- Слышал о ваших контактах с советскими бальзамировщиками. Мои поздравления. Вижу, ваши исследования дают хоть и побочные, но положительные результаты. Вы не посещали Москву?

- Нет, - обескураженно ответил Метц, пытаясь понять, к чему же ведёт Рассел.

- Я тоже не был. Но очевидцы уверяют, что покойный вождь выглядит как живой. Говорят, даже брат Ленина выбежал из мавзолея крайне напуганным. - И Рассел иронично заметил, - Надеюсь, вы не переборщили с пересадочным материалом, а то ещё чего доброго покойник вздумает ожить и продолжить мировую революцию.

Профессор Метц терялся в догадках, откуда Рассел мог обо всём этом знать, если он не был ни в Мюнхене, ни в Москве. Единственное слово, которое вертелось на языке, было "шпионы".

А Рассел, как и в прошлый раз, вынул из саквояжа банку с шишковидным телом и протянул её Метцу:

- Полагаю, моё подношение весьма своевременно, особенно сейчас, когда многие ученные Европы увлечены изучением мозга.

- Да-да, конечно, - спешно произнёс профессор и без колебаний принял препарат.

- У вас замечательный зять, - неожиданно заметил Рассел. - Достойный продолжатель семейного дела. Я слышал о его экспериментах с крысами. Весьма обнадеживающе.

- Что вы имеете в виду?

- Так ведь вначале разумно ставить опыты на животных, чтобы потом перейти к экспериментам на людях. Отдайте это ему, - указал взглядом на банку Рассел, - пусть молодой человек расширит свой научный кругозор. Помню себя в его годы... - задумчиво протянул Рассел, и добавил, - А ведь именно тогда я и встретил Мери.

Весь вечер профессор Метц размышлял над словами англичанина, думая о том, что же сказать Даниэлю. Но зять первым зашёл в кабинет и увидел всё сам. Заметив знакомую склянку с не менее знакомым содержимым, он тут же спросил:

- Это то самое шишковидное тело, что вы пересадили Лили?

- Да, Даниэль, - признал профессор.

- И что вы собираетесь с ним делать?

- Пока не знаю, - с горечью вздохнул Метц, - не знаю.

- Откуда оно у вас?

- Та, у кого его забрали, - неуверенно произнёс профессор, - не человек в привычном для нас понимании.

- А кто же? - поражённо вопросил ученик.

- Видишь ли, - колеблясь, сказал Метц, - та женщина пила кровь.

В глазах ученика блеснул огонёк любопытства, и он спросил:

- Так значит, от неё этот недуг передался Лили?

- Я бы не называл это болезнью. Скорее приспособлением.

- К чему?

- Мне сложно сказать. Насколько я помню былые разговоры, та женщина жила в таком месте, где нет ничего кроме голой земли.

- Я не понимаю.

- Пещеры, подземелья, катакомбы. Там, где нет света, нет и растительности. Но там нет и людей. Я не знаю, почему она питается кровью. Но Лили не стала похожей на неё, поверь мне.

- Вы уверены? То, что стало с Лили, не имеет аналогов в истории медицины. Если бы я был суеверен, то посчитал бы нашу с вами алхимическую операцию искусственным созданием гомункула. Но ведь с Лили случилось полное биологическое перерождение. И это грандиозно!

- Пока мы не знаем, чем всё это может закончиться, - попытался умерить его восторг профессор, - Каковы побочные эффекты такого перерождения? Я боюсь, Даниэль... не знаю, что ждёт нас завтра, через год или десять лет. Лили не просто осталась жива, она кардинально преобразилась и стала другой. Я создал из своей дочери нового человека, который не спит и не ест. Но я не знаю до конца, на что способен новый человек. И это неведение страшит меня. Порою что-то внутри меня говорит, что я ошибся, когда изменил ход природы. Но голос разума побеждает все сомнения. Я врач, и должен спасать жизни, а не безучастно смотреть, как они гаснут.

- Конечно профессор, как же иначе?

Учитель и ученик ещё долго спорили о жизни и смерти. Сколько бы профессор Метц не высказывал собственных опасений по поводу будущего Лили, столько и Даниэль заверял его, что эксперимент с оживлением мёртвого тела не имеет аналогов в истории медицины, и его нужно, во что бы то ни стало продолжать, тем более, что новый биологический материал в виде железы снова оказался в руках профессора.

