– Мне плевать, куда ты метился, – огрызнулся Зак, ощутив вкус крови во рту. – Ты оказал сопротивление представителю закона.

– Он первый начал! – тут же завопил виновник.

– Черта с два! – вскинулся Билл, и Рипли быстро оттащила его в сторону. – Но я непременно закончу это дело, как только появится возможность.

– Только если приведешь с собой целую армию.

– Замолчите сейчас же! – приказала Рипли. – Сорокалетние мужики, а ведете себя как сопливые мальчишки.

– Это Эд его ударил. А меня за что?

– За беспорядки в общественном месте. Если вам хочется проломить друг другу башку, делайте это у себя дома, а не на улице.

– Не надо сажать нас в тюрьму. – Поняв, что его ждет, Эд тут же опомнился и начал уговаривать Зака: – Слушай, если я окажусь за решеткой, жена спустит с меня шкуру. В конце концов, это было семейное дело.

– Дело не в моей физиономии, а в том, что вы устроили драку на моей улице. – У Зака дико болела челюсть. Он привел Эда на участок и загнал в одну из двух клеток. – Остынь немного, а потом я позвоню твоей жене. Пусть сама решает, будет ли она брать тебя на поруки.

– К тебе это тоже относится, – весело сказала Рипли Биллу, сняв с него наручники и засунув во второй «обезьянник».

Как только замки на дверях клеток захлопнулись, она отряхнула руки.

– Я печатаю медленнее тебя, а потому сама составлю отчет. И женам тоже позвоню. Хотя уверена, что они все узнают еще до того, как я возьмусь за оформление документов.

– Угу… – Недовольный Зак провел тыльной стороной ладони по губе, вытирая кровь.

– Тебе нужно приложить лед к челюсти. И к губе тоже. У Эда Саттера кулачище размером со штат Айдахо… Слушай, ты не могла бы увести нашего героя к себе и дать ему лед?

Зак, не знавший, что Нелл вошла следом и стоит на пороге, медленно обернулся.

– Да… Ладно.

– У нас тут есть лед. Я сам могу сделать это.

– Тебе лучше держаться подальше от Эда, – посоветовала Рипли. – Иначе ты захочешь отпереть клетку и дать ему сдачи.

– Может быть.

Нелл заметила, что его глаза перестали быть холодными. Теперь они напоминали расплавленное темно-зеленое стекло. Нелл облизала губы.

– Лед помогает при опухолях, а чай с розмарином снимает боль.

– Ладно. Идет. – У него звенело в ушах, и вообще, какая разница? – Штраф в двести пятьдесят долларов. Каждому, – бросил он Рипли. – Или двадцать дней ареста. Если им это не понравится, составишь протокол и передашь дело в суд.

– Есть, сэр! – Когда Зак шагнул к двери, Рипли широко улыбнулась.

«Замечательно», – подумала она. Случившееся изрядно подняло ей настроение.

Они шли к коттеджу молча. Все заранее приготовленные слова вылетели у Нелл из головы. Этот мужчина, доведенный до белого каления, был для нее так же незнаком, как и тот ледяной и холодный, каким Зак был несколько минут назад. Нелл не сомневалась, что в данный момент ему не хочется иметь с ней дела. Она знала, сколько времени нужно, чтобы восстановить душевное равновесие после удара по лицу.

Но Зак, совсем недавно получивший кулаком в физиономию и кипевший от злости, держался удивительно спокойно.

О некоторых говорят, что они круче, чем кажутся на первый взгляд. Видимо, Закарайа Тодд был как раз из таких.

Нелл открыла дверь коттеджа, прошла на кухню, положила лед в пластиковый пакет и обернула его полотенцем.

– Спасибо. Полотенце верну.

Она, уже успевшая взять чайник, недоуменно спросила:

– Ты куда?

– Туда, где я смогу успокоиться.

Нелл пришлось поставить чайник на место.

– Я пойду с тобой.

– Сейчас тебе не до меня, а мне не до тебя, – резко сказал Зак.

Вот и еще одно открытие. Оказывается, иногда слова бьют больнее, чем руки.

– Нет. Нам нужно поговорить, и чем дольше мы будем откладывать, тем хуже, – решительно произнесла Нелл.

Она открыла дверь кухни.

– Пойдем в рощу. Будем считать, что это нейтральная территория.

