- Отпусти его, ком, тут же всё легко.
Блин выпустил старика, и тот, вдруг задрожав, начал отползать по песку от приближающегося Эльфа, не сводя с него полных отблесками костра вперемешку с ужасом глаз. Руки старика подламывались, он стонал:
- Джинн, джинн... Ёхруг барра! Ёхруг барра-а-а-а! * - и затряс перед собой ладонью.
* Джинн, джинн... Уходи! Уходиии! (арабск.)
- Что за ерунда? - пробормотал удивлённо Блин.
- Джинн - злой дух, катающийся на пустынных ветрах, - тихо ответил Рыжий, следя за происходящим. - Эльфа местные почему-то часто им считают.
Между тем, бур догнал ползущего старика - неспешно, уверенно - и тот замер, скорчившись. Эльф смотрел на него сверху вниз внимательными, полными какого-то странного весёлого интереса, глазами. Потом - присел на корточки, сложил руки на коленях. Поднял левую ладонь - прямую, как дощечка. Согнул пальцы - по одному. Старик заворожённо смотрел на него. Эльф что-то тихо сказал и встал, покачав головой:
- Он видел вертолёты, и всё. Не знает, откуда они прилетают. Он даже про ядерную войну и Зиму ничего не знает толком. Животное.
- А эти? - Блин удивлённо смотрел на Эльфа, явно на языке командира вертелась тьма вопросов... но кивнул он на остальных. Бур покачал головой:
- А они и говорить толком не умеют. Они даже не поймут, о чём мы их спрашиваем.
- Ясно. Убрать и уходим, - приказа Блин.
Рыжий, достав пистолет, прострелил старику голову. Тиль выстрелил в самку. Ягуар рывком за волосы поднял завизжавшего маленького самца и сказал ласково:
- И если вы встретите в пустыне маленького, попавшего в беду засранца - пожалейте его. Помогите ему. Освободите и скажите - беги, малыш, - он отпустил кочевника, тот попятился, не сводя глаз с северянина, и Ягуар усмехнулся: - Считаем до трёх! - и достал пистолет.
Тот бросился в темноту - и Ягуар немедленно застрелил его точно между лопаток.
- Брось эту ерунду, - сердито сказал Блин, - сбежать мог, ищи его потом... Ладно, сорвалось. Все по машинам! А я-то надеялся... едем, пока ночь, подальше отсюда.
Охотники пошли к застывшим неподалёку машинам.
8.
Джипы шли по пустыне цепочкой, погасив фары. Песок мягко гудел под шинами. Редкостно чистое бездонное небо сияло потусторонним звёздным светом - колкая россыпь занимала, казалось, всё пространство над головой, диковатая и неподвижная, почти пугающая.
- Как на Луне, - тихо сказал Тиль. Он полулежал на жёстком сиденье, положив голову на кожаный валик. Кутюрье спал, опустив голову на колени - сзади.
- Побывать бы, - сказал Эльф. Он вёл машину - легко, чуть шевеля рулём.
- Скоро полетят, наверное. Пишут про это много...
Вновь стало тихо, только гудело пространство вокруг.
- Странно, - вдруг подал голос Эльф. - Мне почему-то очень спокойно.
- Что? - сонно ответил задремавший Тиль. - Сменить?
- Нет, нет, - отвечал Эльф. Помолчал и повторил: - Я говорю, что мне очень спокойно. Почти как дома.
- Если у тебя там так же - то я не завидую, - скептически ответил Тиль...
...В передней машине оба охотника не спали. Рыжий вёл машину. Блин, держа на коленях карту, а вплотную к ней - светокристалл - сверял курс.
- Воды мало осталось, - Рыжий всматривался в барханы. - Литров десять. Дня на три, короче. И то...
Блин накрыл ладонью, словно светлячка, кристалл. Спросил понимающе:
- Пить хочешь?
- Хочу, - признался Рыжий. - Но не в этом дело.
- Найдём мы воду, - пообещал Блин.
- Лозоходца отыщем? - в голосе Рыжего был скеспис. Блин не стал отвечать - выпустил светлячка на волю и опять уткнулся в карту...
... - Шоколад будешь? - Волк хрустнул обёрткой. Ягуар покачал головой, нравоучительно заметил:
- Пить захочешь ещё больше.
