В соответствии с решением Ставки 21 — я и 63-я армии Сталинградского фронта нанесли сходящиеся удары от Еланской и от Серафимовичи, и захватили на правом берегу Дона плацдарм размером 50 на 25 км. В то же время 1-я гвардейская армия Москаленко атаками на Песковатку смяла части немцев и продвинулась на 10–15 км (схема 8). Однако коридор они перерезать не смогли. В те же дни группа Штевнева (28 августа) отбила попытку 14-го танкового корпуса генерала Витерсгейма прорваться из коридора на северную окраину города.
Ни одна из сторон не достигла поставленных целей. Советское командование в критической обстановке не имело достаточных сил и средств, особенно танков и авиации для ликвидации прорыва.
Советская 37-мм зенитка замаскирована в прибрежном кустарнике на берегу Дона. При господстве немецкой авиации — жизненно необходимая мера предосторожности. Сталинградский фронт. Август 1942 года.
Наспех создаваемые ударные группировки формировались из ослабленных соединений, резервы подходили по частям и с ходу, без подготовки, бросались в бой. Но и немецкое командование не смогло выполнить главной задачи — немедленно развернуть 14-й танковый корпус Витерсгейма на захват Сталинграда с севера. Витерсгейм, атакуемый со всех сторон и не раз отрезанный, сам попал в такое отчаянное положение, что запросил разрешения на отход. Но, по свидетельству Ф. Гальдера, фон Вейхс запретил отступление, ссылаясь на категоричный приказ Гитлера. В конечном счете, оперативный результат — срыв захвата города и выигрыш времени для обороны — оказался в пользу советского командования.
Германский 4-й воздушный флот не прекращал бомбардировок Сталинграда. Условия жизни в нем для населения становились невозможными и уже ночью 23 августа А. С. Чуянов через Еременко по прямой связи по ВЧ со Ставкой запросил у Сталина разрешения на эвакуацию, Но Сталин, по-видимому, еще не имевший полных сведений о сложившейся обстановке ответил на запрос отказом. По словам Еременко, это звучало приблизительно так: «Следует понимать, что если начнется эвакуация и минирование заводов, то эти действия будут поняты, как решение сдать Сталинград, Поэтому ГКО запрещает подготовку к взрыву предприятий и их эвакуацию». Решение об эвакуации населения запоздало на два дня и было принято только 25 августа. Ее осуществили под огнем и бомбардировкой противника волжские речники и Волжская военная флотилия (контр-адмирал Д. Д. Рогачев), хотя в эти напряженные дни они были предельно заняты переброской войск и грузов.
Угрожающее положение складывалось и на южном фасе и в центре ЮВФ. Против 62-й и правого фланга 64-й армий наступало 11 немецких дивизий (8 пехотных, 2 танковых и одна моторизованная). Выход Гота к Тундутово перехватывал тылы 62-й, а прорыв немцев вдоль железной дороги Калач — Сталинград открывал тылы обеих советских армий и прямой короткий путь на Сталинград. В этой обстановке командармы Лопатин и Шумилов предприняли искусный оперативный маневр. В ночь на 31 августа, пока 64-я армия в боях сдерживала противника у Ракитино, основные силы 62-й совершили трудный 40-км марш, отошли на средний обвод и заняли рубеж Рынок — Орловка — Нов. Рогачик. Плечом к ней, совершив такой же выход из-под удара, встала 64-я армия от Нов. Рогачика до р. Червленная. Окружить советские армии не удалось. Немцы, упустив этот момент, срочно создали группировку из 6 пехотных, 2 танковых и одной моторизованной дивизий, и, выполняя категоричный приказ Гитлера к 1 сентября ворваться в город, попытались опять пробить фронт 62-й и 64-й армий. Бои продолжались три дня, проходили с большим уроном для обеих сторон и дали немцам лишь частный успех — небольшое вклинение в стык армий у Басаргино. Но за спиной советских армий не было ни одного батальона резервов, да и командование фронтом их тоже не имело. Поэтому, чтобы избежать новых охватов и окружения, 2 сентября по приказу А. Еременко 62-я и 64-я армии отошли на внутренний обвод.
