– Привычки дело тяжело искореняемое.
– Пойду, позову Гаару. Садись, – Эва поставила тарелки на стол и поднялась по лестнице на второй этаж, где были наши с племянником комнаты. Склонившись над сковородой, блаженно вдохнул острый запах жареного мяса. Какое счастье, теперь не нужно больше каждый день ломать голову, что приготовить Гааре. Хотя ребенок он вполне неприхотливый.
Вскоре Эва вернулась вместе с Гаарой, садясь напротив, и я уже собрался приступить к мясу, как входная дверь распахнулась. Обернувшись, я на мгновение удивленно замер: в проходе появился Казекаге. Окинув нас холодным непроницаемым взглядом, обратился ко мне:
– Яшамару.
– Господин Казекаге, – я поклонился, заметив, как осунулся после прихода отца Гаара.
– Добрый день, господин Казекаге, – Эва поднялась с места, легким поклоном приветствуя главу нашей Деревни. В обычной одежде он почти ничем не отличался от других людей, но шиноби всегда заметит разницу. Я вижу его манеру держаться, суровый взгляд, тонкую линию властно сжатых губ. Все в нем выдает правителя для людей, умеющих наблюдать.
– Нужно поговорить, – он ничего не ответил Эве и, не дожидаясь меня, прошел в соседнюю комнату, встав около окна. – Почему в доме посторонний человек?
– Это не посторонний, Эва мой друг и ей была нужна помощь.
– Ты совсем с ума сошел, – прошипел Казекаге. – Приволочь бабу в дом, где живет джинчурики!
– Он еще и ваш сын, – вырвалось у меня. Глава говорил негромко, но дребезжащие нотки выдавали в его голосе едва сдерживаемый гнев. Вздрогнул. – Ребенку необходимо общение, а все в Деревне избегают его, точно проклятого.
– Возможно, так оно и есть, – Казекаге покинул комнату и подошел к входной двери. Мне пришлось догнать его; я не совсем понял, о чем он:
– Так и есть?
– Проклятый, – Казекаге скользнул взглядом по Гааре, склонившемуся над тарелкой, и, кивнув на прощание, покинул наш дом.
– Интересно, – вздрогнул, услышав голос Эвы, – Каге всех стран так похожи.
– Что ты имеешь в виду?
– Они все, готовы отдать жизнь за родную Деревню, – с мягкой улыбкой пояснила она. – Не умереть… Нет, они готовы на больший подвиг, нежели смерть. Каге отдают жизнь, оставаясь живыми, полностью посвящая себя интересам Деревни. У нас мощная держава, но Райкаге несколько одержим стремлением стать еще сильнее. Из-за этого он даже как-то приказал похитить девочку Деревни Листа. Этот конфликт до сих пор не до конца утих.
– Хм-м.
– Яшамару.
– А? – очнулся от стремительно сменявших друг друга мыслей.
– Может быть, сходим в закусочную недалеко от вашего дома, всего несколько переулков? Там потрясающий чай и пирожные.
– Что ж, хорошо. Гаара?..
– Я не пойду, – глухо ответил мальчик.
– Идем, Гаара, – Эва присела около него, взяв за плечи. Я немного испугался реакции Гаары, но он просто молча смотрел на нее. – Тебе понравится, мы купим тебе очень вкусное пирожное.
– Меня будут сторониться.
– Оу, разве это повод отказывать от сладкого? – Эва прищелкнула его по носу и, поднявшись, уверенно потянула за собой. – Что хотел Казекаге?
– Просто заходил проведать, – пожал плечами, хотя догадываюсь, ему что-то было нужно, но присутствие Эвы сбило его. Вероятно, хотел проверить, как ведет себя Гаара. – Моя сестра была женой Казекаге.
– Вот как. Значит Гаара сын самого Казекаге. Невероятно.
– У Каруры было трое детей, – счел важным сказать я.
– Как замечательно, когда есть братья или сестры. Да, Гаара? – мальчик что-то неразборчиво пробормотал. – Я была единственным ребенком, и когда осталась совсем одна, поняла, насколько важны братья и сестры. Дядя мне давно как родной брат. Дороже и ближе его у меня никого нет.
– Что случилось с твоей семьей?
Я даже запнулся: это было самое длинное предложение от Гаары, которое мне довелось слышать за последние недели.
– Они были шиноби, Гаара. И погибли в сражении. Говорят, это великая честь. Так ли это затрудняюсь сказать: простых солдат забывают быстро.
