Якир из молодого туберкулезного студента стал красным командиром. Уже на первых порах он обнаружил воображение и находчивость стратега: старые офицеры не раз с удивлением поглядывали на тщедушного комиссара, когда он спичкой тыкал в карту. Свою преданность революции и партии Якир имел случай доказать с гораздо большей непосредственностью, чем Тухачевский. После окончания гражданской войны он серьезно изучал военное дело. Авторитет, которым он пользовался, был велик и заслужен. Рядом с ним можно поставить менее блестящего, но вполне испытанного и надежного полководца гражданской войны И. Уборевича.

Этим двум военачальникам была поручена охрана западной границы СССР, и они годами готовились к своей роли в будущей великой войне.

К. Е. Ворошилов. Не секрет, писал о нем Л. Д. Троцкий, что старый большевик Ворошилов — чисто декоративная фигура. Во время гражданской войны Ворошилов, наряду с несомненной личной храбростью, проявил полное отсутствие военных качеств, вдобавок захолустную узость кругозора. Единственное его право на пост члена Политбюро и наркома обороны состоит в том, что он еще в Царицыне, в борьбе с казачеством, поддерживал оппозицию Сталина против той военной политики, которая обеспечила победу в гражданской войне. Ни Сталин, ни остальные члены Политбюро не имели, впрочем, никогда иллюзий насчет Ворошилова как военного вождя. Они стремились поэтому подпирать его квалифицированными сотрудниками. Действительными руководителями армии за последние годы перед войной до 1937 года были Тухачевский и Гамарник.

Какова роль Ворошилова в аресте Тухачевского и других, спрашивал Л. Д. Троцкий и отвечал, что связь со Сталиным гораздо больше определяла его политику, чем связь с армией. К тому же, Ворошилов, ограниченный и деспотично-взбалмошный, не мог не глядеть неприязненно на своего даровитого заместителя.

После разоблачения «культа личности Сталина», на ХХII съезде партии, выступил начальник КГБ Шелепин, который рассказал о роли Ворошилова, самой гнусной и постыдной роли, какую он сыграл в разгроме талантливых и преданных партии и советской власти полководцев Красной Армии.

С. М. Буденный. Самым выдающимся после Буденного начальником кавалерии был, несомненно, Примаков. Можно без преувеличения сказать, что после процессов во всей Красной Армии не осталось ни одного имени, кроме того же Буденного, которое могло по своей популярности, не говоря уже о талантах и знаниях, равняться с именами неожиданных преступников.

Пристального внимания заслуживает организация суда: под председательством низкопробного чиновника Ульриха группа старых генералов во главе с Буденным оказалась вынуждена выносить своим боевым товарищам приговор, продиктованный из секретариата Сталина. Это был дьявольский экзамен на верность. Остающиеся в живых военачальники отныне были закабалены Сталину тем позором, которым он намеренно покрыл их.

Сталин боялся не только Тухачевского, но и Ворошилова. Об этом свидетельствует, в частности, назначение Буденного командующим московского военного округа. В качестве старшего кавалерийского унтер-офицера, Буденный всегда презирал военный дилетантизм Ворошилова. В период совместной работы в Царицыне, как сообщал Л. Д. Троцкий, они не раз грозили друг другу револьверами. Высокая карьера сгладила внешне формы вражды, но не смягчила ее.

О том, как отразилась сталинская чистка на боеспособности армии, написано много в воспоминаниях почти всех оставшихся в живых военачальников. Я приведу несколько свидетельств:

«Советский Союз, пока строил новый мир один, — писал Г. К. Жуков, находился во враждебном капиталистическом окружении, иностранные разведки не жалели сил и средств, чтобы помешать нашему народу. Но страна и армия быстро крепли год от года, пути экономического и политического развития были ясны, всеми приняты и одобрены, в массах господствовал трудовой энтузиазм.

Тем более противоестественными, совершенно не отвечающими ни существу строя, ни конкретной обстановке в стране, сложившейся к 1937 году, явились необоснованные аресты, имевшие место в тот год.

Были арестованы видные военные, что, естественно, не могло не сказаться в какой-то степени на развитии наших вооруженных сил». (Г. К. Жуков «Воспоминания и размышления», Москва, 1969 г., стр. 147).

В другом месте той же книги Г. К. Жуков возвращается к этому вопросу:

«…Во главе частей и соединений были поставлены командно-политические кадры, еще не освоившие оперативно-тактическое искусство в соответствии с занимаемой должностью… Вопрос о командных кадрах вооруженных сил в 19401941 годы продолжал оставаться острым. Массовое выдвижение на высшие должности молодых, необстрелянных командиров снижало на какое-то время боеспособность армии. Накануне войны при проведении важных и больших организационных мероприятий ощущался недостаток квалифицированного командного состава, специалистов танкистов, артиллеристов и летного технического состава». (Там же, стр. 234).

Значительно правильнее и более искренно написал об этом военный историк генерал Григоренко, боец-историк, в своей статье по поводу книги А. М. Некрича «1941 — 22 июня»:

«Войска Красной Армии, лишенные своих высокообразованных, опытных и авторитетных командиров, вступили в войну во главе с людьми малоподготовленными к командованию, а нередко и вовсе к нему не подготовленными. При этом войска не имели представления о ведении боевых действий по-современному». (П. Григоренко «Сокрытие исторической правды преступление перед народом»).

По вине Сталина и Ворошилова не только была уничтожена целая плеяда высокоталантливых, преданных революции полководцев, но вместе с их умерщвлением была отброшена, как вредительская, их стратегия и тактика, разработанная ими для предстоящей войны.

«Все пишущие на эту тему подчеркивают, — писал военный историк генерал Григоренко, — что наша военная теория значительно опередила военную мысль капиталистических стран, разработав еще в конце двадцатых и начале тридцатых годов многие положения, получившие подтверждение в ходе второй мировой войны: принципы применения больших танковых масс, массированное применение авиации, высадку и действия в глубоком вражеском тылу крупных вооруженных десантов и т. д. У Германии до 1933 года еще не было тех принципов, с которыми она начала войну. В 1932–1933 годах немцы только начали перенимать их у нашей армии.

…Мы в 1941 году не основывали свою военную теорию на тех принципах, которые были разработаны у нас в конце 1920-х и 1930-х годов. Эти новые военные идеи были отброшены нашей армией в порядке ликвидации последствий вредительства Тухачевского, Уборевича, Якира и др.».

Сталин, этот «великий полководец всех времен и народов», «гениальный стратег», благодаря своей преступной политике и амбициозности, не только допустил Гитлера к власти в Германии, не только обезглавил Красную Армию накануне войны с фашистской Германией, не только разоружил страну подписанием пакта с гитлеровской Германией, не только не дал возможности военным подготовиться к началу войны, он, кроме того, ослабил мощь Красной Армии, отменив теорию и организационную структуру Красной Армии, разработанную ведущими ее полководцами.

Он отказался от блистательной военной теории, которую перенял у нашей армии германский генеральный штаб, победоносно применивший ее затем на полях сражений с Польской, Французской, Английской и другими армиями, а также с успехом применял ее против Красной Армии, особенно в начальный период войны, когда Красная Армия еще не успела вернуться к старым принципам построения своих войск.

Эта правильная мысль генерала Григоренко была подтверждена многими ведущими военачальниками нашей страны.

«Быть может, читатель помнит, — писал Г. К. Жуков, — что наша армия была пионером создания крупных механизированных соединений бригад и корпусов. Однако опыт использования такого рода соединений в специфических условиях Испании был оценен неправильно, и механизированные корпуса в нашей армии были ликвидированы.