-- Да бросьте вы, Луц, -- Изольда горько усмехнулась, -- это не помешало номляйтеру депортировать нас в иммиграционный лагерь...
-- Боги мои! -- Луцию явно нравилась Изольда, -- не осталось совести у чиновников президента-императора!
-- А мы оттуда с мамой убежали! -- Эзоп засмеялся, несколько искусственно, но торжествующе.
-- Тихо! -- шикнула Изольда, не то своему сыну, не то Луцию.
-- Простите, но это скотство, -- кивнул Луций.
-- Вот и Юро так говорил... где-то он сейчас... -- над красивой головой Изольды возник вопросительный знак.
-- Это ваш друг?
С этими странными людьми мы познакомились в Унии.
Когда мы с Луцием вырвались из оцепленных районов города, мы попали в сущий рай: хотя, конечно, смотря, что с чем сравнивать.
Центр Нового Карфагена был смещён на восток -- тут продолжалась нормальная жизнь, не считая, конечно комендантского часа, и воя сирен воздушной тревоги.
Так вот -- спасаясь от полиции, мы затерялись в толпе и укрылись в храме Синоптиков, в арийском сегменте. Туда полицейские не сунулись. А вышли мы оттуда: Луций под руку с Изольдой, а я держал за руку маленького Эзопа. Нас не остановили, и мы попали, как выразился Луций, "на "электорашник"".
Молитва была дебильной и пропагандистской -- почти никто не слушал. Луций быстро познакомился с красивой женщиной, лет около сорока, а её сын, узав, что я лётчик (со слов Луция), был очарован мной.
Они недавно сбежали из иммиграционного лагеря, где их собирались стерилизовать, согласно последнему указу Аттолана I "о правилах регуляции расы". К тому же усилились нападения зомби, с которыми охрана справлялась из рук вон плохо.
Они купили себе место в броневике снабжения, и приехали в Новый Карфаген.
-- А вы хорошо ориентируетесь здесь, для беглого гладиатора, -- Изольда улыбнулась своими татуированными губами.
-- Если честно -- я тут вырос, -- Луций посмотрел ей в глаза и хмыкнул, -- так что, любой ваш вопрос...
-- А вот, электор Хор, -- Изольда кивнула на меня, -- он ничего не говорит. Но Эзопу он понравился: а мой мальчик чувствует людей... Хор, скажите, как вы познакомились с Луцием? Вы вместе воевали?
-- Да, -- вяло кивнул я, потрепав Эзопа по пышной каштановой шевелюре, на что тот увернулся, -- правда, меня контузило, и я ничего не помню. Луций сказал мне, что я был военнопленным, и прилетел с Земли...
-- Настоящий Землюк! -- восторженно крикнул Эзоп, -- как мы вас тогда... в Первой Электорской!...
-- Зая моя, помолчи, ты грубо сказал, -- нахмурилась Изольда.
Кошка Лорка забормотала. Над ней кружился аватар сочной косточки.
-- Хор самый лучший! -- перебил её сынишка, -- он лётчик! Я тоже стану лётчиком!
-- Убереги тебя Индра! -- казалось Изольда произнесла заученную фразу, и над её головой вспыхнул аватар тревоги.
-- Если честно, -- Луций понизил голос, -- знаешь: он спас мне жизнь...
-- Вот это да! -- Изольда вскинула брови, и аватар тревоги сменился на стрелу любопытства, -- как?!
-- Я почти провалился в воронку, когда часть Тибакана ушла под землю от сейсмической атаки, а к этому отморозку подошел Титан и раздавил его пальцем! Наверное, промазал, или передумал. Прикинь, Изо! А он потом встал, подошёл к воронке... я уже срываюсь с рельса, поминаю богов Альтаира, а этот, спокойно, так, протягивает мне руку, и вынимает меня из ада! А потом, с таким умным видом говорит: "Не падай!". Представь себе? И тут выясняется, что он не помнит нифига! Ты прикинь!
Луций хлопнул себя ладонями по коленям, и в такт ему ударил раскат грома. Снова начал накрапывать дождь, а вокруг шумели транспортные модули и гомонили сотни людей.
-- Вы отважный мужчина, Хор, -- Изольда грустно улыбнулась, -- вы, воин.