- Сладкое увеличивает слюноотделение, - непробиваемо отозвался Волк. - Я, может, в жизни шоколад первый раз в армии увидел, а ты жалеешь... - он откусил, прожевал, морщась, убрал шоколадку.
- Ага, не можешь, - заметил Ягуар.
- Не могу, - признался Волк и добавил тоскливо: - Пить охота. Холодного чего-нибудь...
- Ложись-ка спать, - неожиданно почти ласково обратился к младшему товарищу Ягуар. - Часок поспи, я тебя потом разбужу - поведёшь. Эх, ты, дурачок, - добавил он покровительственно...
...Язык - как тёрка, обдирает щёки изнутри. Пить охота. Так и кажется, что слышно: плещется вода, хотя не может она плескаться - вода из горных шотландских родников в наплотно запаянных кубических банках ёмкостью в кварту * каждая, покрытых изнутри тончайшим слоем серебра. Восемь банок. Два стакана в день на человека... Когда их открываешь, злишься на производителей - они так плотно заливали банки, что вода каждый раз выбрызгивает в песок, и хочется ловить эти капли на лету...
* Кварта = 1,14 л.
А этого аэродрома - нет и нет.
Блин спит - сполз чуть вниз, виском уткнулся в спинку, подбородком - в грудь. Лицо в свете звёзд голубоватое вокруг глаз, сизое - в остальных местах. Голубоватое - след от очков, остальное - загар.
Время идёт медленно. Уснуть бы - не потому, что так уж хочется спать, а потому, что во сне не хочется пить. Почти. Ещё двадцать... двадцать три минуты. Циферблаты приборов мягко фосфоресцируют. Опять как светляки, как светляки, которых тут нет, ничего тут нет, кроме песка, ледяного ночью, раскалённого днём - да неба со звёздами, уже хорошо... но это только по ночам, и то не всякую ночь. Как там Кэт? Она не знает, что это такое: когда безумно хочется пить. И это хорошо, что не знает...
Пустыня похожа на Марс. Не на Луну, именно на Марс, наверное, там вот так. Посмотреть бы, побывать. Может быть, ещё и получится... Заполночь, а тут - минус двадцать. А днём было плюс шестьдесят три. Они лежали под укрытыми тентами машинами, в песчаных ямах, дремали, вяло ворочались; он отходил отлить и ужаснулся, увидев термометр. Сейчас лучше, пожалуй, по крайней мере - можно смотреть по сторонам без этих надоевших очков... Вот ведь... неужели на свете есть где-то другая жизнь?! Трудно поверить даже... а вдруг наступит время, когда люди перестанут верить в то, что это - вот это, всё это, что они делают! - было?!
Когда-то было. Давно прошло. Нас не касается. Как в Век Безумия.
Нет, так быть больше не должно. Это будет даже не обидно... это ужасно будет. Забудут, как они мучились, гибли, верили, надеялись, снова гибли и снова мучились, и опять гибли, гибли, гибли - и... побеждали.
Рыжий не думал о том, что может не дожить до победы - хотя и не представлял себе, когда же она придёт и даже как будет выглядеть. Это было бы даже не несправедливостью, а чем-то окончательно запредельным. И в то же время нехватка воды его пугала - словно можно было умереть от жажды сейчас... а потом - воскреснуть, чтобы победить.
Блин стукнулся лбом о крепление, ещё не проснувшись, вяло потёр ушибленное место, вздохнул, открыл глаза, посмотрел на Рыжего и снова уснул.
Девятнадцать минут. Джип наискосок взбирался на бархан, слегка юзя широкими шинами в песке. Наверху Рыжий нажал на тормоза, машинально отмигал остановку установленной сзади красной фарой. То, что он увидел, было невероятно.
- Блин, - позвал он, не сводя глаз с открывшейся панорамы.
- Пора? - спросил тот, немедленно садясь прямо.
- Смотри, - по-прежнему не поворачивая головы, сказал Рыжий. - Это что... мираж?
Придерживаясь за раму обеими руками, Блин медленно встал на ноги. Какое-то время оба молча рассматривали возникший перед ними город.
Здания отчётливо рисовались в небе. Но не было видно ни единого огонька, не доносилось оттуда ни одного звука.
- Ночью миражей не бывает, - мудро изрёк наконец Блин. Сзади по бархану уже карабкались, Эльф спросил свистящим шёпотом:
