Услышав крик Фила, Кай облегченно вздохнул, и допустил ту же ошибку что и со Стигом. Он отвел взгляд от лежащего парня, и посмотрел на темнеющую громаду недостроенного завода. Рука, уставшая держать тяжелый обрез, опустилась, и стволы вместо спины уставились в землю.

Алик, чутко ловивший каждое движение Кая, кинулся на него. Плечом ударил в раненый бок, Кай закричал от боли и чуть не выронил обрез, свалил его на землю и испуганным зайцем кинулся к спасительным зарослям.

-- Фил, он уходит!

Пересилив боль Кай поднял обрез, ходившие ходуном стволы поймали спину убегающего парня. Еще пара секунд и этот упырь скроется в лесу.

Я услышал сдавленный крик боли и крик Кая.

-- Фил, он уходит!

Мне очень хотелось самолично скрутить башку этому сучку, но я не колебался ни секунды принимая решение:

-- Вали его, Кай, вали!

Из темноты леса сухо треснул сдвоенный ружейный выстрел.

Я подскочил к Нике:

-- Малыш, сил хватит спустится по веревке?

Она неуверенно кивнула.

-- Я спущусь первым, ты следом. Внизу, я тебя подстраховать. Справишься?

Ника подвигала плечами и кивнула уже более уверенно:

-- Постараюсь. Только ты тоже постарайся меня поймать, если я сорвусь. -- Она слабо улыбнулась.

-- В этом не сомневайся.

Я прикоснулся к ее щеке губами, и подергав веревку, начал спускаться. Через несколько секунд я стоял под проломом и махал Нике рукой:

-- Давай, это не сложно.

Ника спускалась медленно и осторожно, в самом низу, когда до земли оставалось метра полтора, я подхватил ее на руки и так, прижав к себе, направился к Каю.

Старый уголок скособочившись сидел на смятой траве, баюкая в руках здоровенный обрез. Я поставил Нику на землю и склонившись над ним, прикоснулся к плечу.

-- Ты как?

-- Ты знаешь, но мне кажется я стал слишком старым для таких передряг. -- Кряхтя он поднялся, оттолкнув протянутую ему руку. -- Но кажется порох в пороховницах остался.

Взглянул на мое он добавил:

-- Только про ягоды не надо шутить.

Я кивнул, соглашаясь:

-- Этот, ушел?

-- От дяди Кая еще никто не уходил.

Он мотнул головой в сторону леса:

-- Там он.

Только теперь я разглядел в высокой траве неподвижно лежащее тело.

-- Стиг?

-- Холодный. Бульдога, Лешего и девок я отпустил.

-- У меня там тоже один труп - Пень.

-- Ты его?

-- Нет, Клест постарался, по ошибке. Хотел меня, получилось его.

-- А Клест где?

Я пожал плечами:

-- Я его вырубил. Если не дурак, когда очнется слиняет, куда подальше.

-- Дела. -- Протянул Кай задумчиво глядя на замершее тело Алика. -- Что делать будем?

Я обнял Нику за плечи, чувствуя как она дрожит.

-- Все, малыш, все кончилось.

Она отчаянно замотала головой, теснее прижимаясь ко мне:

-- Как же так Фил, столько мертвых, как это произошло? Почему?

Я не успел ответить, за меня это сделал Кай:

-- Это жизнь девочка, а там где жизнь, всегда смерть. Стиг, с бандой, всегда по краю ходил. Рано или поздно его бы шлепнули. Не мы, так другие. Я собственно этого и не планировал, он первый из меня труп решил сделать, просто не повезло ему, на моей стороне удача была. Этот ваш, маньяк, я уж не знаю подробностей, но если он девку порешил, тебя, Ника, похитил, и поиздеваться решил... Фила на перо посадить задумал, то туда ему и дорога. Так я думаю.

-- Я понимаю, но...

Ника заплакала тихо, жалобно и отчаянно.

Я гладил ее по голове, и ничего не говорил, пусть поплачется, легче будет.

Я повернулся к Каю:

-- Следы заметать надо, и... Петровичу звонить.

-- Думаешь стоит?

-- Не знаю, но делать что-то надо. Так это оставлять нельзя.

Я кивнул Каю на Нику. Он все понял, подошел, погладил ее по плечам и что-то зашептал на ухо.

Я высвободился из ее рук:

-- Ника, с Каем иди, он тебя в машину отведет.

14

Я смотрел на тело, одиноко и неприкаянно лежащее на обочине тропинки.

Алик скорчился грудой неопрятного хлама, подобрав под себя руки и поджав ноги. Можно было подумать, что он просто устал и прилег отдохнуть, если бы не рваная рана в спине, которую почти не было видно в темноте, и кровавая лужа, казавшаяся черной в темноте, натекшая под телом. Я стоял, и смотрел на тело, буквально несколько минут назад бывшее человеком. Человеком ли? Или обезумевшем псом, укушенным бешеной лисицей? Вот только казалось мне, что это я был той бешеной лисицей, или как минимум тем, кто открыл дверцу клетки и выпустил ее на волю. Таша зациклилась на мне, Алик на Таше. Любовь трансформировалась в ненависть, ненависть в безумие, подпитанное комплексами и неудачами. И в итоге, эта адская смесь взорвалась, и унесла в небытие четырех человек.

Я никогда не задумывался над последствиями моих поступков. Что последует за моими действиями. Я просто делал то, что считал нужным. Вот и с Ташей все произошло также. Решив что у нас с ней будущего, я просто ушел, не подумав поинтересоваться что она об этом думает, какие чувства испытывает, как видит свою жизнь в будущем. Даже не поинтересовавшись, что я и наши отношения для нее значили.

Пластмассовый мир победил,

Макет оказался сильней.

Последний кораблик остыл,

Последний фонарик устал,

А в горле сопят комья воспоминаний.

О-о-й моя оборона,

Солнечный зайчик стеклянного глаза.

О-о-й моя оборона,

Траурный мячик нелепого мира,

Траурный мячик дешевого мира...

Я вздрогнул.

Надрывный девичий голос, хрипловатый и отчаянный, ударил откуда-то из-под тела.

Я присел на корточки и перевернув тело, нашарил в кармане джинс телефон. Экран смартфона светился в темноте, красная стрелка бежала под одни единственным словом - Мамочка.

Пластмассовый мир победил,

Ликует картонный набат.

Кому нужен ломтик июльского неба?

О-о-й моя оборона,