— На себя посмотри! — огрызнулась Катерина. — Снова ты в красном костюме! Думаешь, очень красиво?
Ирина поскорее отвернулась к окну. Подругам была прекрасно известна любовь Жанны ко всему яркому, особенно к красному цвету. От природы смуглая брюнетка Жанна обожала вызывающие наряды, а также броские серебряные украшения, которые навешивала на себя в ужасающем количестве, хотя вполне могла позволить себе носить настоящие драгоценности. Костюм, конечно, был хорош и сидел отлично, но вот цвет… Цветом костюм напомнил Ирине алые революционные стяги.
«Мы поднимаем алое знамя, дети рабочих, смело за нами!» — вспомнилась пионерская песня, и Ирина закусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Чем тебе мой костюм не угодил? — Жанна так удивилась, что даже голос дрогнул.
— Да в таком костюме только быков дразнить, матадором работать! — припечатала Катерина. — И нечего критиковать мою внешность!
— Что? — завопила Жанна. — В костюме от «Боско и Гильеджи»? Дразнить быков?
— Кто это такие? — повернулась Катька к Ирине.
— Не придуривайся, — холодно ответила та, — это очень модная и дорогая торговая фирма. Итальянская.
— Ну, значит, это будут итальянские быки, — ответила Катерина, чтобы оставить за собой последнее слово.
Жанна, повинуясь укоризненному взгляду Ирины, решила прекратить бесполезную дискуссию.
— В парикмахерскую её вести бесполезно, — заметила Ирина, — тут и так все сострижено. Я завтра её сама причешу перед встречей.
— Макияжа, пожалуй, и совсем не надо, — поддержала Жанна, — она разревётся, только тушь размажет. Катька, но если ты снова наденешь свои грязно-болотные брюки, я просто не знаю, что с тобой сделаю!
— Это не ваше дело! — надулась Катя. — Валик любит меня как есть…
— В квартире уборку генеральную сделала? — деловито осведомилась Ирина. — А то у тебя там пылищи… Муж с непривычки расчихается.
Да говорю же вам, что ничего не могу делать! — Катерина снова была на нервах. — Ни мебель подвинуть, ни пол помыть! Эта зловредная бабка снизу прибегает тут же и начинает скандалить, что я шумлю и её заливаю!
— Да откуда она взялась-то на твою голову? — удивились подруги. — Не было же раньше проблем с соседями. У тебя там только одна скандальная тётка — генеральша бывшая…
— Недужная? Точно! — энергично подтвердила Катя. — Но она живёт наверху. Мы с ней не соприкасаемся ни полом, ни потолком. А под нами жили Мурзикины. Такая приличная была старушка Мария Николаевна. Она умерла, и её дети квартиру продали, иначе было с наследством не разобраться. Вот теперь мучаюсь с этой новой мегерой…
— Что — этой старушенции купили одной трехкомнатную квартиру в центре? — удивилась Жанна.
Там какая-то странная семейка, — вздохнула Катя. — Сначала они выбросили всю старую мебель, оставшуюся от Мурзикиных. Ну, это понятно, кому охота чужое старьё в доме держать… Потом пришли рабочие, сломали стены, ободрали обои и даже пол паркетный. Вынесли плиту и всю сантехнику на помойку и ушли. А через три дня привезли эту старуху, Ирину Сергеевну, а с ней вместе — старый шкаф, стол и раскладушку. Генеральша наша при том присутствовала — ей всегда до всего дело, так вот, она клятвенно утверждала, что мебель Мурзикиных была в гораздо лучшем состоянии. Спрашивается, для чего было менять шило на мыло? И дальше все соседи теряются в догадках, потому что ремонта никакого никто не делает, и как старуха существует в таких спартанских условиях — совершенно непонятно.
— Да уж, — согласилась Ирина, — ни плиты, ни сантехники…
— Навещает её раз в неделю какая-то баба, нашей генеральше представилась как невестка, — продолжала Катя. — И как можно пожилого человека в таких условиях содержать, у всех в голове не укладывается. И я бы этой Ирине Сергеевне сочувствовала, если бы у неё не был такой отвратительный скандальный характер.
— Слушай, я тебя не понимаю! — перебила Жанна. — У тебя муж завтра приезжает, а ты вместо этого думаешь о какой-то посторонней старухе. Да что тебе за дело, как она живёт и с кем? Может, она йог и специально спит на голом полу и ест сухие корки? Тебе-то что до этого?
