– Это не просто глупо, – заявил Финн, едва сдерживая ярость. – Это нездорово.

Дина смотрела на «дворники», сметавшие с лобового стекла гадкую ледяную грязь. Весь день с небес падали снежные хлопья, которые к вечеру превратились в маслянистые серые лужи у обочин.

Хороший вечер для похорон.

Она вздернула подбородок, выпятила челюсть.

– Я ведь сказала, что тебе не обязательно идти со мной.

– Ага, точно. – Он заметил толпу репортеров у входа в похоронный зал и, не останавливаясь, проехал мимо. – Черт побери эту прессу!

Она чуть было не улыбнулась от такой реплики, почувствовав легкомысленное желание рассмеяться. Но испугалась, что это будет похоже на истерику.

– Извини меня, – повторила Дина, когда они припарковались. – Извини, что притащила тебя сюда. – У нее болела голова, но она не осмелилась об этом сказать.

– Не припомню, чтобы меня кто-нибудь тащил.

– Я знала, что ты не отпустишь меня одну. Так что получается то же самое. Я даже себе не могу толком объяснить, почему чувствую, что должна быть здесь. Но я должна.

Внезапно она прижалась к нему, сильно сжав его руку.

– Тот, кто ее убил, тоже мог прийти. Все спрашиваю себя: знаю ли я его? Пойму ли я, если посмотрю ему в лицо? Я ужасно боюсь, что пойму.

– Но ты все равно хочешь пойти туда.

– Я должна.

Под ногами толстым ковром лежали пышные темно-красные розы, заглушая их шаги, пока Финн и Дина шли по широкому залу. Все боковые двери, массивные, из дуба, были почтительно закрыты. Лишь в дальнем конце зала двери были распахнуты.

Почувствовав, как она задрожала, Финн крепче обнял ее за талию.

Они молча проскользнули внутрь.

Потолок, как в церкви, расписанный херувимами и серафимами, гулко отражал доносившиеся отовсюду шепот голосов и мелодичный звон бокалов.

В зале было полно людей. Переводя взгляд с одного лица на другое, Дина спрашивала себя, найдет ли она следы горя, или страха, или просто сожаления. Что почувствовала бы Анджела – так ли ее оплакивают, как должно? Пришел ли ее убийца, чтобы посмотреть на похороны?

Никто не плакал, отметил Финн. Он видел и потрясенные, и спокойные глаза. Голоса были почтительно приглушены. А камеры записывали все происходящее. Удастся ли им, подумал Финн, случайно и беспристрастно запечатлеть то лицо, того человека, который не сумеет полностью скрыть свое знание и торжество? Он крепко держал Дину рядом с собой, понимая, что убийца мог быть здесь, в этом зале, и сейчас наблюдать за ними.

Фотография Анджелы в золотой раме. Льстивый рекламный снимок стоял на крышке гроба из полированного красного дерева.

Этот снимок слишком ярко напомнил Финну о том, что лежало под благоразумно закрытой крышкой. Стоявшая рядом Дина вздрогнула, и он инстинктивно привлек ее ближе к себе.

– Давай уберемся отсюда к чертовой матери.

– Нет.

– Канзас… – начал было Финн, но, посмотрев на нее, увидел не только потрясение и страх. Он увидел то, чего не было на лицах других людей, заполнивших этот огромный зал: неподдельное горе.

– Какими бы ни были ее планы, – тихо проговорила Дина, – но она когда-то помогла мне. А тот, кто это с ней сделал, использовал меня. – Ее голос дрогнул. – Не могу об этом забыть.

Финн тоже не мог. И это страшило его.

– Будет лучше, если Дэн Гарднер нас не увидит.

Дина кивнула, заметив того в центре зала принимающим соболезнования.

– Он тоже ее использует, хоть она умерла. Это ужасно.

– Он какое-то время покатается на загривке ее прессы. Она поняла бы это.

– Надеюсь.

– Интересное зрелище, не правда ли? – произнес подошедший к ним Лорен. Он внимательно и заботливо посмотрел на Дину, потом кивнул. – Ты хорошо выглядишь.

– Неправда. – Она поцеловала Лорена в щеку, благодарная ему за ложь. – Не ожидала, что ты придешь.

– Могу сказать то же самое. – Он взял ее ледяные ладони в свои, стараясь их согреть. – Почему-то мне это казалось необходимым, но теперь уже жалею, что пришел. – Повернув голову, Лорен взглянул на Дэна Гарднера, и на его лице появилась гримаса отвращения. – Ходят слухи, что он собирается показывать по телевидению фрагменты этой службы вместе со специальным шоу Анджелы, отснятым для следующего мая. И что он требует от спонсоров пять тысяч долларов в минуту. И еще что этот сукин сын получит то, что хочет.

