Горячий ветер колыхал прозрачный студень неизбежности жары...
Появилось ощущение, что вся процессия стала вязнуть в густом жарком воздухе: движения становились медленнее, звуки умолкали: неподготовленные к высокогорью и жаре европейцы быстро уставали, одышливо вытирали пот. Даже у молодых и выносливых задора поубавилось. И действительно: зрелище было более чем скудным: раскалённая, белёсо-охристая каменная площадка и стена, на которой вырезаны какие-то желоба и отверстие по центру...
-- И так, мы с вами приблизились к легендарной Пуэрта де Хаю Марка! -- словно откуда-то из далека воскликнула Розита, -- иначе "Врата Араму Мурту", того самого легендарного героя, который первым создал великий Город Богов, который покоится на дне озера Титикака! Это произошло после гибели легендарной цивилизации Лемурии...
Мало кто слушал Розиту, но все стояли, словно шайка зомби, вперивших свой взгляд кто куда.
Индеец-носильщик немного сощурил левый глаз: между камней, и редкой сухой растительности, на скале, сверкнул солнечный блик. Носильщик медленно обернул свою шею, поискав взглядом старика с книгой: тот стоял в самом крайнем ряду туристов, справа от скалы. Индеец сжал губы, после чего сплюнул разжёванный лист коки на раскалённый камень.
Вещи он опустил тихонько на землю, чтоб размять затёкшие и потные пальцы.
Казалось, на этой высокогорной жаре, где и воздуха-то было меньше, и только излучение солнца создавало эту атмосферу -- не то, чтоб именно жары, а какой-то разряженной духоты, казалось сейчас, здесь абсолютное сборище статуй. Редкие живые сущности притаились между ними. Даже Розита, хоть и ощущала некий дискомфорт, но она была настроена чётко на свою волну... задачу...
Незаметно для всех, старик-богомол, в соломенной шляпе, разнял кисти своих рук, и, медленно вынул из кармана бамбуковую перуанскую флейту, напоминающую два ряда органных трубок, ступеньками. Он явно купил её на том же базаре, в Пуно: с неё свисала пёстрая разноцветная плетёнка.
В принципе, на это никто и не обратил внимания: индеец, как раз в этот момент сплёвывал на камни, дела вид, что не искал взглядом старика.
Вот тут-то и начали происходить события, достаточно странные, с точки зрения начала двадцать первого века.
Старик, поднёс флейту к губам, и блаженно прищурив глаза, вытянув рот в некоем подобии ухмылки, выдохнул прямо в бамбуковые трубки... В этот момент, казалось, воздух превратился в стекло: звука не было слышно... Но... в окружающем пространстве возникла некая вибрация, заторможенная маревом воздуха... Птичьи крики исчезли, все фигуры на площадке, словно застыли. Навалилась ватная тишина, дрожащая, подобно зеркальной глади воды.
"Ворота" завибрировали, а с верхней части скалы, упал тот, кто держал снайперскую винтовку: словно, он решил нырнуть в несуществующий бассейн. Пролетал он гораздо медленнее, чем следовало по законам местной физики, и некоторое время можно было видеть его широко раскрытые глаза, полные дикого ужаса...
С одной стороны, могло бы показаться, что это застывшая с раскрытым ртом фигура водителя Марко, облокотившая огромную волосатую руку, на рулевое колесо автобуса, едва не достав локтем до кнопки сигнала, абсолютно недвижима, но по его напряжённому лицу ручьями стекал пот. Глаза вылезли из орбит, а другая его рука, медленно сползала вниз, к поясу, где висела небольшая кобура, замаскированная под никелированную флягу.
Старик-богомол, продолжал держать флейту у рта, но вот продолжал он играть на ней, или нет: было не ясно. Он сделал шаг, затем другой. Медленно двигаясь в направлении "Ворот", он огибал застывшие фигуры туристов, ритмично покачиваясь в полу-приседе, будто исполнял некий ритуальный танец.
Студенистый воздух начал подрагивать в такт его движениям, и со стороны скалы послышался первый звук, нарушающий эту мёртвую тишину: гулкое низкое гудение на два тона. Небо потемнело, и солнце теперь виднелось бледным пятном, будто через светофильтр. Скальная стена "Ворот" колыхалась сильнее всего, затем потемнела, и словно в кинозале, через проектор, на ровном камне, стали возникать безмолвные призрачные образы.
