Иногда среди прудов, покрытых тонкой пленкой ряски и окаймленных ивами, он забывал о мире, существовавшем вне его собственного. Здесь, в камышах, прятались аллигаторы, переваривая последнюю добычу, а черепахи – вполне возможно, их следующая трапеза – примостившись на упавших стволах деревьев, грелись в лучах солнца. И они были большей реальностью для Сэма, чем люди.

И очень, очень редко Сэм забредал за пруды в лес: Аннабелл больше всего любила лес…

Ну а Сэма неодолимо притягивали болота с их тайнами. Он понимал их рост и увядание, жизнь и смерть. Природу он мог принять безоговорочно. Не люди создали все это, и, пока власть в его руках, ни один человек не сможет ничего здесь изменить.

У края трясины копошились крабы, деловито шныряя в булькающей, пузырящейся грязи. Сэм знал, что, когда он уйдет, еноты и другие хищники подкрадутся сюда, выловят этих деловитых крабов и устроят пир. Но это тоже было частью круговорота природы.

Теперь, когда весна вступила в свои права, колышущаяся под ветром трава превратилась из темно-золотистой в зеленую и дерн покрылся первыми цветами. Сэм видел на острове более тридцати приходов весны, но по-прежнему не уставал любоваться ее расцветом.

Эта земля принадлежала его жене, переходила в ее семье от поколения к поколению. Но как только он ступил на эту землю, она стала принадлежать ему. Точно так же, как сама Аннабелл. Впоследствии оказалось, что это было иллюзией. Женщину он не удержал, но зато сохранил землю.

Сэм считал себя фаталистом и был уверен, что от судьбы не уйдешь.

Земля досталась ему от Аннабелл, и он любовно ухаживал за ней, пылко защищал и никогда не покидал! И хотя уже много лет он не поворачивался в ночи, пытаясь дотянуться до призрака жены, он находил ее повсюду, когда смотрел на остров.

Его боль и его утешение.

Там, где река подтачивала берег, торчали обнажившиеся корни деревьев. Кое-кто говорил, что необходимо укреплять берега, но Сэм верил: природа знает что делает. Если человек – даже с благими намерениями – попытается изменить течение реки, к каким последствиям это приведет?

Нет, он оставит все как есть, и пусть суша и море, ветер и дождь в борьбе разрешают свои разногласия.

Кейт стояла совсем близко, но Сэм был так погружен в себя, что не замечал ее. Она получила неожиданную возможность беспрепятственно понаблюдать за ним. Высокий жилистый мужчина с загорелой кожей и темными, рыжеватыми, тронутыми сединой волосами. Упрямые, редко улыбающиеся губы, изменчивые карие глаза, которые не улыбались вообще никогда. Глубокие морщинки веером разбегались от глаз, как ни странно, усиливая мужественную красоту лица.

Кейт знала, что, несмотря на кажущуюся угловатость, Сэм может двигаться беззвучно и с поразительной грацией, недостижимой для горожан.

За двадцать лет он ни разу не выразил одобрения по поводу присутствия в доме кузины жены, но и не давал понять, что хочет, чтобы она уехала. Иногда в минуты слабости Кейт пыталась представить, что Сэм подумает, сделает или скажет, если она соберет вещи и покинет остров.

Но она не уехала и сомневалась, что когда-нибудь сможет это сделать.

Все эти двадцать лет, каждую минуту этих двадцати лет она любила Сэма Хэтуэя…

Кейт расправила плечи, сжала губы. Она подозревала, что Сэм давно почувствовал ее присутствие, но знала, что он не заговорит первым.

– Джо Эллен приехала на утреннем пароме.

Сэм продолжал следить за кружащимся ястребом. Да, он знал, что Кейт здесь. Он также знал, что на болото ее привела какая-то определенная причина, которую она считает важной. Кейт не любила грязь и крокодилов.

– Зачем? – только и спросил он, чем вызвал нетерпеливый вздох Кейт.

– Это ее дом, не так ли?

– Кажется, она так не думает. Давно не думает, – медленно и явно неохотно сказал он.

– Что бы она ни думала, это все равно ее дом. А ты – ее отец и, несомненно, захочешь радушно принять ее.

Сэм попытался мысленно представить свою старшую дочь. И тут же увидел жену – с такой ясностью, что в нем вспыхнули отчаяние и гнев. Но в его голосе прозвучало полное безразличие.

– Я вернусь позже.

– Сэм, она не была дома почти два года. Ради бога, пойди и хотя бы поздоровайся с ней!

Сэм переступил с ноги на ногу. Он был раздражен, ему было не по себе. Впрочем, он всегда так реагировал на Кейт.

– Время есть, если, конечно, она не планирует уехать на дневном пароме. Насколько я помню, она никогда не могла долго усидеть на месте. И еле дождалась возможности сбежать с острова.

– Она уехала учиться, делать карьеру, строить свою жизнь. Это не предательство.

Сэм не шевельнулся, не издал ни звука, однако Кейт знала, что стрела попала в цель, и пожалела, что сочла необходимым выпустить эту стрелу.

– Сейчас она вернулась, Сэм. Не думаю, что в ближайшее время она уедет куда-нибудь, и дело не в этом.

Кейт подошла к нему, решительно взяла за руку и повернула лицом к себе. Иногда приходилось совать очевидное прямо под нос Сэму. И именно это она собиралась сейчас сделать.

– Джо плохо выглядит, Сэм. Ей больно. Она катастрофически похудела и бледна как смерть. Она говорит, что не болела, но я знаю, что это ложь. Она выглядит так, словно ее можно свалить с ног одной злой мыслью.

В первый раз в его глазах мелькнула тень беспокойства.

– Она пострадала во время работы?

Ну, наконец, подумала Кейт, однако постаралась не выказать удовлетворения.

– Это не физическая боль, – более мягко сказала она. – Это душевная рана. Я пока не знаю, в чем причина, но Джо наверняка страдает. Ей необходим дом, семья. Ей необходим отец!

– Если у Джо проблема, она сама с ней справится, – нахмурился Сэм. – Всегда справлялась.

– Точнее говоря, ей всегда приходилось справляться, – возразила Кейт. Ей вдруг захотелось как следует встряхнуть его и трясти до тех пор, пока не сорвется замок, на который он запер свое сердце. – Черт побери, Сэм, ты должен сейчас быть рядом с ней.

Он смотрел мимо Кейт на болота.

– Она уже давно выросла. Я больше не нужен ей, чтобы лечить ее царапины и ушибы.

– Нет, ты не прав. – Кейт отпустила его руку. – Она все еще твоя дочь. И всегда будет ею. Белл ушла не только от тебя, Сэм. – Его лицо окаменело, и Кейт яростно затрясла головой. – Брайан, Джо и Лекси тоже потеряли ее. Но было жестоко лишать их еще и отца!

Сэму сдавило грудь. Он отвернулся и уставился на болота, зная, что напряжение ослабнет, когда он останется один.

– Я сказал, что приду домой позже. Если у Джо Эллен есть что сказать мне, она может сказать это, когда я вернусь.

– Настанет день, когда ты поймешь, что и ты должен что-то сказать ей… Всем им!

Кейт оставила его одного, надеясь, что этот день придет не слишком поздно.

Брайан стоял у выхода на западную террасу и внимательно изучал сестру. Джо сидела в профиль к нему на широком диване-качелях и задумчиво смотрела в сад. На фоне цветов, залитых солнечным светом, она казалась маленькой и хрупкой. Потерянной. На ней все еще были мешковатые брюки и слишком просторный легкий свитер, в которых она приехала. Лишь прибавились солнечные очки в тонкой металлической оправе с круглыми стеклами. Наверное, в таком виде она охотится за своими фотографиями, подумал Брайан. Но в данный момент эта рабочая униформа лишь подчеркивала ее болезненный вид.

А ведь Джо всегда была самой сильной и независимой. Даже ребенком стремилась все делать сама, ни к кому не обращалась за помощью, умела постоять за себя. А какой она была бесстрашной! На любое дерево залезала выше всех, в море заплывала дальше всех, не боялась одна убегать в лес. Как будто всегда что-то кому-то доказывала.

А после исчезновения их матери Джо как одержимая принялась доказывать, что ей никто не нужен, что она надеется только на себя.

Но сейчас она явно в чем-то нуждается, решил Брайан. Он вышел на веранду, а когда она повернула голову и вопросительно посмотрела на него сквозь темные стекла, сел на диван-качели рядом с ней и поставил тарелку ей на колени.