Часть первая
Я потянулся и глянул на квадратные с чуть отколотым уголком часы, висящие на стене: двадцать пять минут четвертого. Еще один день близится к концу, вновь поражая меня своим однообразием и тоской. Суна – город скучный, часто тревожимый пустынными бурями, из-за которых порой приходится неделями сидеть дома, едва ли пару раз выбираясь на улицу.
Стоило бы уже привыкнуть, но одноцветность и сухость окружающего мира угнетают, а осознание, что песок будет окружать меня до конца жизни, делает беспросветно скучные дни еще тоскливее. К тому же, уже четыре года я не участвую ни в одной миссии в связи с особым поручением Четвертого Казекаге: воспитанием его сына… Его и моей сестры, умершей вскоре после рождения мальчика, которому она дала имя Гаара. Наверное, я предпочел бы по-прежнему почти еженедельно отправляться на задания, ведь в постоянной опасности и спешке не было бы времени погрузиться в размышления и до конца осознать, что моей любимой сестры больше нет.
Первое время было очень тяжело находиться в доме, где после смерти родителей мы жили с Карурой, пока однажды она не стала женой Четвертого Казекаге. Я никогда не испытывал теплых чувств к замкнутому и суровому мужу сестры, но она, судя по всему, его действительно любила. И, безусловно, любила родную страну, отдав ради нее и свою жизнь, и светлое будущее последнего сына. Хотя, думаю, о постигшей Гаару судьбе она не знала, иначе никогда бы не согласилась на это. Я же до сих пор не принял ее решения так самоотверженно пожертвовать собой ради… а, собственно, ради чего?
Казекаге хотел превратить мальчонку в непобедимое оружие Деревни Песка, однако все, что я увидел четыре года назад, это одинокого и запуганного ребенка, который уже в свои невинные года понимал, что все его боятся и ненавидят… только не понимал за что. Если бы сестра осталась жива, она любила бы Гаару так же неистово, как и других своих детей, Темари и Канкуро, выросших, в отличие от Гаары, обделенного заботой и обществом матери, живыми и непоседливыми детьми.
Карура была хорошим человеком и в воспоминаниях осталась для меня светлым и добрым ангелом.
– Господин Яшамару! – в дверь постучали. Я не дрогнул: подобные вторжения не редкость, так что уже привык к постоянным гостям, тревожащим меня в течение дня, а иногда и в ночное время. Для ниндзя-медика такая судьба неизбежна. Открыв двери, приветственно кивнул: это была восьмилетняя дочь продавщицы в овощной лавке, где обычно покупаю продукты.
– Здравствуй, Паша. С тобой что-то случилось?
– Нет, я в порядке. Мама ударилась и ушибла ногу, она послала меня сбегать за мазью. Сказала, вы знаете, какая нужна.
– Подожди немного, сейчас принесу, – проходя мимо комнаты Гаары, ненадолго задержался, вслушиваясь в звуки из-за двери, но оттуда ничего не доносилось. Вздохнул. Мальчик растет замкнутым и тихим; это меня пугает. Найдя в кладовке нужный контейнер, достал маленькую баночку с темно-зеленой мазью и вернулся к Паше:
– Держи. Передавай маме привет.
– Огромное спасибо, господин Яшамару! – девочка поклонилась и убежала, а я снова остался в одиночестве, окруженный этой проклятой тишиной. Что ж, если и проводить этот вечер как всегда, то, пожалуй, с небольшой пользой: схожу на рынок. Как раз пора закупиться продуктами.
С появлением в моей жизни Гаары пришлось во многом изменить привычный образ жизни. Но сейчас, по крайней мере, я с уверенностью могу сказать, что готов к отцовству… Или, учитывая спектр моих обязанностей, лучше сказать к материнству. Усмехнулся. Раньше я никогда особо не думал о том, что когда-нибудь обзаведусь собственной семьей, но с каждым годом подобные мысли и желания все чаще посещают мою голову. Видать, годы дают о себе знать: скоро мне исполнится двадцать семь, а я ни разу не был даже влюблен. Все как-то времени не было: то о сестре заботился, то на миссиях пропадал, а с недавних пор возникла еще и необходимость заботиться о Гааре, так неожиданно нагрянувшем в мою жизнь.