-- Спасибо за тёплые слова, Изольда, -- мне стало неловко, да и Эзоп смотрел на меня, как контрольно-измерительный лазер, -- эту историю я знаю только со слов Луция. Я не хочу сказать, что не верю ему, но слушаю это, как про другого человека. Я, в некоторой степени инвалид, вот и иду, как мумия, куда мой товарищ скажет.
Я попытался рассмеяться, но вышло какое-то хрюканье.
Эзоп стал подражать мне и все рассмеялись в голос. На нас оборачивались, но нам было плевать.
-- Вот так он и балагурит, с тех пор, как меня спас, -- горько усмехнулся Луций, -- я иду к доктору Шредингеру, он может дать надёжное укрытие, да и вам, с Эзопом оно понадобится... Идём с нами?
Изольда посмотрела на него, затем на мостовую, озаряемую вспышками фейерверков, и мигалками патрульных ЭМУ.
-- Я думаю, что мы с Эзопом можем вам доверять, -- произнесла она, и над её головой появился аватар "сердечко", -- мы чужие в этом городе...
-- Договорились! -- Луций сиял, как урановая пластина.
(отрывок аудиозаписи)
Я сейчас немножко вас погружу -- а потом не буду: стану рассказывать, что твориться снаружи.
Я грузить-то думал, в каком смысле: мне скверно, но, кажется, я испытываю от этого, какой-то мазохистический кайф...
Убивать мне не нравится. Бегать мне не нравится. Мне вообще не нравится всё... Кажется, это полная фигня... когда так говорят... В общем... Я, кой чего вспоминаю... но не сильно это мне помогает.
Такое ощущение, что у меня последнее время всегда трясутся руки, или вибрирует в нагрудном кармане вызов коммуникатора. Вчера специально, как дурак, минут по пять смотрел на каждую свою руку: не дёрнулись даже... Ну, что я за нелепость? Кто я? Что со мной происходит?
Дождь барабанит в жестяную крышу. Улиток нет, хотя я знаю, что должны где-то быть...
Я многое знаю о себе -- ничерта это в мою голову ни укладывается...
Гром грохочет третьи сутки -- я уже привык к нему, как к урчанию силовых агрегатов...
Кто я? Почему мне на всех наплевать? Зачем я убивал? И почему тут люди убивают сами себя? Всё что со мной происходит, действительно, напоминает сон, именно по уровню некой отдельности моего сознания, от происходящего. Даже когда грозит смерть, или увечье, я пугаюсь, где-то в глубине своего сознания, а снаружи действую спокойно, уверенно, словно идут съемки "три-дэ" фильма, и я знаю, что всё вокруг бутафорское, не настоящее. Раньше говорили, что это оно из качеств так называемых "Детей Индиго", поколения первой нейронной мутации. Но это было давно... и уже фактически не осталось случаев рождения подобных детей. По крайней мере, на Земле, откуда я родом.
В общем, молча и про себя, я уже начал разделять мысль Луция, что мне не плохо бы показаться хорошему врачу, тем более, что за это не возьмут денег, которых у меня нет. В городе удалось выяснить, что меня списали, как погибшего, в рядах гладиаторов, и, так как родственников, ни близких ни далёких, на Аттолане у меня и быть не могло, весь мой гонорар с телешоу перевели на счёт Министерства Обороны. Луций тоже не смог воспользоваться своими деньгами, так как, хоть и числился без вести пропавшим, попыткой манипуляций с банковским счётом, официально подтвердил бы себя дезертиром, и был бы объявлен в розыск.
Все обрывочные воспоминания о моей родной планете, почему-то не вызывали у меня ни малейших ностальгических чувств. Напротив, то, что я вспомнил из событий на Аттолане, казалось мне более важным и интересным, не смотря на то, что это были в основном жуткие картины боя, насилия и смерти. Но и это не волновало меня особенно.
Просто грудь, иногда сдавливал какой-то внутренний спазм, напоминающий рыдание.
Я поймал себя на мысли, что мне жутко и одиноко... словно я не могу проснуться... Когда происходит страшное -- мне не страшно. Когда всё спокойно -- я начинаю психовать и нервничать... кажется я, флуктуация...
А ещё, у меня есть одна психологическая проблема -- я всех люблю, но считаю ниже себя... причём, без гордыни: чисто по способностям. Что бы это могло быть? Посттравматический синдром? Или умопомешательство?
