Их панцири дымчато-серого цвета покрывали все тело, они были выше человеческого роста и обладали тремя парами лап, заменяющим ноги и еще двумя передними, заканчивающееся прозрачными костяными косами. Это все, что сумел разглядеть Млес за те мгновения, пока пробудившиеся создания с ревом не набросились на Еретиков. Их крики заполнили пещеру и в разные стороны полетели отсеченные конечности и брызги крови.

Млес воспринимал происходящее отстраненно. Его все еще медленно и постепенно затягивало в трясину забытья, и он чувствовал, что дороги назад не будет. Он словно превращался в живую куклу, которую постепенно лишали воли, чувств, воспоминаний, всех мыслей. Махивеле, которую он держал перед собой, все это было не нужно.

Словно бы проваливающийся в сон Млес вздрогнул и моргнул, когда на площадку с пьедесталом, прямо перед ним стукнулась и покатилась в сторону отрубленная голова Кригала.

"Это они, те, кого когда-то вел Апостол!.."

Млес запоздало поднял голову, чтобы увидеть морду одной из тварей, приблизившейся вплотную к нему. Ни глаз, ни ушей - ее голова была гладкой, с продолговатой костяной "короной", венчающей заднюю часть массивной башки. Чудовище обнажило зубы, и Млес увидел многочисленные прозрачные клыки длинной с ладонь. Он не почувствовал страха, его страх уже умер, и поэтому он почти безразлично взирал на чудовищное создание. Оно явно пыталось определить, что за существо стоит перед ним, и длинный хвост чудовища возбужденно гулял из стороны в сторону. Позади него другие твари с шумом пожирали растерзанные тела Еретиков.

Почва под ногами еще подрагивала, и глубокий подземный гул все еще был слышен. Стоящая перед Млесом тварь наклонила тяжелую голову обнаженными клыками вниз, и Млес, намертво вцепившийся в глефу, покорно склонил свою голову, закрывая глаза и прикасаясь горячим лбом к твердому панцирю на голове чудовища.

"Я разбудил вас. Боги, я все-таки сделал это..."

Норзис перед ним пошевелился и Млес заторможено отпрянул. На голове твари из панциря вдруг поднялись яркие бирюзовые, изумрудно-зеленые и алые мембраны, и монстр разинул свою пасть, состоящую из пяти смыкающихся в центре челюстей, каждая из которых была усеяна треугольными прозрачными зубами. Норзис издал торжествующий оглушительный рев, и Млес, смотрящий на него снизу вверх, чувствовал, как окончательно тает, растворяется внутри Махивелы. Он вдруг понял, что последнее, что он увидит в этой жизни, будет вид этого чудовища, пришедшего сюда по зову Затворника, и последнее, что он услышит - это его рев, которым оно звало своих собратьев и выражало готовность идти и умереть там, где прикажет их властитель из далекого Стержня мира.

Он так и не сомкнул век, но в последнее мгновение Млесу почудилось, что ему на глаза словно бы легла непроницаемая длань, и спустя еще миг он перестал что-либо ощущать.

Землетрясение породило новые разломы и трещины на поверхности Италанадона, и вниз по его склонам катились крупные камни. На всех оставшихся девяти крупных пещерах, скрывающих основные ходы внутрь горы золотые узоры Стражей медленно погасли. Их задача была выполнена, и неприступный пик, обладавший самой могущественной защитой на всем континенте, лишился ее в течение нескольких минут.

Минул час и человеческая фигура в тяжелых старинных доспехах выбралась к подножию Италанадона в окружении нескольких десятков норзисов. Его правая рука крепко сжимала Махивелу, левая заканчивалась боевыми когтями, и ветер свободно подхватил и затрепал длинные прямоугольные черно-синие полосы ткани, свисающие с его наплечников спереди и сзади, когда Апостол поднял взгляд из-под не опущенного забрала шлема на Забытый сад.

Тут и там, из многочисленных разломов в сырой после щедрого дождя земле выбирались все новые и новые норзисы. Впервые за многие века Забытый сад гудел от топота множества ног. Среди них было бесчисленное количество воинов, как представителей самого многочисленного подвида их стай, более девяти веков спавших в летаргическом сне глубоко под землей. Между ними сновали и рабочие - значительно меньшие по размерам и лишенные костяных кос. Невдалеке от Италанадона из крупной расщелины на поверхность выбиралась наиболее крупная тварь размером с трехэтажный дом, с множеством длинных и цепких лап, чья голова была украшена высоким и широким костяным выростом, и широкие разноцветные мембраны на которой были воинственно подняты, словно боевые знамена.

В тот час небо над Италанадоном было чистым от туч и облаков, и вечернее небо озарилось великолепным зрелищем многих десятков ярко сверкающих косых полос, в считанные секунды расчертившими небосвод.

Начался Серебряный поток.

***

Узник встрепенулся.

Неожиданно ясно и четко он вдруг почувствовал проявление сил, творимых Целью, впервые за долгое время. Это было столь внезапно, и мощь этого проявления была столь острой и явственной, что на какой-то миг Узник испытал нечто вроде ошеломления. Этот мощный всплеск он ощутил сразу через несколько открытых порталов, и эта пробудившаяся за пределами Зала Мерцаний сила не сулила ничего хорошего тем, кто находился по ту сторону места обитания Узника. Это был хороший признак, но он не мог и не тревожить. Цель вновь прибегла к своим старым уловкам, чтобы манипулировать примитивными формами жизни при помощи своего собственного могущества, чтобы найти путь к спасению и покинуть мир, избежав смерти.

Узник понимал, что его время уходит. Он не должен был позволить ускользнуть Цели, он был обязан найти способ засечь и уничтожить ее. Возможно, как следует изучив природу пробудившейся враждебной силы, он сумеет понять, как отыскать и ее источник.

В его распоряжении были знания, накопленные за невероятно огромный срок времени, неподдающийся исчислению, и возможности, неподвластные воле объекта охоты. Узник должен был быть внимательным, как никогда. Судя по активизации сил, родственных Цели, она предпринимала решительные попытки реализовать свой план бегства из мира, и теперь, если Цель допустит роковую ошибку, Узник сумеет воспользоваться этим и поразить ее, тем самым завершив цикл. Равновесие и баланс стали хрупкими, как никогда, с тех самых пор, как Узник вел свою охоту. Он не брался предсказать исход этого незримого противостояния, но был уверен в том, что Цель рано или поздно выдаст свое местоположение. Тогда все решится, и то, что было начато, обретет конец.