– Плохой вкус часто обходится дороже, чем хороший, – пробормотала Дина. – Здесь, наверное, человек пятьсот.

– Не меньше. И человек пять даже сожалеют о ее смерти.

– О, Лорен! – Динин желудок сжался, как кулак.

– Ненавижу признаваться, что я – один из них. – Он вздохнул и пожал плечами, словно стряхивая тоскливое настроение. – Она гордилась бы такой шумихой вокруг своего имени. – Чтобы скрыть волнение в голосе, Лорен тихонько кашлянул, прикрыв рот рукой. – Ты знаешь, я никак не могу решить, заслужила ли Анджела Дэна Гарднера или нет. Сложный вопрос.

– Я уверена, что тебя она не заслуживала. – От слез, обжигавших глаза, Дина почувствовала себя лгуньей, потому что эти слезы были не по Анджеле. – Мы уже уходим, Лорен. Пойдем с нами?

– Нет, я останусь до конца. Но считаю, что будет лучше, если тебя здесь никто не заметит. Уходите потихоньку.

Когда они вернулись в холл, Дина повернулась к Финну лицом.

– Я даже не предполагала, что он все еще любит ее.

– Думаю, он и сам не предполагал. – Он приподнял ее лицо, чтобы они встретились глазами. – С тобой все в порядке?

– На самом деле мне стало легче. – Дина повернула голову и прижалась щекой к его плечу. Почти весь ее страх исчез. Паническая дрожь в желудке, к которой она почти начала привыкать, внезапно утихла. – Я рада, что мы пришли.

– Простите, – прозвучал бархатный голос Кейт Лавел, и Дина повернулась к двери. Кейт стояла на пороге, холеная и мрачная в черном шелке, на плечах огненные волны волос. – Извините, что я вам помешала.

– Ты не помешала, – ответила Дина. – Мы уже уходим.

– Я тоже. – Она бросила взгляд через плечо, туда, где звучали голоса и музыка. – Такие вечеринки не для меня. – И пренебрежительно улыбнулась. – Анджела была сукой, – сказала Кейт, – и я ненавидела ее. Но не уверена, что даже Анджела заслужила, чтобы ею так пошло и откровенно пользовались. – Она вздохнула и повела плечами, словно желая отделаться от этой мысли. – Я выпила бы чего-нибудь. И мне надо поговорить с тобой. – Кейт перевела взгляд на Финна и нахмурилась. – Кажется, разговаривать придется с вами обоими, но мне уже почти все равно. – Видя, как Финн приподнял брови, она опять улыбнулась, уже с большей теплотой. – Как я великодушна, правда? Послушай, найди нам какой-нибудь бар. Я угощу вас выпивкой и расскажу небольшую историйку, которая может оказаться очень интересной.

– За Голливуд! – провозгласила Кейт, поднимая стакан со скотчем. – Страну обманов.

Дина озадаченно грела в ладонях бокал с вином, пока Финн тянул свой кофе.

Это был отнюдь не такой бар, где обычно бывают известные голливудские звезды. Пианист наигрывал блюзы так вяло и печально, что ноты едва пробивались сквозь сизый от табачного дыма воздух. По настоянию Кейт они сели в самый темный угол.

– Неблизкий путь… ради похорон той, кого ты не любила? – Дина наблюдала за изящными ногтями Кейт, постукивавшими по столу в такт музыке.

– Я все равно была в Чикаго. Но даже если бы меня здесь не было, то приехала бы. Ради удовольствия убедиться, что она действительно умерла. – Кейт сделала маленький глоток скотча и отодвинула свой стакан в сторону. – Мне кажется, ты любила ее не больше меня, но, видимо, для тебя это все было намного тяжелее. Ведь именно ты ее обнаружила. – Кейт посмотрела Дине в глаза, и ее взгляд смягчился. – Говорят, это было не очень-то приятное зрелище.

– Нет, не очень-то.

– Хотела бы я оказаться на твоем месте, – шепотом сказала Кейт. – Ты такая нежная, чувствительная… ты всегда была такой. Даже после всего того, что она тебе сделала или пыталась сделать. Я знаю намного больше, чем ты можешь представить, – добавила она, заметив внимательный Динин взгляд. – И то, что никогда не появлялось в печати. Анджела любила хвастаться. Она ненавидела и тебя, – Кейт наклонила стакан в сторону Финна. – Потому что ты не упал к ее ногам, когда она щелкнула пальцами. И хотела тебя по этой же самой причине. Ей казалось, что Дина постоянно стоит у нее на пути, с какой стороны ни посмотреть. Она все сделала бы, лишь бы убрать тебя с дороги.