Нет, я ничего не имею против и очень рад, что у меня есть племянник, но порой все же противно ноет в душе жажда начать жить своей жизнью, а не только нуждами окружающих, пусть они совсем и не посторонние мне люди.
Перебросив тряпичный рюкзак через плечо, поправил сандалии. От привычной обуви шиноби давно отказался за ненадобностью, как и от экипировки, отдавая в последнее время предпочтение обычным хлопковым тунике и бриджам. Удобно и практично.
Вечерние улицы полны людей: когда солнце скрывается за окружающими деревню горами, жара спадает, позволяя гулять, не чувствуя себя как на раскаленной сковороде, коей днем, по сути, и является вся земля вокруг. Рынок здесь работает почти до глубокой ночи, поэтому я, не боясь опоздать, иду довольно медленно. Сейчас Суна даже может показаться привлекательной: кругом бегают ребятишки и неспешно бродят влюбленные парочки, открываются торговые лавки, обычно наглухо запертые в течение всего дня, над входами дворов разливается мягкий и немного тусклый свет фонарей. Деревня выглядит уютной и дружелюбной.
Пустыня часто этим и обманывает. Поверишь ей и ты покойник.
Вскоре рюкзак заметно потяжелел, но идти домой мне не очень хотелось. Стены давят на меня, и с каждым годом пребывать здесь становится все тяжелее. Я задыхаюсь. Будущее кажется единообразным и серым пятном, в котором нет ни одного красочного просвета. Привычно взгляд скользил по стенам домов и гуляющим людям, пока не остановился на девушке, что я раньше не видел в нашей деревне. Светло-рыжие волосы взметнулись вверх от очередного порыва ветра, в наших краях слишком сухого и колючего, а мое сердце остановилось. Она шла легким шагом, точно плыла, и я на мгновение замер, а незнакомка скрылась за одним из поворотов.
Очнувшись, забежал за дом, но там никого не оказалось.
Неужели, привиделось? Удрученно выдохнул: совсем одичал за эти годы, вот и мерещится. Покачав головой, повернул в сторону травной лавки, нужно еще купить любимых специй Гаары.
***
Ужин медленно готовился на плите, наполняя дом пряным ароматом корицы, с задумчивым видом я помешивал суп, не особо следя за процессом варки. Мысли разбегались, упорно не желая концентрироваться вокруг домашних обязанностей. Непривычное ощущение в груди, и расслабленность во всем теле. Вздохнул. Еще не хватало мне, совсем теряю хватку шиноби без должных тренировок. Возможно, стоит хотя бы несколько раз в неделю посвящать время практике, иначе ведь рискую совсем растерять все приобретенные таким терпением и трудом умения. А может, и не стоит…
– Гаара, ужин готов!
Спустя пару мгновений на лестнице раздались шлепающие шажки маленьких ножек. Улыбнулся. Я пытаюсь научить мальчика разбираться в людях, в правильных и неправильных поступках; научить общаться, дружить, быть полезным. Хочу показать, что его любят, и джинчурики вовсе не обязан быть безжалостным монстром, наводящим ужас на все окрестности. Джинчурики тоже человек.
Накрыв на стол, сел напротив Гаары, сосредоточенно сопевшего над тарелкой. Суп он не любит, но что поделаешь, горячее есть нужно.
Вновь обратился воспоминаниями к встреченной сегодня девушке. Короткие светло-рыжие волосы волнами ложащиеся на плечи, серые глаза, легкое бледно-зеленое расклешенное платье с треугольным вырезом белой ткани и поясом, повязанным через талию и стянутым в бант на спине. Летние сандалии с открытым носком, и тонкий браслет-цепочка из серебра на левой ноге. Привычка шиноби мгновенно подмечать все мелочи так и осталась со мной.
Что же это такое. Мысли все разрозненные и сбивчивые.
Нет, я понимаю, что эта девочка чем-то очень привлекла мое внимание, но даже мысли не хочу допускать о чем-то большем, нежели обычная симпатия к незнакомому человеку. У шиноби жизнь в этом плане вообще тяжела: в любой момент можешь погибнуть или любимого тобой человека захватят враги и замучают до смерти тебе в отместку. Возможно, именно в этом истинная причина того, что я вечно избегал отношений: не хочу становиться причиной несчастья и боли для человека, который станет для меня очень важным и дорогим.