Когда в поздний час Даниэль вернулся в спальню, Сандра уже и не ждала его появления и потому успела принять крепкое успокоительно. Пытаясь заснуть, она почувствовала, как муж лёг на кровать.

- Сандра... - тихо позвал Даниэль, но она не стала к нему поворачиваться, продолжая лежать на боку и делать вид, что спит.

Когда он ласково провел рукой вдоль её бедер к изгибу талии и попытался обнять, Сандра раздраженно скинула его руку и плотнее укуталась в одеяло. За спиной раздался разочарованный вздох.

- И почему ты так себя ведёшь? - устало вопросил он. - Я давно уже понял твою хитрость. Если я прихожу в спальню вовремя, ты принимаешь меня, если я опаздываю, то ты начинаешь пить. Сандра, может хватит? Уже год ты изводишь меня и губишь себя. Зачем? Хочешь привлечь моё внимание? Я вроде бы и так стараюсь.

- Чего ты там стараешься? - сиплым голосом проворчала Сандра. - Ты сам хитрый. Спешишь прийти пораньше, чтобы я не успела выпить. А может я не хочу, чтобы ты приходил?

- Почему ты так говоришь? - обиженно произнёс Даниэль. - Сколько бы я не пытался с тобой помириться, ты постоянно принимаешь мои слова в штыки. Да, сегодня я задержался и не успел прийти раньше. Но это только потому, что я разговаривал с твоим отцом и разговор этот был очень серьёзным. - Немного помолчав, он уверенно добавил, - А может мне стоит рассказать профессору, что уже год ты пьёшь абсент? Может хоть это приведёт тебя в чувства?

Сандра резко повернулась к мужу и зло посмотрела на него:

- Только попробуй. Расскажешь ему про выпивку, я расскажу про тебя и Лили.

Видимо, этот аргумент подействовал, ибо Даниэль не нашёлся, что ответить Сандре. Так они и молчали. Сквозь навалившийся сон ей показалось, что кто-то тихо сказал: "Ты не хочешь бороться за наш брак, значит, я один поборюсь". А может ей это просто приснилось.

Через несколько дней, когда Даниэль снова задержался в своей крысиной лаборатории, Сандра привычно откупорила бутылку и выпила первую рюмку. Горький вкус показался ей ещё более неприятным. Тусклый свет в комнате противно замерцал, от чего Сандра устало прикрыла веки. Но мерцание не прошло, в довесок к нему послышался странный гул, и Сандра почувствовала, что падает в пропасть. Распахнув глаза, она явственно увидела, что всё ещё находится в своей спальне и сидит на кровати, а перед ней стоит наполовину пустая бутылка зеленого напитка. По телу прокатилась судорога, и к собственному ужасу, Сандра поняла, что не может пошевелиться. Бессильно закричав, она из последних сил сделала рывок и повалилась на пол.

Сквозь пелену боли и страха Сандра почувствовала, как кто-то вбежал в комнату и пытается её поднять. Потом были голоса. Кажется, Лили рыдала, отец причитал, а Даниэль успокаивал его. Перемежаясь с гулом в ушах, до Сандры долетали обрывки чьих-то слов: " глюкоза... морфин опасен... уже год... хронический абсентизм... девочка, зачем же ты так с собой... полынь... туйон ядовит... я не чувствую её сердцебиения..."

А внезапно всё померкло и затихло. Разум окутала пустота.

Сквозь пелену то ли сна, то ли забытья Сандра пыталась побороть немощь, но тело ей не подчинялось. Оставалось только лежать и слушать, что происходит вокруг. Но чужие слова не вносили ясности в происходящее.

- Профессор, - с тревогой в голосе обращался к нему Даниэль, - что-то пошло не так.

- Я и сам это вижу, мальчик мой, - глухим голосом отозвался отец.

- Она изменилась, - продолжал недоумевать муж, - но совсем не так как Лили. Теперь они совсем не похожи друг на друга. И я не могу понять почему. Ведь мы дали Сандре молоко с выпаренной кровью именно Лили.

- Железа была крупней.

- Что вы имеете в виду?

- Я едва сумел ввести её в ноздрю. Не понимаю.

А потом голоса затихли. Сандра потеряла счёт времени, когда вновь услышала слова мужа: