- Если у вас с Отто всё несерьёзно, - спросила Сандра, - то почему вы по-прежнему вместе?

- Это просто лёгкое увлечение, - пожала плечами Лили.

- Семь лет и лёгкое? - поразилась Сандра. - Как такое вообще может быть?

- Вот так, - игриво улыбнулась Лили. - И не смотри на меня такими страшными глазами. В этом нет ничего ужасного.

Но Сандра лишь покачала головой. Не тому их в детстве учила тётя Агапея, когда говорила, что каждой девице надобно за мужем быть, что Богом один раз и на всю жизнь дан. Правда, она ещё говорила, что всякая жена должна быть мужу покорна, а у Сандры с этим как-то не сложилось. Да и у самой тёти Агапеи мужа никогда и не было, оттого, видимо, ей и было так просто рассуждать о браке.

- Я тебя не понимаю, - призналась Сандра. - Как ты можешь быть такой легкомысленной?

- Боже, Саша, ты рассуждаешь как средневековая монашка, притом, что живёшь в многолюдном городе, - заключила Лили и тут же игриво добавила, - Здесь никто не сочтёт дурным, если замужняя женщина позволит себе лёгкое увлечение. Совсем короткий романчик, а, Саша? На своей работе ты наверняка видишь много интересных мужчин. В жизни не поверю, что никто из них не обращал на тебя внимания.

Сандра не поверила своим ушам, даже не смогла произнести в ответ и слова. Но, собравшись с мыслями, она нравоучительно заключила:

- Я не для того выходила замуж за одного мужчину, чтобы искать себе ещё и других.

Поняв, что обидела сестру, Лили сменила легкомысленный тон на сострадательный:

- Но ведь вы с Даниэлем не любите друг друга, я это вижу. Зачем же мучать друг друга, да ещё и страдать самим?

От таких слов Сандра не могла не возмутиться и суровым голосом произнесла:

- Даниель ведь был твоим женихом.

- Был, - согласилась Лили.

- Тогда почему ты не забрала свои слова обратно? Почему не вышла за него сама?

Потупив взор, Лили тихо ответила:

- Ты же знаешь, всё изменилось.

- Что изменилось? Твое лицо или твои чувства?

- Ты и сама сильно изменилась, когда стала такой, - серьёзно заметили Лили. - Ты должна меня понять.

Но у Сандры не получалось. Всё услышанное казалось ей распутством, а родная сестра - легкомысленной дурой, раз на полном серьёзе предлагала ей завести интрижку в ратуше. А может она просто хотела, чтобы Сандра окончательно рассталась с Даниэлем? Но зачем, ведь Лили он уже лет десять как не был нужен. Хотя нет, ведь была же между ними та искра, что испортила Сандре и брак и жизнь. Но и она, видимо, затухла очень давно. А может и не затухла, может, пока Сандра не видит и не знает, Лили и Даниэль по-прежнему время от времени "просто разговаривают". Тогда понятно, почему Лили не нужен вечно отсутствующий Отто, если рядом всегда есть Даниэль. И пускай, Сандре уже давно перестало быть интересным, где, с кем и что делает её законный супруг. В ратуше у неё появилась новая, своя жизнь, где она была нужна и полезна многим людям. А дома Даниэль уже долгие годы не прикасался к Сандре, а все разговоры между ними давно стали формальными и слова "люблю" она от него больше не слышала.

После того разговора с Лили Отто Верт резко перестал нравиться Сандре. Если раньше она пребывала в блаженной уверенности, что Отто вхож в их дом исключительно из желания присоединиться к их семье, то теперь она видела в бойком журналисте лишь любителя потрепать языком и время от времени поразвлечься с её сестрой. Совершенно ненадёжный мужчина, вполне под стать своему приятелю-крысоводу.

Когда Отто снова пришёл в гости, Сандра демонстративно покинула гостиную и заперлась в спальне. Но Отто этого даже не заметил, ведь рядом с ним была Лили.

- Ты слышала, что сегодня произошло на монетном дворе?

- Нет. Но наверняка это просто сенсация, - заливисто рассмеялась она.

- Безусловно. Помнишь, того алхимика, что сбежал в Италию с денежками наших финансовых воротил?

- Да-да, - наморщив носик, подтвердила она. - Таузенд, ведь так?

