— Там… — Дон грустно махнул рукой куда-то в потолок. — Недалеко. На краю, на фиг, Галактики. Чего этот псих от тебя хотел? Эля?

— Так ты местный, — сказал Збышек. — Абориген. Я так и понял. Но ты пойми, в Школе западников очень мало (я смотрел списки), да и город — сплошь обратные эмигранты… а кабак — дешевенький, откуда здесь эль? Кроме того, не выгребывайся, белый человек, ты здесь почитай каждую субботу водку хлещешь. Да и пиво тоже. У меня глазок — смотрок.

Маллиган горестно покивал, погладил ежик на голове и взял одну бутылку Збышека. Отпил. Поморщился. Брови его страдальчески изогнулись.

— А чего от тебя этот придурок хотел-то? — спросил он, ставя пустую бутылку на место и отдуваясь.

— Он нес какой-то бред и непонятно ругался. Ну, что-то по поводу пива, как ты. Кстати, ты зря лез, подставлялся. Я бы и сам справился.

— А я и не рисковал, — сказал Дон, допивая вторую бутылку. — Я ж сзади его тюкнул, помнишь? Он меня и не заметил. Вообще, Збигнев Какалов, я твое лицо где-то видел. Ты наш, что ли?

— Наш, — сказал Збышек, — наш. Хотя и должен, соблюдая глубокую конспирацию, переспросить: чей это — наш? А видел ты меня все там же, где и я тебя: например, здесь. А так же на общекурсовых учениях. Ты, кажется, тогда крупно влетел… И тебя радостно мордовал ротмистр Чачин. За какой-то сарай. А здесь мы с тобой вот уж три года как сталкиваемся. Просто повода не было пивка попить. До сих до этих. Эй, крошка! Притащи еще пива!

Последние возгласы относились уже не к Дону, а к миловидной, но неуловимой официантке, поскольку неопорожненных бутылок на столе осталось около одной. Збышек предусмотрительно придвинул ее поближе.

— А! Так это не за сарай, — сказал важно Маллиган, — а за ангар. На вспомогательной полосе. Ну откуда я мог знать, что эти придурки закроют шлюз раньше, чем я сяду?

— А они это специально сделали, — объяснил Збышек, закуривая. — Это у них тест такой. На внимательность и реакцию. Я однажды к психологам в систему забрался. И, ты знаешь, обнаружил много полезного. На закрытый шлюз они меня не поймали.

— Какал…, - сказал Дон, — нет, Збиг… Фу, дьявол! Где у тебя имя, а где — фамилия? И кто над тобой так поиздевался, варвар?

— Какалов — фамилия, глупый белый человек, — сказал Збышек. — Очень древняя и гордая болгарская фамилия. Первый болгарский космонавт носил эту фамилию! А Збигнев — это польское имя. Представляешь?

— Язык сломать можно, — сказал Дон. — Слушай, Збиг…

— Проще — Збых, — поправил Збышек. — А лучше — Збышек. Мне привычней.

— Збышек так Збышек, — согласился Дон. — Что я хочу спросить? Ты в самоволке, что ли?

— А как ты думаешь?

— Так и думаю.

— Неправильно думаешь. Я — в увольнении.

— В чё-ом? Кто тебя в увольнение ночью отпустил?

— Можешь посмотреть в кэпэпэшном регистре, там все есть, — ухмыльнулся Збышек. — Машина на выходе такая, что мне даже стыдно было ее ломать.

— Научи!

Збышек с огромным сомнением осмотрел Быка — два метру ростом, бритая голова, два сантиметра щетина — не борода, именно щетина, размах плеч — метр, ей-богу. Эк тебя разнесло, дружище, подумал Збышек участливо.

— Глупый белый человек, — сказал Збышек, закончив осмотр визави. — Не более, хотя и не ме. Но мы попробуем. Но ничего не гарантирую. Там надо не столько знать, сколько уметь. А ты уже собираешься домой?

— Да пора вроде. Если еще на пару часов задержаться, Чачин голову снесет. Он ответственный по Школе. Тебе славно — ты его только на тренажах видишь… он у меня ротный.

— Вах! — сказал Збышек. — Матка боска! Ни эля, ни свинины, да еще и Чачин — ротный! Я Чачина вообще не вижу: я не пилот. Ты пилот?

— Первый.

— Какой курс?

— Третий.

— А я сопер. Тоже третий курс. Рад тебе, Школяр, будь здоров! Теперь к делу. Карточка с собой?

