Тьма здесь оказалась не столь густой, и факел, не встречая серьезного сопротивления, сдюжил охватить светом практически всю комнату. Она была чуть меньше темничного коридора, овальной формы и с низким потолком. Однако бардак здесь царил почище. Помещение оказалось чем-то вроде алхимической лаборатории, на подвешенных цепями и привинченных болтами к стенам полочках наблюдалось обилие баночек, склянок, бутылок и прочих сосудов с разнообразными порошками, цельными породами, жидкостями, лепестками, стручками, кореньями, плодами. Другое дело, что хранившее все это богатство стекло было либо вдрызг разбито, либо проломлено, либо надтреснуто, а осколки блестящей острой росой окропляли каменный пол.
Пододвинутый к стене гладкий белокаменный стол уставляли всяческие алембики, колбы, графины, циркуляторы и прочие алхимические приборы, зачастую, как и сосуды с ингредиентами, не сохранившие целостности. Также на пухлой столешнице вразброс валялось несколько книг. Недолго думая, я двинулся к ним, аккуратно обступая разбросанные предметы и лужи странных оттенков.
Первым мне в руки попался небольшой дневник. Вдев факел в треснувший у горлышка перегонный куб, я сдул с открытых страниц осевшую пыль и принялся разбирать написанное. Судя по рваному почерку, эти буквы чертила пораженная тремором старческая рука:
"8 апреля 1845 года от Сотворения Мира.
Все попытки извлечь из Исходного вещества псового катализирующий элемент либо иные, отвечающие за аспекты натуры и инстинкты основы не дали никаких результатов. У нововыведенной артхимеры наблюдаются перенятые у первоисточника особенности, в частности -- благоговение перед хозяином. За несколько дней существования артхимеры не было зафиксировано ни одного случая нападения на надсмотрщика. Однако мы все так же не можем контролировать заимствуемые особью от первоисточника инстинкты. Я все больше убеждаюсь, что каждый новый эксперимент -- это пустое топтание на месте.
Оторвать сущность от Исходного вещества все еще не удается. Создание идеальной химеры, а тем более гомункула по-прежнему невозможно.
Я предполагаю, что всему виной устоявшаяся, но в корне несбалансированная формула. И вместо того, чтобы порождать все новых и новых чудовищ, следовало бы занять себя мыслями именно на этот счет".
На этих словах текст обрывался. Я перелистнул несколько страниц назад, но там все написанное было еще более закомуристо и менее разборчиво. Вторая лежавшая на столе книга оказалась изданием повнушительнее, пухлая и обитая телячьей кожей с золотой тесьмой по контуру. Я развернул том лицевой стороной вверх, и меня встретило конгревное тиснение: "Бестиарий Химер". Распахнул увесистый труд, решив пойти с конца в начало. Последняя запись оказалась примерно в середине книги -- весь оставшийся до оборотного форзаца объем занимали девственно чистые листы. Вкупе с богатым иллюстративным материалом, с разных сторон описывавшим существо до боли похожее на то, что напало на меня в Грон-ро, здесь имелось также несколько чисто энциклопедических заметок:
"Наименование: Каппа.
Вид: Артхимера.
Класс: Хищник.
Исходное вещество: Собака.
Внешневидовой комплекс: Земноводное-примат".
Далее шли многочисленные, точно медицинские перечисления, навроде частоты дыхания, реакции на свет и другие раздражители, перенесение температур и так далее. Аналогично и на остальных разворотах книги. Каждые две страницы отдавались под описание новых причудливых существ, сочетавших в себе черты сразу нескольких известных мне "обычных" животных. Занятно, что, пролистав до начала тома, я приметил лишь одну травоядную особь. У большинства индивидов в самом углу листа стояла жирная подпись: "Издох". Из тех, кого обошел этот черный штамп, мне удалось насчитать всего восемь особей.
Закрыв книгу, я положил ее обратно на край стола. И тут мой глаз приметил на полу подле большую, прикрытую мокрой парусиной бугристую груду. Подталкиваемая любопытством рука сама собой потянулась к ней, ладонь схватила грязно-серый брезент, дернула, вынудив ткань соскочить с покрываемого ею нагромождения. Стоило покрову возлечь на полу, как открывшаяся взору картина заставила меня невольно отшатнуться, зажимая рот рукой. В объемных, сваленных кучей и наполненных бледно-желтой жидкостью банках плавали внутренние органы и части тел самых разных зверей, начиная от кролика и заканчивая медведем. Большая часть сосудов была побита, а вытекшая из щелей и дыр жидкость образовала под ними широкую лужу, в которой островками дрейфовала дурнопахнущая, сбитая в мелкие комки бесцветная масса.