- Именно. В своё время ему поверил даже Людендорф. Хотя, он и в "пивной путч" поверил, что взять со старика?

- Кажется, Таузенда недавно арестовали.

- Ещё как арестовали. И, разумеется, он не признаёт своей вины. Он так допёк суд заверениями, что умеет делать золото, что сегодня его отвезли на монетный двор, раздели догола, обыскали и дали крохотный кусочек свинца. И Таузенд-таки превратил его в золото!

- Как?! - ахнула Лили, не ожидая такой развязки.

- Прессу на эксперимент не пустили, поэтому о подробностях я тебе ничего не могу рассказать, как бы ни хотел. Но факт есть факт - трансмутация произошла. В куске свинца насчитали 95 миллиграммов золота и 25 серебра. Все в шоке - полицейские, прокурор, следователь, даже директор монетного двора. Он сказал, что лучше бы эксперимент провалился, ибо теперь он не сможет спокойно спать.

- Так что же, Таузенда теперь отпустят?

- Ну что ты, Лили. Ты слишком хорошо думаешь о баварском правосудии. Золото и серебро, конечно, Таузенд трансмутировал. Но куда он дел порученный ему капитал? Лично я думаю, что телепортировал прямиком в Женеву. В какое-нибудь банковское хранилище. А знаешь, что самое интересное в этом деле?

- Просвети.

- Если бы предприятие Таузенда о массовой штамповке золотых слитков выгорело, то доход с него имело бы уйма людей, тех, что вложили свои капиталы.

- Отто, - кокетливо протянула Лили, - я не такая дурочка как кажусь. Я поняла, что эти люди акционеры, и им полагались проценты с прибыли.

- Но ты не знаешь, кто должен был получить три четверти всего дохода.

- Таузенд.

- Не угадала.

- А кто?

- Национал-социалисты. - На изумленный взгляд Лили Отто развел руками. - Таков договор алхимического акционерного общества.

- Бог ты мой - отложив газету, проворчал профессор, слушавший весь этот диалог в углу комнаты. - До чего мы дожили. Политические экстремисты надеются разжиться деньгами на трансмутации золота. Это просто уму непостижимо. А я был уверен, что сейчас на дворе не XV век.

- Разумеется, профессор, - тут же переключил на него внимание Отто, - сейчас царит век восторжествовавшего материализма, но куда ни глянь, всюду найдутся оккультисты. Что и говорить, наверное, грядут последние времена, раз даже у Люцифера появился в Лондоне свой трест.

- Как это? - удивилась Лили, и тут же улыбнулась. - Отто, ты опять шутишь.

- Вовсе не шучу, я серьёзен как никогда. Теософы учредили свою просветительскую организацию и назвали её "Трест Люцифера". Правда, потом они опомнились и переименовали её в "Трест Люци", но суть от этого не изменилась.

- Так чем же занимается этот трест?

- Понятия не имею. Наверное, распространяет книги теософских авторов, организовывает лекции, в общем, несёт теософию в массы. Дело мадам Блаватской живёт и процветает. Оно даже успело обогнуть земной шар и вернуться к истокам.

- В лечебницу для душевнобольных? - недовольно поинтересовался профессор, мысленно упрекнув себя, что начинает говорить как покойный дед.

- Нет, я имею в виду Советскую Россию. Вы слышали о художнике Рёрихе?

- Весьма смутно, кажется, он эмигрировал из-за разногласий с советской властью.

- Ваши сведения, профессор, безнадежно устарели. Теперь он с этой властью очень даже дружен.

- Правда? С чего бы это?

- Оказывается, в эмиграции он вступил в то самое теософское общество и увлекся буддизмом. Затем, видимо, у него наступило просветление, и он узрел глубинную связь буддизма и коммунизма. А потом он уехал в тибетскую экспедицию на поиски Шамбалы вместе с Яковом Блюмкиным. Да-да, тем самым эсером, что убил в 1918 году нашего посла Мирбаха.

- Час от часу не легче, - вздохнул профессор и мрачно добавил, - Ну и как, нашли они Шамбалу?

- Судя по тому, что Рёрих вернулся в Америку - нет. Из Шамбалы, как говорят, не возвращаются. Зато Рёрих привёз из Тибета послание шамбалинских махатм советскому правительству.