Однако в данном контексте я использую слово «предрассудок» в его словарном значении. Не выносите поспешных решений (сложно судить верно, когда не располагаешь всеми фактами), если хотите эффективно организовать свое мышление.

Не предлагаю полностью избавиться от эмоций. Это не только невозможно; это нежелательно. Если бы не эмоции, мы бы напоминали героев научной фантастики – роботов-разумных.

Нет, мы не можем избавиться от эмоций, но можем научиться контролировать их и держать в узде. Перестаньте думать эмоционально, и, может быть, вы перестанете думать крайностями. Если вам повстречалась одна глупая женщина и вы после этого думаете: «Какие глупые создания эти женщины», вы приверженец крайностей. Если отзываетесь о знакомом как о «худшем карточном игроке в мире», это впадение в крайности. Если у вас что-либо не получается и вы говорите себе: «У меня никогда это не получится», что ж, подобные рассуждения – помимо того, что они отрицательны, – тоже своего рода крайность. Мышление крайностями – эмоциональное и предвзятое мышление.

Затронув тему предрассудков и эмоций в мышлении, не могу продолжать, не упомянув рациональность. Все мы пытаемся давать рациональные объяснения своим поступкам и, скорее всего, будем это делать всегда, но если мы осознаем, что это мы делаем, такое осознание поможет хоть немного ослабить силу этой привычки.

Если вам когда-либо доводилось слышать, как человек называет гольф «игрой, где взрослые люди тратят время на то, чтобы лупить клюшками по дурацкому белому мячику», можно с уверенностью говорить, что этот человек – плохой игрок. Если он лысый и чувствительный, то будет высказывать что-нибудь вроде этого: чем выше лоб, тем умнее человек, или чем дольше человек думает, тем больше увеличивается лоб, и тем быстрее выпадают волосы. (Альберт Эйнштейн, кстати, умер с пышной шевелюрой.) В 1961 году, когда я писал первый вариант этой книги, я говорил: «Наверное, сейчас вы понимаете, что я сам немного рациональный – у меня густые и пышные волосы, по крайней мере, в настоящий момент». Сейчас, к сожалению, все изменилось.

И если женщина утверждает, что лысые мужчины – лучшие, добрейшие и нежные любовники, могу поспорить: она замужем за лысым мужчиной и жалеет, что он потерял всю шевелюру.

Большинство из нас не переносят критики, направленной на наши отношения или близких друзей. Мы будем всеми силами оправдывать их некрасивые поступки. Нет-нет, я не намекаю на то, что это неправильно; просто именно такое мышление не помогает нам видеть правду или верить в нее.

Вне сомнений, мы всегда охотнее замечаем, когда другие приписывают своим действиям ложные мотивы или убеждения, чем тогда, когда мы делаем это сами. Рациональность – способ подпитывать наше эго, так что небольшая ее доза не принесет особого вреда.

Осознание того, что все мы пристрастны, поддаемся внушению и склонны искать рациональные оправдания своим мотивам, должно привести и приводит к более ясному и четкому мышлению. Одно влечет за собой другое. Ваши усилия по обретению четкого мышления помогут избавиться от некоторых предрассудков, а признание своих предрассудков ведет к ясности мышления.

Все мы неизбежно склонны верить в то, во что хотим верить. Если вы всегда будете помнить о том, что предрассудки – не более чем желание поверить в истинность чего-либо, можно сказать, что вы встали на путь избавления от ограничивающих уз.

Следующее, о чем нужно задуматься, – избавление от старых привычек мышления. Многие ваши мысли подпадают под определенные схемы только потому, что вы им позволяете это. Если вы верите, что некие факты правдивы, это вовсе не означает, что они таковы. Природная лень и стремление всегда искать легкие пути мешают заглянуть в корень, проверить и выяснить. Роберт Ливитт сказал об этом так:

«При принятии решений людям не нужны факты. Они предпочитают одну эмоцию, бальзам для души, нежели дюжину фактов».

Одно из стандартных клише: если какое-нибудь заведение предлагает «домашнюю еду», в нем должны подавать хорошую еду, однако разумеется, что шеф-повар в любом первоклассном ресторане (который не предлагает домашнюю еду) определенно лучший повар, чем многие жены (уж моя жена точно).

