Для существования атеизма в современной культуре есть объективные (в смысле объективности социальной статистики и исторических фактов) основания. Под воздействием межконфессиональных разногласий по богословско-догматическим и социологическим вопросам многие люди, не вдаваясь в существо разногласий, отрицают жизненную состоятельность веры и религии в принципе, объясняя наличие веры и религии в культуре человечества невежеством, субъективными заблуждениями, слабостью и неустойчивостью психики людей.

Мотивация их отказа от веры и религии проста и выражается в нижеследующей логике. Если Всевышний – один-единственный, и Он – не шизофреник, не интриган, не садист, то нынешний «плюрализм» взаимно отрицающих друг друга конфессионально-канонических мнений – не от Бога. Если Бог действительно есть, то Он бы пресек существование этого «плюрализма» мнений и пресек бы злодейства, которые на основе этого «плюрализма» во имя Бога творятся на протяжении всей памятной истории. А раз Он не пресекает всего этого, то, стало быть, Он и не существует.

Ошибка в том, что в предложенной логике на Бога возлагается миссия быть верховным полицейским и инквизитором. Однако это – пример логики, близкой к «дьявольской», далекий от диалектичности познания жизни. Дело в том, что в действительности этот «плюрализм» мнений о Боге и Его взаимоотношениях с людьми порожден вовсе не Богом, а самими людьми, а потому сами же люди и должны изжить злодейства, творящиеся на основе этого земного, а не Божественного плюрализма. Сделать это можно лишь методами познания Жизни и просвещения, а не путем возложения, по своему произволу, на Бога – вопреки нормам этики – миссии полицейско-инквизиторского характера. Но такого рода сценарии не рассматриваются атеистами всех мастей и вероисповеданий, каждый из них по-прежнему готов биться за «чистоту» своей веры до последнего верующего.

В результате «успехов» материалистической науки в области методологии познания на основе псевдологики мы живем в такое время, когда в русскоязычной культуре большинству вопрос о доказательствах бытия (а равно и небытия) Бога больше всего известен по его освещению в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» в завязке сюжета – в беседе Воланда с Берлиозом и поэтом Иваном Бездомным на Патриарших прудах:

«– Но, позвольте вас спросить, – после тревожного раздумья заговорил заграничный гость, – как же быть с доказательствами бытия Божия, коих, как известно, существует ровно пять?

– Увы! – с сожалением ответил Берлиоз, – ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования бога быть не может.

– Браво! – вскричал иностранец, – браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила Канта по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!

– Доказательство Канта, – тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, – также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус[2] просто смеялся над этим доказательством».

После чего Берлиозу на языке случайностей было предъявлено «седьмое доказательство» бытия Божиего от противного – отступник от Бога, вопреки предостерегающей лекции по вопросам богословия и практики управления, которую ему и «поэту» прочитал Воланд, попал под трамвай.

Действительно: все интеллектуально-рассудочные доказательства, а равно опровержения бытия Божия – вздорны. Разум всякого индивида ограничен, ограниченны и знания: это – следствие ограниченности непосредственного мировосприятия человека на основе его собственных органов чувств (см. рис. 1 далее). Вследствие этого всегда есть то, что остается познавать не непосредственно чувствами, а опосредованно – интеллектуально-рассудочно, осмысляя обретаемое в чувствах и даваемое в Различении Свыше, – и принимать на веру свои собственные умозаключения и интуитивные озарения, а также и сведения, сообщаемые другими.

Отказ от составляющей веры в мировоззрении и миропонимании влечет за собой их ущербность, т. е. неполноту, ограниченность. По существу принцип «я никому, ничему и ни во что не верю» обязывает всякого, кто его провозглашает, единолично воспроизвести в очищенном от ошибок и заблуждений виде всю совокупность достижений культуры человечества в его историческом развитии, – но никто не способен подменить своей персоной все человечество во всей череде поколений и переплетении жизней индивидов. Поэтому все люди обречены очень многое принимать на веру, даже если и провозглашают свою приверженность принципу «я никому, ничему и ни во что не верю».

Вера же позволяет расширить мировоззрение и миропонимание до границ Объективной реальности, будучи способной совместно с разумом объять все, сформировать ту модель познания действительности, которая гипотетически способна отобразить ее во всей полноте. Однако при таком подходе сразу же встает вопрос об истинности принимаемого на веру.

Принятие чего-либо на веру обладает своей спецификой. Принятие на веру, а равно и отказ от принятия на веру в качестве истины той или иной информации, определенного смысла – в конечном итоге обусловлены в психике индивида его истинной нравственностью. Дело в том, что информация, относимая к вере, и информация на уровне сознания, относимая к интеллектуально обоснованной, не изолированы одна от другой, а взаимно дополняют одна другую в нравственно обусловленной алгоритмике психики личности. Безнравственный же либо злонравный человек верит в то, что не соответствует объективной действительности.

Бытие Бога – это не предмет веры. Это – предмет непрестанно подтверждаемого Богом в жизненном диалоге с человеком знания – показательного, а не доказательного по характеру своего происхождения, если соотноситься с методами выработки знаний в культуре человечества.

Бог дает доказательство Своего бытия человеку на веру, а не на разум. Доказательство бытия Божиего носит по его существу нравственно-этический характер и состоит в том, что Всевышний отвечает молитве верующего Ему тем, что обстоятельства его жизни изменяются соответственно смыслу его молитв тем более ярко и явственно, чем более он сам нравственно праведен и отзывчив Богу, когда Бог обращается к нему персонально через его совесть, сокровенный внутренний мир, через других людей, через памятники культуры или как-то иначе на языке жизненных знамений.

По сути дела доказательства бытия Бога, даваемые Им каждому, кто об этом попросит, подтверждают кораническое обетование: «А когда спрашивают тебя рабы Мои обо Мне, то ведь Я – близок, отвечаю призыву зовущего, когда он позовет Меня. Пусть же они отвечают Мне и пусть уверуют в Меня, – может быть, они пойдут прямо!» (Коран, 2:182 (186)).

Но единожды данное человеку Богом доказательство Его бытия – своеобразное, соответствующее неповторимости каждого человека, обстоятельствам именно его жизни, должно обязывать человека к выбору продолжения жизни в русле Промысла в диалоге с Богом по жизни. А кроме того, оно ставит его перед вопросами:

• верит ли он Богу как личности (субъекту):

➢ доверяет ли он Ему свою жизнь и посмертное бытие?