Я присмотрелась к Пиа и поняла, что она никак не может решить, публиковать ли ей статью о шестом Клейме. Пойти против Кревана или не рисковать.

– А вы скажите, что все должно быть напечатано так, как написано.

– Это не так-то просто.

– Еще как просто.

– Меня не послушают.

– Тогда уходите. Найдите себе другую работу.

– Мир устроен сложнее, чем тебе кажется, Селестина.

Я только плечами пожала.

– Бросить прекрасно оплачиваемую работу, где я пусть не всегда и не все могу рассказать так, как хотела бы, но все же многое удается? У меня собственная колонка, свое шоу. И кто будет кормить обоих моих детей?

– Вы кормите их ложью?

Это ее задело, она снова замолчала.

– Сегодня я поеду к Тине, попробую ее расспросить. Можем ли мы с тобой встретиться ближе к вечеру?

– Меня дома не будет.

Взглядом она потребовала пояснений, и я добавила:

– Иду на день рождения. К парню из школы.

– Как хорошо! – сказала Пиа.

Не знай я ее, поверила бы, что она за меня рада. Но я не могу доверять ей. Может быть, она помогает Кревану выяснить мои планы? Разыщет стражей и научит их врать? Запугает: они, мол, пытаются помочь Заклейменной? А если я скажу ей, что мистер Берри снимал в камере Клеймения, она отыщет запись и уничтожит? Нет, я не стану ей доверять. Слишком близка она к Кревану и пока что ничем не заслужила мое доверие. Ни о Кэррике, ни о мистере Берри я не скажу ей ни слова.

И постараюсь найти их прежде, чем она доберется до них.

– Так к кому ты идешь на вечеринку? – спросила Джунипер за завтраком (Пиа наконец ушла).

– К Логану Трилби.

Она так и замерла с хлопьями во рту – со сладкими хлопьями, которые ей никто не мешает есть, это я теперь жую овсянку.

– Логан – конченый засранец.

– Ко мне он был добр.

Джунипер все еще хмурилась:

– И что же он празднует?

– Восемнадцатилетие.

– Но ему уже девятнадцать, я точно знаю. Он остался на второй год, этот придурок.

– Нет, восемнадцать. – Я помахала у нее перед носом открыткой с приглашением.

Она все так же хмуро ее прочла.

– Ну ладно. – Вернула мне открытку, мы обе выдержали паузу. – Почему же я ничего об этом не слышала?

Хотя в последние недели между нами не все было гладко, Джунипер моя сестра, и я вполне способна ей посочувствовать. Это и хорошо. Значит, я не утратила человеческие качества.

– Во всяком случае, они стараются поддержать меня. С чего бы тебе обижаться? – мягко произнесла я.

Она расхохоталась:

– Думаешь, я тебе позавидовала? Вот уж нет, можешь мне поверить. Ступай на свою вечеринку. Но странно, что я не слышала об этом, – и я бы на твоем месте не расслаблялась.

– Потому что я Заклейменная? – Гнев полыхнул во мне, я и так переполнена гневом, дай только повод, и он прорвется. – Думаешь, если меня кто и пригласит, то лишь ради какой-то пакости?

– Я ничего не говорила о «пакости», – слабо отбивалась Джунипер.

– А ты-то сегодня куда? – спросила я, чувствуя, как стучит и колотится во мне гнев. – Опять тайком выберешься из дома, как проделываешь каждую ночь?

Джунипер вытаращилась на меня с непрожеванными хлопьями во рту. Потом она принялась медленно жевать, чтобы выиграть время и обдумать ответ.

Конечно, я не вправе поднимать этот вопрос за общим столом, во всеуслышание, но Джунипер явно что-то скрывает, а меня разобидел ее отзыв о Логане. Наконец-то у меня завелись друзья, а она поспешила испортить мне праздник. Сердце громко стучит, я слежу, как она лакомится сладкими хлопьями, и злюсь все сильнее.

– О чем ты вообще?

– За последние две недели я много раз заходила к тебе к комнату после полуночи, и тебя там не было.

Она хохочет, будто услышала какую-то глупость, этого еще не хватало! Меня теперь за сумасшедшую будут считать? Нет уж, после того как Ангелина Тиндер сорвалась с катушек прямо у меня на глазах, я бы предпочла избежать подобной участи. Мэри Мэй подняла глаза от бумаг. Мама и папа явно прислушиваются к нашей пикировке.

