На самом деле пахло кроме рыбы ещё гниющими водорослями, тянуло дымом от костра. Катерина тихонько чихнула, зажимая нос, а когда отняла руки от лица, то остолбенела.

Из домика к костру вышла женщина. Она была высока и стройна, с длинными ногами и тонкой талией. Кожа была упругая и гладкая, и совершенно чёрная. Подругам так хорошо удалось разглядеть фигуру женщины, потому что на ней ничего не было кроме коротенькой юбочки из разноцветных лоскутков кожи.

— О-ох! — протяжно и зловеще произнесла Катерина и стала выбираться из-за баркаса.

— Катька, не смей! — испуганно зашипела Ирина, но её никто не слушал.

Чёрная женщина вынесла из дома какой-то тюк и принялась развешивать на верёвке чёрные шёлковые одеяния — стирала она их, что ли…

— Господи, — сказала Ирина тихонько Яше, переползая за баркасом так, чтобы было лучше видно, — это она, та самая тётка, которую привёз Катькин муж из Африки. И за каким чёртом он её притащил, хотела бы я знать?

Негритянка оглянулась, услышав, надо полагать, Катькино грозное пыхтенье. Ирине было отлично видно, как глаза её сердито сверкнули. С высоты своего роста она смерила Катерину презрительным взглядом и разразилась длиннейшей тирадой на непонятном языке.

— Ах, вот как? — закричала Катя в ответ. — Это, «значит, я тут лишняя? А ты зачем притащилась из своей Африки к нам? И что тебе нужно от моего мужа? Как это — твой муж? Это мой муж! Мой муж Валик, и я его никому не отдам! А ты можешь катиться обратно на чёрный континент! Колбаской! По Малой Спасской!

Ирина вылупила глаза и чуть не села на Яшу. Вот это дела! Оказывается, профессор там, в Африке, нашёл себе чёрную жену! И не придумал ничего лучше, как притащить её сюда!

Негритянка орала своё, а Катька своё, и как ни странно, они прекрасно понимали друг друга. Катерина упёрла руки в боки и шла на свою соперницу, толстая, маленькая и растрёпанная. Та глядела на неё сверху очень сердито. Ирина подумала, что если дойдёт дело до рукопашной, то Катька проиграет, эта чёрная жена сделает её одной левой. Яша, очевидно, подумал то же самое, потому что вырвался у Ирины из рук и побежал защищать Катю.

— Я неряха? — спрашивала Катя в ярости. — Я лентяйка? Я не умею готовить? Сама такая десять раз!

— Катька, — спросила Ирина, подбегая, — а как ты её понимаешь?

— Отстань! — Катерина засучила рукава и сделал шаг вперёд с намерением вцепиться второй жене своего мужа в жёсткие курчавые волосы.

— Эй, дамочки, а что это вы тут делаете? — раздался сердитый голос.

Ирина оглянулась, а Яша испуганно гавкнул.

— Не лезь не в своё дело! — сгоряча и не оглядываясь огрызнулась Катя.

Ирина же увидела грозного старика с кустистыми седыми бровями и длинной пегой бородой. Старик был загорелый до черноты и такой худой, что почти не отбрасывал тени. Ещё он был босой и голый по пояс. Несмотря на худобу, кое-какая сила в этом теле все же была, потому что когда старик вроде бы мягко взял Катю за локоть, она не смогла вырваться.

— Это кто же к нам прибыл такой скандальный? — с угрозой спросил старик. — Мы тут живём тихо, никого не трогаем, и в гости, между прочим, тоже никого к себе не приглашаем. И мне до всего есть дело, что тут происходит, потому как я тут — хозяин. А ну, говори быстро, кто такая? — рявкнул он на Катю.

Ирина огляделась по сторонам и уже присмотрела подходящую досочку, чтобы можно было легонько шлёпнуть старичину сзади по голове и дать деру на берег. Но помощь пришла с неожиданной стороны.

— Дядя Костя! — вскричал неслышно подошедший Борис. — Ты чего это шумишь? Таких женщин симпатичных выгоняешь… Это знакомые мои, я их привёз…

— О, Борька, — подобрел старик, — а я себе думаю — как же дамочки к нам попали. Какое-такое дело у них важное?

— Неласково гостей встречаете, — усмехнулась Ирина, — хоть мы к вам и без приглашения, но вроде пока ничего вам плохого не сделали. А вы сразу кричать… угрожать…

— Это я кричал? — удивился старикан. — Да я прибежал, потому что гвалт услышал! Эта вон, он кивнул на Катю, — Маню нашу обижает. Л Маню нельзя обижать, она хорошая, простая душа…

— Кто твою Маню обидит, тот трех дней не проживёт! — закричала Катя. — И вообще, не вмешивайся не в своё дело!