Из желудка к горлу, ударяя в носоглотку едким запахом тошноты, стали рваться съеденные в полдень яблоки, однако мне все же удалось сдержать позыв исторгнуть их наружу и натянуть парусину обратно. Неожиданно моих ушей коснулся чей-то сильно приглушенный, исходивший откуда-то сверху голос:
-- Пошевеливайся, фофан, неча по сторонам зыркать, -- сказал низкий прокуренный бас.
-- Пойдем отседа, Юриз, -- вторил ему более молодой, полный животного страха голосенок. -- Недаром в энто место никто не хаживал уже невесть сколько зим.
-- Перестань строить из себя оробелую девку, Хори! Чем меньше будешь препираться, тем быстрее мы закончим и отвалим. Ты хоть представляешь, сколько богатств тут может лежать? Эти колдунишки, наверняка, были еще теми толстосумами. Главное -- отыскать их покои. Вот если бы ты был волшебником, где бы ты устроился?
-- Ну... верно, повыше.
-- Почему?
-- Не знаю... -- голос парня стал совсем тихим, смущенным. -- Просто... там выше и... может, связь лучше с этой, как ее... магией, вот.
-- Связь лучше, говоришь?.. Да-а, Хори, боюсь, когда ты шапку снимешь, в голове извилин совсем не останется.
-- Вот чо ты опять начинаешь?
-- Да ничо, уймись. Шагай вон лучше. Я не хочу здесь до утра прошляться.
-- Так давай домой повернем, а? Или думаешь, мы первые такие разумники, захотевшие золото чернокнижников свистнуть? Как-то не верится.
-- Не забивай свой чайник подобными мыслями, Хори. Мы же быстро: зашли, взяли свое да вышли. Здесь никого нет, так что и опасаться нам некого. Если не станем задерживаться по чем зря, то быстро все провернем.
-- А с чего по-твоему об этом месте столько черных толков ходит? И как ты объяснишь те вспышки на лугу? Я своими глазами видел, как они сжигали траву и оставляли после себя следы сажи. Кто-то нам тут точно не рад.
-- Засохни. Брось трепать, еще навлечешь на нас чего недоброго. Ты бы ногами так же быстро, как языком работал. Это принесло бы куда больше пользы.
Дальше слов разобрать я уже не смог. Голоса отдалялись, становясь еще более глухими и словно возносясь надо мной. Незваные гости? Воры, которым хватило наглости и глупости преступить порог Трелонии ради наживы? Что, совсем умом рехнулось племя рукастое? Впрочем, когда пустой живот начинает пожирать сам себя, а финансы при этом поют романсы, то немудрено поступиться всяким здравым смыслом, чтобы обогатиться хотя бы на марку-другую. А уж если речь идет о несметных, мирно спящих в осиротевших чертогах богатствах -- здесь непостыдно и собственную шкуру на кон поставить, лишь бы разжиться столь солидным капиталом. Все одно рано или поздно окочуришься либо с голодухи, либо от мороза. Чего и говорить, подобные перспективы явно стоят того, чтобы заспорить на них в игре с многомудрой барышней Судьбой и двинуть туда, куда боятся другие.
Несмотря на то, что дальше из комнаты вела еще одна, на этот раз крепко затворенная и перекрытая решеткой железная дверь, я решил окончить осмотр подземелья и попытаться как можно скорее выбраться на поверхность. От этого запаха уже начинало мутить. Да и увидеть новоприбывших в башню гостей мне хотелось куда больше, чем рыться в старых бумагах. Будет еще время.
Лестница разыскалась быстро -- узкая, уходившая вглубь чернящей мертвой тьмой арки ступенчатая лента брала исток недалеко от ведшего в темничный коридор прохода. Вознеся перед собой ярко полыхающий факел, я, аккуратно ощупывая стены, принялся подниматься. По истечении порядка трех десятков тесных, отбитых ступеней, над головой замаячила тонкая полоска света, от которой явственно тянуло прохладой. Люк? Получается, эти темницы и лаборатория были тайными? Иначе какой смысл делать к ним подобный ход? Теперь покидаемое подземелье не нравилось мне еще пуще.