Поев пару раз домашней еды в нескольких ресторанах, я больше не соблазняюсь этой вывеской. Я могу попробовать и, если еда окажется хорошей, что ж, стану завсегдатаем. Если же окажется плохой – то именно это я и имел в виду: рекламу «домашней еды» нельзя считать надежным критерием.

Раз уж речь зашла о еде, может, мне кто-нибудь скажет, почему все водители-дальнобойщики должны быть гурманами и ценителями хорошей кухни? Сколько раз вы слышали такую реплику: «О, здесь, наверное, хорошо кормят. Здесь останавливаются все дальнобойщики!»

Это просто какой-то парадокс. Не хотелось бы навлечь на себя гнев людей, которым под силу управлять огромными фурами, но уверен, они согласятся со мной, что во многих местах, где они останавливаются поесть, еда просто отвратительна! Им приходится останавливаться в таких местах просто потому, что это, вероятно, единственное место, открытое в определенное время на их маршруте.

Я пишу это вот для чего: чтобы эффективно мыслить, мы должны все время спрашивать. Нет нужды превращаться в хронического Фому неверующего, но попробуйте не идти за толпой. Не жалейте сил и времени и время от времени анализируйте «мыслительные клише»; это поможет избавиться от некоторых вредных мыслительных привычек.

В мышлении у нас есть свои привычки, как и во всем остальном, и не всегда эти привычки хороши. Твердо держаться своих убеждений – качество, несомненно, достойное, но вспомните, какой убежденностью отличался Адольф Гитлер, и к чему это привело.

Мне кажется, что зачастую похвальнее проанализировать свои убеждения и мужественно признать, что они неверны, если вы пришли к подобному выводу. Нет ничего постыдного в том, чтобы признать, что то, в истинность чего вы свято верили, оказалось ложным. С другой стороны, это первый признак самостоятельного и зрелого мышления, огромный шаг вперед, которым следует гордиться.

Когда Майклу, сыну моего близкого друга, было лет семь или восемь, у него постоянно возникали в школе проблемы. Его дразнили ребята. Создавалось впечатление, что руководство школы (дорогой частной школы) было просто не в состоянии проконтролировать или уладить эту ситуацию. Поэтому они просто закрыли на нее глаза. А сам Майкл лишь ухудшал ситуацию своим поведением, из которого явственно следовало, что школьные задиры его порядком достали. Всем нам известно, как жестоки порой дети. Чем больше он кричал, или раздражался, или огрызался в ответ, тем сильнее его дразнили. Дошло до того, что он отказывался ходить в школу.

Решить эту проблему помог ему я, рассказав о том, как поступил, когда был в его возрасте. Если мы, к примеру, играли в мяч и я допускал промах, меня тут же поднимали на смех. А я сразу же соглашался. Более того, я описывал ситуацию хуже, чем она была на самом деле!

Когда какой-нибудь мальчик, ухмыляясь, ядовито замечал: «Растяпа, уронил мяч, растяпа, дырявые руки!», я отвечал: «Да, не могу поверить, что я такой неуклюжий. Это величайшая ошибка в истории бейсбола!». Я соглашался с задирой и преувеличивал ситуацию. «Народ, вы когда-нибудь видели такую дурацкую ошибку?! А я-то думал, что могу играть в бейсбол. Нет, я серьезно считал, что умею ловить мяч». Блестящий ход! В большинстве случаев обидчики моментально переставали меня дразнить и пытались поднять мне настроение. «Да ладно, все не так плохо. Да я бы тоже его не поймал». И так далее. Мы становились друзьями.

Если Майклу приходилось отвечать у доски, у него тут же отнимался язык и пропадал дар речи. Он заикался, забывал ответы, путался в словах или молчал. Как только он садился за парту, со всех сторон на него сыпались ядовитые шутки и насмешки. Как правило, они сводились к «Тупица, тупица, Майкл – тупица». Я предложил ему соглашаться и преувеличивать ситуацию. Например, так: «Да, я бестолковый, это самое бестолковое, что я когда-либо делал». Или: «Я чувствую себя последним дураком – я просто стоял там и молчал». Или: «Ну разве можно быть таким идиотом?» Я посоветовал ему попробовать именно такое решение: когда кто-то начинает дразнить, согласиться, преувеличить, раскритиковать себя. И это сработало: насмешки прекратились. Я знал, что так и будет, ведь это когда-то помогло и мне.