— Здесь. Зачем?

— Давай.

Дон вынул из кармана карточку. Збышек лениво глянул на нее, достал сканер, похожий на зажигалку, чиркнул им по карточке и вернул карточку Дону.

— Теперь пить будем, гулять будем, — сказал он.

Маллиган тупо глядел на карточку.

— Не понял, — сказал он.

— Тебя отметят, как вернувшегося вовремя, — сказал Збышек.

— Почему?

— Ну я так сделал.

— Когда?

— Ну вот сейчас.

Дон с огромным уважением посмотрел на Збышека. Сам он в тонкости современных технологий вникать даже не пытался. Запрограммировать музыкальный бокс, поделив единицу на два-четыре-восемь-шестнадцать или на триоль-секстоль — это он еще мог. Отдать приказ киберпилоту, считывая с монитора данные — тоже. Но вот дальше… Варвары, одним словом.

До утра оставалось еще шесть часов — почти неограниченный запас времени. И это время нужно было куда-то девать. Как-то провести. Чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно упущенные часы.

— Составишь компанию? — спросил Збышек Маллигана.

— Составлю. Выбора ведь нет.

— Тогда поднимай задницу и пошли.

— Куда?

— Знаю место, в котором живут очень милые цыпочки. И одна из них меня обожает. А вторая, я уверен, с удовольствием пообожает тебя. За некоторую сумму наличными, естественно. Деньги есть?

— А зачем тебе? — с подозрением спросил Дон.

— Значит, хватит.

Ночная Жмеринка ничем не отличается от всех остальных мелких городишек на всех остальных мирах великой Империи. Два миллиона существ, обитающих на этих задворках, постарались сделать так, чтобы и у них все было “как у людей”. То есть — не дающие уснуть голографические рекламы на каждом углу, шумные и сверкающие; потоки жужжащих и свистящих гравикаров, которых ночью почему-то становится больше, чем в светлое время суток; редкие, испуганно озирающиеся по сторонам приезжие в неизменных длинных плащах или столь же неизменных коротких накидках; гарцующие табуны гравициклистов с разрисованными флуоресцентным пигментом квадратными наглыми рожами, по которым дико хочется засветить чем-нибудь тяжелым и угловатым; и снова — рекламы за длинными прозрачными лентами магазинных витрин, шевелящиеся кокетливые куклы в модном платье от величайшего модельера Галактики Глора Халфлинга, неподвижные благообразные куклы в строгих дорогих костюмах “а ля пост-грандж” для любителей, а кое-где и бессмертные резиновые куклы для профессионалов; чинно выплывающие из дверей шикарных ресторанов хорошо обеспеченные господа и дамы в состоянии “чуть-чуть подшофе”, изрядно контрастирующие с вываливающимся из соседних кабаков и надравшимся до зеленых пузырей пролетариатом; все тот же государственный английский, с небольшим, правда, но довольно милым акцентом, в котором преобладает придыхательное “г” и еще кое-что, от чего слово “гейт” звучит как “хэйт”, а “чиз” как “шиз”…

И так далее.

Кто видел — тот помнит.

Эпицентр Запада, Жмеринка-1.

Жмеринка гордится своей сияющей Столицей столь же сильно, сколь стыдится ее же темных и грязных окраин. Настолько темных и настолько грязных, что дня там просто не бывает. Небоскребы заслоняют пыльное при любой погоде небо, и редкая птица долетит до свободного пространства над их крышами — скорее сдохнет на полпути от гипоксии.

Даже описывать это убожество оскорбительно, а читать — оскорбительней вдвойне. Но именно сюда, в квартал красных фонарей, и повёл Збышек нового знакомца. Большую часть пути Збышек расписывал Дону тысячу и одно удовольствие, которые можно получить в том месте, куда он, Збышек, Дона ведет. По его словам выходило, что Дон через полчаса должен был попасть в рай. Дон уже начал доверять Збышеку — настолько красиво тот говорил. Вдруг Збышек остановился и внимательно посмотрел на Дона.

— Слушай, — сказал он, — я тут распинаюсь как последний пророк, а ты только лыбишься. А ты-то сам, случаем, не педик?

Дон смешался и перестал улыбаться.

— Ну что мне теперь, варвар, тебя убить и ограбить? Ты кого педиком назвал?

— Да так, в голову пришло. Видишь ли, там и мальчики есть. Но мало. И все обычно заняты.