– Тут есть куча внутренних карманов на тот самый случай, если кому-то понадобится спрятать оружие.

– Класс! Бакстер изойдет на дерьмо, когда я войду в этом прикиде.

– Ну, спасибо, умеешь ты найти нужные слова.

– А что я такого сказала? Нет, правда, классная вещь! – Ева еще раз поцеловала его. – Мне очень нравится. Ну, все, я пошла.

– Увидимся вечером.

Рорк проводил ее взглядом и подумал, что она похожа на древнюю воительницу.

Поскольку она пришла на работу чуть ли не за час до начала смены, Ева решила сперва заглянуть в кабинет доктора Миры. Как она и ожидала, Мира была на месте, а вот ее свирепой секретарши не было.

Ева постучала по открытой двери кабинета.

– Извините.

– Ева? Разве у нас назначена ранняя встреча?

– Нет. – Ева заметила, что Мира выглядит усталой. И грустной. – Я знаю, вы обычно приходите пораньше, чтобы разобраться с бумагами до начала работы. Извините, если помешала.

– Ничего страшного, входите. Вы по поводу Уилфрида?

– Хотела кое-что у вас спросить. – Ева чувствовала себя паршиво оттого, что приходится вести этот разговор с Мирой. – Посоветоваться насчет отношений между врачом и пациентом. Вы храните дела?

– Разумеется.

– Но, помимо работы на департамент, у вас есть еще и частная практика, консультирование, лечение и так далее. Вы ведете некоторых пациентов годами.

– Да, все так.

– И как вы храните дела?

– Я вас не совсем понимаю, Ева.

– Вы кодируете свой компьютер от несанкционированного доступа?

– Безусловно. Все файлы пациентов строго конфиденциальны. Это касается частной практики. Ну а к делам сотрудников департамента имеют доступ только те, кому положено.

– Ну а сами дискеты с файлами? Они тоже закодированы?

– Я ввожу дополнительный пароль для некоторых данных, если нахожу это необходимым.

– Вы пользуетесь шифром для записей?

– Шифром? – На этот раз Мира улыбнулась. – Это уже отдает паранойей, вы не находите? Вы опасаетесь утечек с моей стороны, Ева?

– Нет. Ну а если это не паранойя, зачем еще врачу вводить пароль в компьютер, дополнительный пароль для дискет и кодировать сами данные на дискетах?

Улыбка исчезла с лица Миры.

– Я предположила бы одно из двух: либо этот врач работает на такую структуру, которая требует подобной секретности, либо сами данные являются сверхсекретными. Можно предположить, что у врача были причины подозревать кого-то в попытке получить доступ к этим данным. Или документированная на дисках работа носила строго экспериментальный характер.

– Незаконный?

– Я не говорила этого.

– А вы могли бы так сказать, если бы не знали, что я говорю об Айконе?

– Повторяю, существует множество причин, которые могли заставить его закодировать данные.

Ева села без приглашения, чтобы ее глаза были на одном уровне с глазами Миры.

– Он давал пациенткам номера вместо имен. Все они были женщинами, все в возрасте от семнадцати до двадцати одного. По его специальности – то есть по пластической хирургии – почти ничего. Их всех тестировали и оценивали по таким параметрам, как познавательные способности, владение языками, художественные таланты, физические данные, спортивная форма. В зависимости от их успехов и достигнутого уровня проводимые с ними процедуры – какие именно, не уточнялось – либо продолжались, либо прерывались. Если они продолжались, все заканчивалось «размещением», и на этом каждый файл обрывается. Что это может значить?

– Не могу сказать.

– Ну, хоть предположите.

– Не мучайте меня, Ева. – Голос Миры задрожал. – Прошу вас.

– Ладно. – Ева вскочила на ноги. – Еще раз извините.

Мира лишь кивнула головой, и Ева поспешила оставить ее одну.

По пути в отдел убийств Ева вытащила из кармана сотовый. Было еще довольно рано, но она решила, что у врачей, как и у копов, фиксированного расписания нет. Поэтому она без зазрения совести разбудила доктора Луизу Диматто.

Луиза зевала вместо приветствия.