Зак не взял куртку. А прошедший накануне дождь принес с собой похолодание, но казалось, что Тодду нет до этого никакого дела. Когда они вошли в тень деревьев, Нелл посмотрела на него снизу вверх.

– От льда не будет никакого проку, если ты им не воспользуешься.

Зак прижал пакет к пострадавшей челюсти и хмыкнул. Наверное, со стороны он выглядит посмешищем.

– Я приехала сюда в начале лета и думала о том, какими красивыми эти деревья будут осенью, когда ударят первые заморозки. Когда я жила в Калифорнии, то скучала по морозу и смене времен года.

Она перевела дыхание.

– Я прожила в Калифорнии три года. Главным образом в Лос-Анджелесе, хотя мы много времени проводили в нашем доме в Монтерее. Там мне нравилось больше, но я не показывала виду. Если бы он узнал, то нашел бы предлог не ездить туда. Ему нравилось придумывать для меня наказания.

– Но ты вышла за него.

– Вышла. Он был красив, романтичен, умен и богат. Я думала: вот он, мой принц, с которым я буду счастлива. Я влюбилась в него. Он сделал для этого все. Описывать подробности нет смысла. Ты и сам это знаешь. Он был жестоким человеком, даже в мелочах. Он заставил меня почувствовать себя ничтожеством. Я становилась меньше и меньше, пока не исчезла совсем. Когда он ударил меня… в первый раз я была потрясена. Меня никогда не били. Я должна была уйти от него немедленно. Конечно, он ни за что бы не отпустил меня, и все же попытаться следовало. Но тогда я была замужем всего несколько месяцев, и он как-то сумел убедить меня, что я заслужила это, потому что я была глупой, или неуклюжей, или забывчивой. Предлог находился всегда. Он дрессировал меня, как щенка. Тут нечем гордиться. Это было ужасно.

– Ты не обращалась за помощью?

В роще было тихо. Так тихо, что были слышны их шаги по палой листве.

– На первых порах нет. Конечно, я и раньше знала о домашнем насилии. Читала в журналах и книгах. Но это не имело ко мне отношения. Я выросла в хорошей, дружной семье, где ничего такого не случалось. Я вышла замуж за умного, образованного человека, жила в прекрасном доме, у нас были слуги…

Нелл сунула руку в карман. Она сделала магический мешочек для смелости и завязала его семью узлами, как учила Майя. Эти прикосновения помогали ей успокоиться.

– Я делала ошибки, и он меня учил и наказывал. Я думала, что, когда научусь делать все, как следует, все опять будет хорошо. Но становилось только хуже, и я перестала обманывать себя. Однажды вечером он потащил меня наверх за волосы. Тогда у меня были длинные волосы, – объяснила Нелл. – Я думала, он убьет меня. Изобьет, изнасилует и убьет. Ничего такого он не сделал. Однако я понимала, что он способен на все, а я не смогу остановить его. Я обратилась в полицию, но он – человек влиятельный, с очень большими связями. А тут всего несколько синяков. Подумаешь! Они не сделали ничего. Не ударили палец о палец.

Эти слова возмутили Зака.

– Они были обязаны принять меры! Были обязаны отправить тебя в убежище!

– Насколько я знаю, они сочли меня интриганкой, вышедшей замуж по расчету и решившей шантажировать богатого мужа. Но это неважно, – еле слышно добавила она. – Даже если бы они меня куда-нибудь отправили, он нашел бы меня. Однажды я убежала, но он меня отыскал. Я дорого заплатила за это. Он сделал все, чтобы заставить меня понять: я принадлежу ему и никуда от него не денусь. Никогда. Он любил меня.

Собственные слова заставили ее вздрогнуть. Она остановилась и повернулась лицом к Заку.

– По-своему: без всяких правил, без взаимных обязательств. Его любовь была эгоистичной, холодной и властной. Он скорее убил бы меня, чем позволил уйти. Я не преувеличиваю.

– Я верю тебе. И все же ты ушла.

– Для этого мне понадобилось умереть. – Она холодно и бесстрастно рассказала, каким образом сумела разорвать свои цепи.

– О боже, Нелл! – Зак бросил пакет со льдом на землю. – Это просто чудо, что ты не погибла.

– Как бы там ни было, а я убежала и приехала сюда. Теперь я совершенно уверена, что с той минуты, как машина полетела с обрыва, начался мой путь на остров. К тебе.