– Э, нет, Сан Саныч, не так все просто. Если бы ее с кем-то часто видели, давно бы уж сплетни пошли. А если даже Полякова с Пелагеей ничего не знают, значит, все чисто.

– Но ведь был же у нее кто-то?

– Был, это точно. А раз никто ничего не заметил, значит, они тщательно это скрывали. Вернее, не они, а он, ей-то скрывать нечего. А он скрывал, как думаете, почему?

– Потому что женатый человек.

– Верно, но отчасти. Мало, что ли, женатых мужчин на работе любовниц заводят?

– Ну, может, жена очень ревнивая или боялся развода, детей любит.

– Очень может быть. Значит, в понедельник достану списки обоих отделов.

Лучше взять журналы по гражданской обороне, там и возраст, и семейное положение указаны. И адреса на всякий случай надо выписать. Мужиков из макетной мастерской я не считаю, там одни алкоголики.

И вот еще, Оля говорила, что на машине он Марину возил.

– Ну с этим проще: мужчин молодых с машинами у нас раз-два и обчелся.

– А если у него родительская машина или тещина? Тут надо наших теток расспросить, уж это они точно знают.

– Ну, выпишите вы подходящие фамилии на бумажку, а дальше что?

– А дальше вот что. Вот завел себе женатый мужчина подружку. Бывает, конечно, у людей любовь, за редким исключением, а так у него к подружке интерес только один: постель. Ну, конечно, сводил ее там в театр, в кафе, когда ухаживал, а дальше что? В театр он и с женой сходит: риска меньше. Не в кино же на последнем ряду тискаться, не подростки ведь. Значит, нужно место, где встречаться. Этот вопрос мы пока оставим.

Может быть, у Марины они встречались, когда родителей нет, хотя вряд ли. Отец у Марины достаточно строгий, если бы застал их, скандала не миновать, с мордобоем даже. А вот другой вопрос: когда?

– После работы, когда же.

– Ну, Сан Саныч, вы меня простите, но сразу видно, что у вас любовницы никогда не было.

– А почему это вы так думаете?

Он явно обиделся.

– Ладно, оставим это. Так вот, вы мне скажите, какая жена, даже не ревнивая, потерпит, чтобы муж после работы где-то шлялся? Ведь она как рассуждает? Вот закончил он работу в пять пятнадцать. До дома добираться нам всем ну максимум час.

Плюс пятнадцать минут на сложности с общественным транспортом и покупку сигарет. И в шесть тридцать будь добр как штык стоять на пороге, тарелка супа на столе, а разогревать обед по десять раз она не обязана!

– А если она сама поздно приходит?

– Тогда теща за ним присмотрит, и он не то что за час, за сорок пять минут до дома доберется!.. Так вот, собственно, к чему я веду. Встречались они в рабочее время.

А как можно через нашу проходную в рабочее время уйти? Правильно, по увольнительным, это мы уже проходили. По личному делу, по служебной надобности, в местную командировку, в библиотеку – все тут годится! Можно еще пол-отгула взять, но рискованно, жена позвонить может: какой отгул, почему отгул? А так ей в ответ: в местной командировке, и все… Значит, как узнаю я предположительно фамилии, так пойду по этажу гулять и всеми правдами и не правдами просмотрю старые увольнительные. И если найду того, кто хоть раз уходил с Маринкой вместе, значит, он и есть! А чтобы меня все жалели, вы, Сан Саныч, мне почаще замечания на работе делайте, у вас это очень хорошо получается!

А вообще-то шестой час уже, я спать хочу, спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Надежда подхватила свое одеяло и отправилась на кресло. Сан Саныч вытянулся, стремясь улечься поудобнее на освободившееся место, но оказалось, что место уже занято котом.

Они проснулись поздно. Он собрался уходить, но Надежда заявила, что без завтрака его не отпустит, а то голова может закружиться от свежего воздуха. Вид у него был получше, только небритый. Надежда сварила геркулес на молоке, он украдкой поморщился, но съел, потом выпил большую чашку кофе с молоком, хотя всегда пил только черный, съел бутерброд с сыром, и только тогда Надежда сжалилась над ним и отпустила. Когда уже стояли в прихожей, Надежда ждала всяких слов благодарности и заранее чувствовала неловкость, но он ничего не сказал, только взял ее руки в свои, поцеловал и вышел. Надежда растрогалась.