– Есть вопросы. Можем сейчас встретиться?

– Выходной. Спать хочу. Уйди. Далеко-далеко.

– Я к тебе приеду. – Ева проверила время. – Через полчаса.

– Я тебя ненавижу, Даллас.

Изображение на экране видеотелефона дрогнуло, потом рядом с личиком Луизы появилось красивое и заспанное мужское лицо.

– Я тоже!

– Привет, Чарльз. – Чарльз Монро был профессиональным половым партнером, но с Луизой его связывала настоящая любовь. – Через полчаса, – повторила Ева и отключилась, пресекая дальнейшие споры.

Она повернула обратно, решив, что будет проще подобрать Пибоди возле ее дома. Когда лицо Пибоди появилось на экране, волосы у нее были мокрые, и она прижимала к груди полотенце.

– Заеду за тобой через пятнадцать минут, – сказала Ева.

– Кто-нибудь умер?

– Нет. По дороге объясню. Просто будь… – Тут она увидела Макнаба, явно вышедшего из душа, и возблагодарила бога за то, что видеоэкран режет картинку как раз на уровне его груди. – Через пятнадцать! И ради всего святого, научись блокировать видео!

«Пибоди ухитрилась принять полную боевую готовность через пятнадцать минут», – с удовлетворением заметила Ева. Она стремительно выбежала из дома в своих дутых кроссовках, которые предпочитала всем другим видам обуви. В этот день они были темно-зелеными, под цвет куртки, в белую и зеленую полоску.

Она села в машину, и тут ее глаза округлились от удивления.

– Пальто! Вот это да! – ахнула Пибоди и потянулась его пощупать, но Ева шлепнула ее по руке.

– Не смей лапать мое пальто!

– А понюхать можно?

– Нос не ближе дюйма от рукава. Один раз.

Пибоди послушно потянула носом один раз и закатила глаза.

– Рорк вернулся домой раньше обещанного, да?

– А может, я сама его купила?!

– А может, молочные поросята летают на стрекозиных крылышках? Ладно, если никто не умер, почему мы так рано заступили на смену?

– Нужна медицинская консультация. К Мире я уже сунулась, но она реагирует болезненно: личные отношения с убитым. Вот я и задействовала Луизу как запасной вариант. Едем к ней.

Пибоди извлекла из сумки губную помаду.

– Дома не успела, – пояснила она, когда Ева покосилась на нее. – А если мы едем к Луизе, вдруг увидим и Чарльза?

– Весьма вероятно.

– Хочу принять товарный вид.

– А ход расследования тебя случайно не интересует?

– Одно другому не мешает. Могу слушать, думать, сопоставлять и принимать товарный вид. Сопоставлять и принимать, – повторила Пибоди.

Игнорируя процесс создания товарного вида, включавший в себя накрашивание губ, расчесывание волос и опрыскивание духами, Ева изложила информацию. Одновременно она боролась с уличным движением.

– Подпольные и, возможно, незаконные эксперименты, – задумчиво проговорила Пибоди. – Его сын должен быть в курсе.

– Согласна.

– Секретарша?

– Канцелярская крыса. Никакой медицинской подготовки. Но мы снимем с нее показания под этим углом. Прежде всего мне нужно знать мнение специалиста-медика. Пусть врач взглянет на эти данные. Мире старик был по-своему дорог.

– Вы говорите, пятьдесят с лишним пациенток. Мне кажется, он не мог справиться с таким количеством в одиночку.

– У меня данные за пять лет, даже больше. Различные этапы тестирования, или подготовки, или как там это еще называется. Там есть какие-то подгруппы: А-1, А-2, А-3… Но нет, даже при таком расписании кто-то должен был ему помогать. Сын – да, безусловно. Возможно, лаборанты, техники, другие доктора. Если это самое «размещение» происходит на денежной основе, должны быть записи о полученных гонорарах, о доходах, кто-то должен заниматься финансовой стороной.

– Невестка? Она была под его опекой.

– Мы это проверим, но у нее тоже нет медицинского образования. Ни делового опыта, ни технических навыков. Черт, и почему тут вечно негде припарковаться?

– Вопрос на все времена.