С 3 по 12 сентября развернулись бои на ближних подступах к Сталинграду, а с 13 сентября начался штурм самого города.
Немецкие разведчики, вышедшие к Волге на броневике Sd. Kfz. 232, осматривают противоположный (восточный) берег реки. Август-сентябрь 1942 года.
Штурм Сталинграда
Период с 3 по 13 сентября оказался поворотным для верховных командований обеих сторон. В эти дни были приняты решения, которые предопределили и исход стратегической обороны Сталинграда, и коренной перелом в ходе всей войны.
К началу сентября немецкое командование оказалось в трудном положении: окружить и уничтожить русские армии на подступах к Сталинграду и взять город не удалось. Замышляя прорыв, немцы надеялись шокирующим авиаударом, уничтожением города и населения, сломить волю обороняющихся, но проходили дни и становилось ясно, что русские полны решимости сражаться не только на подступах, но и в самом городе. Об этом говорилось в воззвании горкома партии: «покроем все улицы баррикадами. сделаем каждый дом неприступной крепостью». Теперь оставалось только одно — лобовой штурм каменных кварталов, раскинутых на десятках километров. И хотя перед немецким командованием вполне отчетливо вырисовывалась губительность уличных боев, оно не могло сделать ничего другого. В очередной раз русские вынуждали принять весьма нежелательное решение.
Немецкому руководству стало также очевидным: советская стратегическая оборона на вспомогательном направлении перевернула весь план кампании. Сталинград стал решающим пунктом для действий главных сил, и исход боев всего года будет решаться у этого города. В перспективе пугающе маячила русская зима с непредсказуемыми последствиями. Гитлер жестко торопил генералов Вейхса, Паулюса и Гота. За день до нового штурма, 12 сентября 1942 года, в ставке под Винницей, он категорически потребовал: «сосредоточить все имеющиеся силы и как можно быстрее взять Сталинград и овладеть всем берегом Волги». При этом под Сталинград Гитлер дополнительно выделил еще несколько дивизий.
Немецкие пехотинцы на одной из окраин Сталинграда. Сентябрь 1942 года.
В эти же дни советское главнокомандование также сделало окончательный вывод: центр военных действий сместился на юг, и дальнейший ход борьбы на всем советско-германском фронте будет решаться на его южном крыле, у Волги. Поэтому главная цель обороны — устоять и нанести поражение немецким армиям именно здесь — в Сталинграде. Пока же силами Сталинградского фронта, прежде всего 1-й гв. армии Москаленко, 66-й — Малиновского, 24-й — Козлова, предполагалось ударить с севера и ликвидировать разрыв фронтов. Сталин отозвал с Западного фронта Г. К. Жукова, чтобы направить его в Сталинград для организации этого удара.
Поздно вечером 28 августа Жуков вошел в кабинет Сталина. Жуков знал, что положение на юге тяжелое, но то, что он услышал, потрясло его. «Может случиться, что немцы возьмут Сталинград» — и это говорил не кто-нибудь, а сам Сталин. При одном взгляде на карту становилось ясно: сдача Сталинграда — это катастрофа. И этого не могло, не должно было произойти, такой исход не укладывался в уме. 29 августа Жуков вылетел в Сталинград.
3 сентября Жуков получил телеграмму Сталина: «Положение Сталинграда ухудшается. Противник в трех верстах, Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа не окажет немедленную помощь. Потребуйте… немедленно ударить по противнику и прийти на помощь сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросить на помощь Сталинграду…». Жуков все-таки выдерживал сроки сосредоточения войск и во избежание напрасных потерь бросал в бой хоть как-то укомплектованные части.