Мы заняли крайний столик в закусочной, расположенный немного в стороне и сокрытый тенью, чтобы казаться более неприметными, но посетители все равно бросали на нас испугано-настороженные взгляды. Хозяин без разговоров, хотя и с некоторым нежеланием, принес заказ, сделанный Эвой, и поспешил вернуться за стойку. Я окинул взглядом помещение закусочной и посетителей, отмечая местоположение людей, на случай если придется драться. Эва весело щебечет, рассказывая что-то Гааре, таким образом, скорее всего, желая заполнить угнетающую тишину вокруг.
– Чудовище, – проворчал какой-то парень из явно завсегдатаев здесь, которому, как мне кажется, добавили храбрости несколько рюмок саке. Иначе он бы не осмелился в присутствие Гаары назвать того чудовищем. – Додуматься прийти к нормальным людям с джинчурики.
Да, он пьян. У Гаары задрожали руки. Я почувствовал, как внутри закипает гнев, но мой порыв вскочить и разбить парню его непривлекательную мордашку прервал тихий голос Эвы:
– Джинчурики – это просто клеймо, а где-то там, за этой маской, что вы надели на маленького мальчика, живой человек, которому вы делаете очень больно. И ужас совершенного вами поступка усугубляется тем, что вы нанесли ему раны не физические, быстро заживающие и почти не оставляющие шрамов. Нет… Вы изранили его там, где не достанет ни одно средство даже самого сильного и опытного ирьенина. Вы ударили его по душе, раны которой кровоточат непрестанно всю жизнь, а если и выздоравливают, остаются ноющие тупой болью шрамы. И с ребенком это сделали, взрослые и сильные мужчины, да заботливые матери, вечно клокочущие над своими детьми как наседки. Даже не дали шанса Гааре проявить себя.
Эва говорила тихо, не особо и стараясь привлечь внимание к своим словам или вызвать чувство вины у присутствующих в таверне. Прикрыв глаза, девушка подула на горячий чай; невесомый пар достиг меня, и я почувствовал тонкий запах чабреца.
– Он – джинчурики, чудовище, – упрямо бросил мужчина.
– Там, откуда я родом, – мягко произнесла Эва. Мой гнев начал стихать. – Джинчурики уважают и любят. Они – опора и защита нашей деревни.
Мужчина что-то пробурчал и, нервно встав на ноги, покинул закусочную. Вместе с ним ушли еще несколько людей, а оставшиеся уткнулись в свои тарелки, делая вид, что их здесь нет.
– Это правда? – тихо спросил Гаара.
– Да, – кивнула Эва. – У меня дома, в Деревне Облака, джинчурики Восьмихвостого ценят, и в свою очередь, Кира Би оберегает жителей деревни. Но так было не сразу, Гаара. Поначалу его тоже не принимали и не любили. Он был не нужным, лишним, отвратительным для жителей деревни. Но Кира не сдался, он терпеливо сносил все нападки и издевательства, сохраняя невозмутимую улыбку на лице. Как ни старались его выбесить, Кира не велся на провокации. И однажды его приняли, а родной брат Киры готов все отдать за него.
Так же в нашей деревне есть джинчурики Двухвостого. Милая девушка с очень красивыми глазами, чуть раскосыми как у кошки. Возможно, это от того, что ее биджу – Ниби, двухвостая кошка. Она более замкнута, чем Кира Би, но человек неплохой и к тому же невероятного ума и способностей. Джинчурики тоже должен постараться, чтобы показать, что не представляет угрозы. Взаимодействие – это работа обоих сторон, где требуются усилие и терпение. И главное… Вера.
Эва замолчала и поднялась из-за стола.
Когда мы вернулись домой, наша гостья прошла в свою комнату, куда следом за ней проскользнул Гаара. Я заметил, что мальчик тянется к девушке, и это меня очень радует. Кто знает, может, когда-нибудь и у нас будет нормальная жизнь.
Часть вторая
Потянувшись, перевернулся на другой бок, устраиваясь поудобнее. Еще далеко до рассвета, и можно просто поваляться, предавшись размышлениям. В пустыне это самое частое занятие – думать, мечтать. Наверное, поэтому многие боятся отправляться туда в одиночку: в пустыне ты остаешься один на один со своим истинным «я», и часто это не самые приятные ощущения. Будучи еще капитаном АНБУ, мне частенько доводилось патрулировать границы в одиночестве, но тогда еще была жива Карура, и мои мысли, получающие свободу в тишине песков, не особо меня и страшили. Но потом все изменилось.