Ирина Алексеевна согнула лапу кота и наметила точку, где локоть проецировался на ребра. Туда и должна была войти игла. Уже около самой кожи она остановилась и опустила дрожащую руку, несколько раз глубоко вздохнув и приводя в порядок свои мысли. Ольга Владимировна наклонилась к ее уху.
- Не переживай, Ирочка. Это так надо.
- Вы не понимаете, - врач покачала головой и перевела взгляд на клиентку. - Я не только его сейчас убиваю. Я убиваю себя. Последние потуги жалости к пациентам и желания сопереживать им, последнюю ниточку, связывающую меня ту, которая когда-то покорила вас огнем в глазах, со мной сегодняшней. Все. Больше не будет Ирочки, Ольга Владимировна. Будет теперь Ирина Алексеевна. Грубая, черствая и циничная, не видящая смысла лечить таких животных. Вот что за укол я сейчас сделаю.
Макеева отвернулась и заплакала. Ветврач еще раз вздохнула, собираясь с мыслями. Вкол; прозрачный раствор в шприце окрасили бордовые струи. Нажатие на поршень. Остановка сердца. Тоническая судорога. Клиническая, а через пару минут - биологическая смерть.
Бриллиантовой пылью осыпятся
Боль и слезы из наших сердец.
***
Последние ювелирные штрихи - и алмаз огранен. В нем не осталось ничего лишнего, все только самое изысканное и прекрасное. Он блестит, сверкает, он притягивает взгляды. Он бесподобен, чудесен, совершенен.
А что же пыль, которая с него осыпалась? Вообще-то, она еще не отжила свое. Ее применяют во многих сферах жизни, но почти никто об этом не знает. Можно сказать, что о ней забывают. Забывают все, даже ювелир, который ее откалывает. Пыли много от каждого алмаза, ее не счесть.
Но дольше всего помнит о пыли сам бриллиант, потому что она была его частью. С каждой частичкой он потерял крупицу себя. И даже то, что он стал только совершеннее, не всегда утешает его. Но он - драгоценный камень, призвание которого - сиять и украшать, так что чувства бриллианта никого не волнуют. Более того, все окружающие уверены в том, что у него вообще нет чувств. Ведь он же всего лишь драгоценный камень.
Но тем истинный драгоценный камень и отличается от стеклянной бутафории, что у него есть своя душа. У каждого бриллианта она - отдельная, ничем не похожая на остальные. И микроскопические крупицы, отколотые ювелиром в поисках совершенства формы, бесценны, потому что они - часть этого алмаза.
Они - часть его души.
