, — если бы сам об это не долбанулся башкой, понимаешь? Ты опять меня глючишь?

— Угу. А ты попробуй еще раз, — вежливо предложил Нурминен.

— Сам пробуй. Дураков нет.

— Чего ж ты бздишь? Я ж тебя глючу, юзер.

— Отстань.

— В тот момент, когда ты прыгнул, я замкнул поверхность этого участка. Вот так. — Эйно постучал по стене кулаком. На сей раз костяшки его заблестевших хромом пальцев грохнули по застывшему огню, точно по армопластовой плите.

Збышек обхватил голову ладонями и застонал от унижения.

— Вот что, Какалов, — сказал Нурминен. — По идее, я должен доставить твою матрицу волоком за шкирку владельцам “Накамичи”. Семьдесят миллионов, ты не забыл? Кстати, больше, чем просили за меня в свое время… правда мне было тринадцать… бог с ним. Так вот…уж очень мне не хочется этого делать. Уроды они. Уроды они и есть. И кем ты после беседы с ними вернешься в собственное тело — вопрос сложный. Гири там всякие, пальцы от перчаток отрезанные, ванны глыбокипящие… самураи, словом. Не хочу. И у меня есть по твоему поводу кое-какие соображения.

— Какие? — спросил Збышек. Ему было все равно.

— Я тебя отпущу. Я могу это сделать — ценой потери гонорара.

— Ну, зачем же такие жертвы, — скривился Збышек. — Давай уж, иди, получай свои сребренники.

— Я достаточно богат, и могу себе это позволить, — проглотил шпильку Нурминен. — Так что — все. Убирайся. Ты не умеешь себя вести. Пшел вон.

Збышек неуверенно поднялся на ноги и посмотрел на Нурминена.

— Только не надо меня благодарить, — сказал тот презрительно. — А то меня вырвет от собственной сентиментальности.

Збышек шагнул к огню.

— Да, еще, — сказал Нурминен. — Возьми вот это.

Збышек обернулся и посмотрел на маленький серый прямоугольник, лежащий в руке легендарного хакера. Затем посмотрел Волчаре в глаза.

— Нурминен, лучше бы ты меня убил.

— Возьми, — сказал Нурминен жестко. — Это я тебе отдать обязан. Аванс я возвращать не собираюсь.

Пластиковая карточка перекочевала из рук в руки. Всего лишь символ. Нематериальный объект. Наверху, в той, другой, неправильной реальности его не существовало. Но здесь он был.

Запрет на вход в киберреальность на три стандартных года. На целую вечность. Почти навсегда.

— И всего тебе быстрого, — сказал Нурминен, тая в воздухе. А стена огня стала прозрачной.

Обратной дороги Збышек не помнил. Наверху он содрал присоски и долго орал. Потом… в памяти остались смутные обрывки воспоминаний о трех бутылках джина и пузырьке какой-то гадости, которую забыла на полочке в ванной комнате год назад Маруська, о глупых кошачьих глазах, которым Збышек бессвязно жаловался на что-то, об изгнании непонятливого кота из комнаты, о чем-то еще… О чем?

Господи, какая теперь разница?

В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО.

— СТО СЕКУНД РОВНО ДО КОНТАКТА. ПРИКАЗ ЕСТЬ, ОГОНЬ ГОТОВ, С МОМЕНТА “БЕЗ ДВАДЦАТИ” — ПОЛНЫЙ НАЗАД И СТРЕЛЬБА ПО УМОЛЧАНИЮ.

Армада чужих приближалась с пугающей равномерностью, словно мертвые шли “ежи”, с постоянным ускорением и минимальными энергопотерями, в полном радиомолчании, словно бы вовсе и не замечая стоящего на их пути “Свина”, манипуляций и перемещений остальных кораблей службы перехвата… Это здорово походило на психическую атаку из старого фильма. Приближалась, не откликаясь на постоянно передаваемые пограничниками сигналы, от которых штормило эфир во всех известных коммуникативных спектрах.

Самурайство, подумал Пет Помон. Белая кость. Сатырос пытался меня оскорбить? Упрекнуть? Он не понимает, этот гражданский, что обвинение в самурайстве — высшая похвала для запорожского казака… О чем я думаю…

— БЕЗ ДВАДЦАТИ КОНТАКТ.

— Третий пост. Четыре “Иволги” по указанному квадрату. Начинаю отсчет. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Ноль.

“Свин” вздрогнул, освобождаясь от серии кассетных бомб. Белые бутыли, кувыркаясь, отдалились от перехватчика и вдруг рассыпались мелкими злыми точками боеголовок. Пространство взбухло пьяными пузырями расцветающей плазмы. Смерть на крыльях поэзии. Может быть, именно это заставляло самураев писать бессмертные стихи, вошедшие во все современные учебники? Да, наверняка, это. У А.Саймона перехватило дыхание. Заградительную сеть он ставил не в первый раз, да и бой этот тоже был для него скорее обыденностью, но от чего еще пьянеть солдату, как не от близости схватки?

Батька Помон заметил реакцию своего первого помощника и спрятал улыбку, привычно закусив вислый ус. Ему нравился А.Саймон, хотя открыто капитан никогда об этом не заявлял. Скорее, наоборот, держал в строгости. Нравился именно этим качеством — способностью упиваться боем допьяна и, вместе с тем, не терять головы в сложных ситуациях.

Мониторы отфильтровали свет и автоматически подстроились к яркости; на экранах запылала смертельная сеть — густоячеистая плазменная решетка, перекрывшее квадрат космоса, к которому приближалась армада инопланетян.

Напряженное молчание. Если “гости” не страдают суицидальным синдромом, то они должны сделать что-нибудь одно: либо замедлить движение и остановиться, либо изменить курс маневром “кобра”. Любой из вариантов был хорош уже тем, что разрушал индифферентность наездников молчаливых “ежей”.

— Ну! — раздался снизу, от ходовых терминалов, чей-то нетерпеливый голос, словно стараясь поторопить чужих, заставить из реагировать, — ну, блин!

В другое время командир обязательно нашел бы время, чтобы вычислить говорящего и врезать плетей, но сейчас было не до того. Плевать было “ежам” на сеть. Они вошли в облака убийственной плазмы, не снижая скорости и не подавая признаков обеспокоенности. Головной корабль, попавший в самый центр одного из узлов сети, только слегка качнуло. И все. И ничего больше.