– А вот и не подеретесь! – распевает Эван, и Джунипер пришлось пнуть его под столом, чтобы замолчал.

– Может, я в туалете была.

– Нет, не была.

– Почем ты знаешь?

– Я проверила.

– Шпионка!

Мне совсем не нравится, как она зыркнула на меня.

– Это правда, Джунипер? – Отец подошел к столу.

– Ты будешь ругать меня, хотя Селестина чуть ли не каждую ночь уходила на свидания с Артом?

Мама в ужасе оглядывается на Мэри Мэй.

– Уходила раньше, до того, как была осуждена, – резко поправляет она.

– До того, как была осуждена! – повторяет Джунипер, словно ребенок, получивший выговор.

– Раньше было другое дело и для нее, и для тебя, Джунипер. Если тебя примут за Селестину, у нее будут неприятности. Как в этот раз из-за прически, – говорит папа, сердито косясь на Мэри Мэй.

– Значит, если Селестина не может жить по-нормальному, то и мне нельзя?

– Селестина живет нормально, а вы бы думали, что говорите, юная леди! – Отец возвышает голос, пугая этим всех нас.

– И вообще, никуда я по ночам не ходила, – бормочет Джунипер, отводя глаза. Значит, врет.

– Скажи, что я лгунья, – подначиваю ее я.

Ее глаза вспыхивают.

– Какая нужда? Про тебя и так все ясно – высунь язык!

– Тупая, подлая… – Схватив тарелку с овсянкой, я швыряю кашей в Джунипер.

Родители хватают нас обеих и растаскивают. Джунипер отправляется наверх переодеваться.

– Опять целый час провозишься! – кричу я ей вслед.

– Селестина, прекрати! – одергивает меня мама.

Мэри Мэй достает свой блокнот.

– Что? – рявкаю я на нее. – Драться с сестрами тоже запрещено? В наказание в обед меня накормят тыквенными семечками?

Я поднялась и направилась к раковине. По дороге я протянула руку, чтобы прихватить висевшую за спиной Мэри Мэй тряпку – вытереть кашу, но ей померещилось, будто я собираюсь напасть, и она с размаху врезала мне по лицу кожаной перчаткой. Боль и гнев ослепили меня.

– Как вы смеете! – заорал папа и бросился к ней, но прямо перед ней остановился, словно Мэри Мэй была окружена магнитным полем, через которое он не мог пробиться. Неприкосновенна – как прежде была я.

Глаза щиплют слезы, щека горит, но я не заплачу при Мэри Мэй.

Мама подбежала ко мне.

– Детка моя, моя бедная детка! – Она обняла меня, а поверх ее плеча я видела Мэри Мэй – ледяные голубые глаза смотрели с угрозой.

Мама разжала объятия и взяла тряпку – теперь-то понятно, что за тряпкой я и потянулась, но лицо Мэри Мэй не выражает ни капли сожаления.

– Я вытру! – Голос ее дрожит от гнева. – Мать имеет право помогать дочери. Вам что-нибудь еще нужно или для одного утра достаточно?

Мэри Мэй все это не трогает, возможно, она даже получает удовольствие.

– Насколько я понимаю, Селестина собирается сегодня на вечеринку. Нарушение комендантского часа наказывается очень строго. Наказание определит Трибунал, но, скорее всего, приговор затронет всю семью. Иными словами, если ты нарушишь правила, пострадают твои близкие. Можешь поинтересоваться у своей приятельницы Ангелины Тиндер, где ее мальчики побывали на этой неделе.

Я вспоминаю, как тихо было в ее доме. Мальчиков я не видела, не слышала их обычно шумной игры.

Мама смотрит на меня, и я чувствую, как ей страшно.

– Их забирали на неделю в приемную семью.

– Я не задержусь, – тихонько обещаю я ей. Не могу же я допустить, чтобы у нас отобрали Эвана.

Мэри Мэй собирает свои вещи.

– Кстати говоря, судья Креван сообщил мне, что скоро к нам присоединится один твой старый знакомый. Арт Креван станет одним из стражей, и я буду иметь честь лично его подготовить. – Она бросает на меня взгляд, полный ядовитого удовлетворения, и закрывает за собой дверь, оставив меня дрожать от ужаса.

– Арт не мог. Он бы никогда. Работать на Трибунал он ни за что не станет. Он поступит в университет. Я буду изучать математику, а он физику. Мы так договаривались.