Сначала, искажаемый легкими неровностями скалы, проскользнул по камням диковинный гусеничный танк крупных размеров, с сидящими на броне людьми, затем возник образ здоровенной рыбины на троне, потом, что-то странное: какие-то кожистые коконы, висящие воздухе, а в центре пульсирующая серая медуза. Потом и вовсе появилась панорама ярко освещённых голубоватым солнечным светом руин какого-то странного города, на фоне которых бродили в разных направлениях, огромные фигуры, в сверкающих шлемах, опираясь на длинные копья, усеянные гирляндами разноцветных огней.
Гул усиливался, и вибрация ускорялась.
После появилось крупным планом лицо какого-то не бритого мужчины, с надетым на голову алюминиевым дуршлагом. Он глуповато улыбался. Тут же, как в слайд -шоу, появился снимок трёх человек в полный рост: мальчика, лет десяти, немолодой женщины, и смуглого мужчины в военной форме.
Старик созерцал этот показ, стоя у скалы на коленях, и воздев руки к небу. Флейта так и болталась на плетёнке, у его подбородка.
Тем временем, перед ним проплывали всё новые и новые картины, каких-то невероятных пейзажей, явно футуристической тематики: города, странные летательные аппараты, огромные каменные пирамидальные строения, над которыми сияли разряды молний, и тут возникла картинка дугообразного горизонта какой-то планеты, на фоне чёрного мрака космоса. Некий летательный аппарат, напоминающий странного вида самолёт, с короткими, но широкими крыльями скользил в колышущемся изображении. Он плавно скрылся в облачном слое...
После этого картины исчезли, и вокруг по-прежнему царил полумрак.
Старик медленно поднялся с колен, и, пошатываясь, с явными усилиями, подошёл к нише, вынул вялыми движениями из сумки, какой-то угловатый предмет, который вложил в центр ниши.
И тут, поверхность камня вздыбилась, и в воздух взвились клубы пыли, принявшие размытые очертания человеческих фигур, огромного роста...
В верхней части фигур сияли по две красных точки, напоминавшие железнодорожные семафоры.
Перед "Воротами" сверкнула яркая трещина вертикального электрического разряда, по который сверху, спустился ярко-голубой шар... он, словно бы стёк вниз по стержню молнии... мгновение, шар вспыхнул...
Старик-богомол оцепенел, как и все остальные, даже кожа его казалась очень бледной.
Неоновое сияние шара окружила фигуру старика своим светом. По периметру его тела возникли яркие точки, от которых по рукам и ногам поползли переплетения ярких полос света, а над его панамой воссияла мерцающая корона.
В световом коконе, вокруг необычного пожилого мужчины, вспыхнули пять ярких точек: водитель Марко, всё же смог, неимоверным усилием воли поднять своё оружие и сделать несколько выстрелов. Пули сгорели в ярком сиянии, и только одна из них рванула ткань одежды на плече у старика, и из него брызнули почти чёрные, в этом свете, бесформенные капельки крови. Старик дёрнулся, и свет вокруг него полыхнул, а огни затрещали на разные голоса.
Индеец носильщик, двигавшийся почти так же медленно, как и водитель автобуса, вставил в рот, невесть откуда взявшуюся бамбуковую трубку, раздул щёки и выпустил в Марко маленький ядовитый шип, позаимствованный у рыбы-звездочёта.
Марко пытался уклониться, словно преодолевая неведомое сопротивление окружающей среды, но шип вонзился ему в подбородок, и водитель начал медленное падение из кабины автобуса на камни, широко открыв рот, словно ему не хватало воздуха.
Лицо старика, искривлённое гримасой боли, жутко подсвечивалось вращающимся голубым шаром, издаивающим электрическое потрескивание.
Широко открыв глаза, старик хрипло прошептал, словно обращаясь к шару:
-- Защити Змея... Поэта... он... то есть... Нирманакайя... сосуд... он в опасности... они хотят убить его... скоро, в будущем...