Самое интересное, что негритянка тоже крикнула старику что-то сердитое. Тот очень удивился и отступил.

— Думаю, нам вмешиваться не стоит, — сказала Ирина, — у них дело личное…

— Известно, отчего две бабы ссорятся — мужика не поделили, — согласился старик и вдруг поглядел на Катю очень внимательно:

— Так вы?..

— Вот именно, — зловеще произнесла Катерина и сделала шаг к старику.

Тот отвёл глаза и попятился.

— А почему вы её Маней называете? — спросила Ирина, чтобы немного разрядить обстановку.

— Так у неё имя такое, что простому человеку произнести невозможно. Длинное, на конце вроде Маха Н'Кала. Ну, ребята её в Махачкалу перекрестили, а сокращённо — Маня.

— Ну, дядя Костя, ты даёшь, — засмеялся Борис, — кого только здесь у вас не встретишь…

— Постойте! — вскричала вдруг Катерина. — Дядя Костя… ведь вы Константин… Сергеевич… вот, фамилию забыла, ведь это вы года два назад в университете доклад делали… что-то на тему быстрого одичания бомжей… Меня Валик приводил…

— Да-да, — старик приосанился и представился по всей форме:

— Константин Сергеевич Маслов, доктор наук, доцент… бывший, правда…

«Ещё один ненормальный учёный!» — мелькнуло в голове у Ирины.

— Собираю материал для книги, называться она будет «Исследование процессов спонтанного одичания цивилизованного человека на примере жизни бомжей города Санкт-Петербурга и Ленинградской области», — с гордостью сообщил Константин Сергеевич, и по тому, как заблестели его глаза, Ирина поняла, что он сел на своего любимого конька.

Поскольку Катерина глядела сердито, то бывший доцент повернулся к Ирине и начал рассказывать. Ей ничего не оставалось, как согласно кивать головой.

— Вы не поверите, — вещал старик, — как быстро дичает современный цивилизованный человек в определённых благоприятных для этого условиях. Причём речь идёт не только о внешней стороне, у этих людей полностью меняется мировоззрение. На первом этапе они начинают поддаваться суевериям. Например, мои подопечные, — старик махнул рукой куда-то в сторону залива, — всерьёз уверены, что если рано утром перепрыгнуть через пустую картонную коробку, то в этот день тебя обязательно ждёт удача — ну, можно найти целый ящик пустых бутылок, либо же на берег вынесет отвязавшуюся лодку… На следующем этапе одичания люди начинают придумывать себе богов. Совсем как древние. Боги, конечно, языческие, один» отвечает за погоду, другой — за удачную рыбную ловлю, третий — опять-таки за сбор стеклотары… Они молятся этим богам, приносят им жертвы…

— Человеческие? — ужаснулась Ирина.

— Пока дело ограничивается стеклянными бусами и разноцветными тряпочками, — охотно объяснил Константин Сергеевич, — но если процесс одичания пойдёт так же быстро, как я наблюдаю сейчас, то не исключено…

В это время Катерина решительно отодвинула подругу в сторону и встала перед бывшим доцентом, как лист перед травой.

— Ты кончай нам макароны на уши наматывать! — грозно заговорила она. — Бомжи у него, видите ли, тут одичали! Жертвы богам приносят! Я хоть и не дикая, а сейчас такое устрою — точно человеческие жертвы будут! Тебе, старому своднику, мало не покажется!

— Катька! — воскликнула Ирина. — Как ты с человеком разговариваешь? Неудобно же!

— Молчи! — завизжала Катя, в такой ярости Ирина подругу никогда не видела. — Молчи лучше! Откуда эта тут взялась? — она махнула рукой в сторону африканской жены профессора Кряквина, которая, надо сказать, успокоилась, вела себя тихо и даже умудрялась что-то делать по хозяйству.

— Ну вот так я и знал! — вскричал старик и топнул босой ногой. — Так я и чувствовал, что будут проблемы! Говорил ведь Валентину, что ничего хорошего из этого не выйдет. Не послушал он, упросил меня Маню тут немножко подержать — дескать, потом он что-нибудь придумает. Да что тут придумать-то можно? Ведь это же не мышь белая — в карман не спрячешь… Куда ж, говорю, ты её денешь? Здесь не арабский восток, двух жён иметь нельзя… Опять же Пушкин ещё говорил, что жена, мол, не рукавица, с белой ручки не стряхнёшь и за пояс не заткнёшь…