– Вот видишь, Бейсик, как люди прощаются, а ты только царапаться умеешь.

Потом она побродила по комнате, бесцельно перекладывая вещи, сама себе удивляясь, после этого взяла себя в руки, вычесала кота, достала пылесос и занялась уборкой.

Хозяйственный зуд не прошел и в воскресенье. Надежда решила разобрать шкаф, вытащила ворох одежды, перемерила все юбки и жутко расстроилась Юбки были безнадежно малы. Ожидая самого худшего, Надежда полезла в кладовку за напольными весами. Весы эти подарил Алене муж Борис непонятно зачем, потому что Алена была тощая, как щепка. Надежда долго искала весы, надышалась пылью и в конце концов умудрилась запереть в кладовке Бейсика, который уронил там с полки все пустые банки и разодрал старый альбом с фотографиями. Встав на весы, Надежда поняла, что все ее худшие опасения подтвердились, а зловредный Борька еще уверял, что весы показывают на пять килограммов меньше. В результате Надежда легла спать без ужина, долго ворочалась без сна и пришла утром на работу с головной болью и с голодным блеском в глазах.

Сан Саныч сидел в кабинете чисто выбритый и в белоснежной рубашке. Надежда нехотя занялась делами, потом он вызвал ее к себе в кабинет, стал что-то нудно объяснять, увидел, что она не слушает, остановился и спросил, о чем она собственно думает?

– О диете, – честно ответила она.

– О какой диете?

– Английской. Два дня белковых, два дня овощных, разгрузочный день на кефире.

– Да выбросите вы эту чушь из головы!

– Вам легко говорить, – вздохнула Надежда, – вы вон какой худой.

– Вот что, идите. Надежда Николаевна, и займитесь наконец делом.

Надежда сделала обиженное лицо и вышла.

В первом же секторе, у соседей, Надежде повезло. Лаборантка Алла Ивановна с понедельника села на больничный по обострению печени, и за ее столом тихонько сидела Лиля Зайцеваева. Вернее, настоящая ее фамилия была Зайцева, а еще раньше до замужества – Берендеева. Лиля Берендеева была в своем роде уникальной личностью. Дело в том, что никто никогда не видел Лилю с чистыми волосами. В любой день недели, в будни и в праздники на голове у нее были не волосы, а какая-то жирная пакля, которая вместе с платьем в крупную коричневую клетку создавала потрясающий эффект. При этом Лиля вовсе не была неряхой, потому что к платью каждый день был пришит чистый белый воротничок. Дамское общество долго не могло разгадать этот ребус, пока Поляковой не пришла в голову мысль, которая была проста как все гениальное. Оказалось, что Лиля устраивает, так сказать, банный день регулярно раз в неделю по пятницам, поэтому к понедельнику волосы уже пачкались. Почему-то мысль мыть волосы чаще просто не приходила ей в голову. В ответ на все доброжелательные и недоброжелательные советы Лиля только улыбалась.

Так продолжалось долгое время, пока Лиля вдруг не вышла замуж. Дамы поверили в это только тогда, когда своими глазами увидели, что Лилю регулярно встречает после работы муж – худенький мальчик в очках. Лиля постриглась, выбросила жуткое клетчатое платье и стала наконец похожа на человека. Когда же она принесла паспорт с новой фамилией, случилось следующее.

Зарплату в институте давно уже централизованно считал компьютер. Девочка-оператор внесла в ведомость фамилию Зайцева, забыв стереть фамилию Берендеева, так что после Зайцевой остался кусочек Берендеевой. Получилось Зайцеваева. Новая фамилия понравилась всем, кроме Лили. Отдел потешался два раза в месяц – в аванс и в получку, а на робкие просьбы Лили пойти в бухгалтерию и навести в ведомости порядок, секретарша Зинаида Павловна не уставала отчитывать ее в коридоре глубоким контральто: «Ты будешь десять раз замуж выходить, а я должна бегать!».

С Лилей Надежда управилась довольно быстро: она просто выгребла из ящика все увольнительные, папки и журналы по гражданской обороне и унесла к себе, пообещав вернуть по первому требованию.