— Да говорю же вам, что она житья мне не даёт, — вскипела Катя, — на дню по семь раз прибегает и орёт! То ей шумно, то ей мокро, то ей…
— Скучно, — подсказала Ирина, — ей скучно одной в пустой квартире, она таким образом общается…
— Тяжёлый случай, — согласилась Жанна, — ну ладно, мне пора, Катерину могу подбросить, мне в ту сторону.
Катька чмокнула Ирину в щеку, после чего накрасила губы сердечком, и подруги распрощались.
— Ну вот, — сказала Жанна, с шиком подкатывая к Катиному дому, — тебя прямо до подъезда…
Катя открыла рот, чтобы поблагодарить, одновременно высунув ноги из машины, и в это время из дверей подъезда, как черт из табакерки, выскочила высокая худая старуха в грязно-сиреневом фланелевом, несмотря на летнюю погоду, халате в мелкий цветочек. Седые волосы старухи были стянуты в жидкий пучок на затылке, на носу плотно сидели очки в металлической оправе. В облике старухи Жанна уловила что-то знакомое — ах да, «Хуторок в степи!» Старуха была как две капли воды похожа на ту, из рекламы молочных продуктов, только белый передник отсутствовал.
Катя, завидев старуху, охнула и попыталась захлопнуть дверцу машины, но было поздно. Старуха подлетела к машине и вцепилась в дверцу мёртвой хваткой.
— Катерина Михайловна! — заорала она визгливо. — А я вас давно поджидаю! У меня по батареям течёт вода!
— Какие батареи, сейчас же лето… — ошеломлённо пробормотала Катя.
— Но холодная вода течёт сверху, то есть от вас! — старуха напирала так, что машина покачнулась.
— Вода всегда течёт сверху вниз, это закон природы, — холодно заметила Жанна, — вверх бьют только фонтаны.
Старуха совершенно не обратила внимания на язвительную реплику и продолжала трясти дверцу машины.
— Вы ответите за все! — орала она. — Мы начинаем ремонт…
Жанна поняла, что нужно вмешаться.
— Попрошу отойти от машины! — крикнула она так громко, что генеральша Недужная, пившая спокойно чай на своём шестом этаже, очнулась от задумчивости и удивлённо повела головой.
Ей показалось, что она слышит голос своего покойного мужа генерала Недужного. Толь: ко он мог так гаркнуть на плацу, принимая парад.
— Вы вообще-то кто? — Жанна вышла из машины и теперь в упор рассматривала старуху.
— Я из четырнадцатой квартиры! И Катерине Михайловне об этом прекрасно известно! — ответила старуха, не понижая голоса.
— То, что вы живёте в четырнадцатой квартире, не даёт вам права ломать мою машину, — сказала Жанна, — или вы считаете иначе?
Старухе, повинуясь её взгляду, нехотя отпустила дверцу, и Катя тут же захлопнула её и даже закрыла окно.
— К тому же вы вовсе не хозяйка четырнадцатой квартиры, — продолжала Жанна, — и совсем не понятно, отчего вы так беспокоитесь насчёт воды в батареях, если не будете тут жить?
— Как это — я не буду тут жить? — завопила старуха.
— Ваша невестка сказала нам, что вас оформляют в дом престарелых в Войбокало, — невозмутимо сообщила Жанна.
— Это ложь! — старуха попятилась и села на скамейку возле подъезда.
Жанна схватила Катю за руку, и подруги устремились наверх.
— Жанка, а откуда ты узнала про дом престарелых? — пропыхтела наивная Катька, она как всегда приняла все за чистую монету.
Жанна поглядела на неё выразительно и усмехнулась.
— Врага нужно бить его же оружием!
— А где это — Войбокало? — спрашивала Катя на бегу.
— У черта на куличках, — ответила Жанна, — оттуда своим ходом ни за что до города не добраться!
Когда через пять минут она вышла, бабы-яги в сиреневом халате у подъезда уже не было.
* * *
На следующий день Катя проснулась поздно. Такая уж была особенность у её организма — не могла она никак рано встать. Подруги, особенно Жанна, не стеснявшаяся в выражениях, называли эту Катину особенность обычной ленью. Жанна утверждала, что лень родилась раньше Катьки и что с таким отношением к жизни Катерина никогда не добьётся успеха. Катя в ответ на такие слова со страстью убеждала Жанну, что художник не может творить по заказу, что вдохновение — вещь совершенно непредсказуемая, оно может накатить хоть ночью, в любое время и в любом месте.
