– Знать одно, – буркнул Будакер, – а все равно могли забыть и поскакать напрямик…

Я спросил раздраженно:

– А почему не уничтожат? Это ж не тролли в лесу, которых еще найти надо?

Килпатрик отъехал и уже махал оттуда, указывая, где пройти безопаснее. Трава не так уж и много места заняла, мы все направили коней в его сторону, Будакер начал объяснять недовольно:

– А кому этим заниматься? Если закрепитесь на этих землях, вот тогда и… но, думаю, все равно не до травы будет. То бароны бунтуют, то лесные люди выходят грабить целыми племенами, то еще что посерьезнее травки.

– Понятно, – сказал я.

Тропка сузилась, справа и слева огромные камни, еще дальше по левую руку пологий холм с обрывистой стороной там, где проходить отряду. Килпатрик начал тревожиться. Я сам видел, что место просто идеально для засады. Макс велел всем опустить забрала и держать оружие наготове. Я выехал вперед, потом решил, что если и нападут в таком удобном месте, когда отряд вынужден растянуться в длиннющую цепочку, то нападут сейчас, торопливо вернулся.

Запаховое зрение только заставило ухватиться за конскую гриву, легкий ветерок уносит запахи от нас, я вижу лишь то, что сзади, тепловое тоже ничего не дает при такой жаре… Я вздрогнул, склон холма усыпан равномерными багровыми пятнами, но слишком расплывчатыми, чтобы сразу определить…

– Тревога! – заорал я. – Оружие – к бою!

Лязгнуло железо, все закрывались щитами, я обнажил меч и пустил коня вперед. Тепловое зрение погасил, склон покрыт обычным зеленым дерном, я уже чуть было не усомнился, как вдруг по всему склону дерн начал взлетать, отброшенный нетерпеливыми руками. Из неглубоких ямок выскакивали полуголые люди, невысокие, но с мощно развитыми фигурами. С дикими криками ринулись вниз по склону, там наши сдвинули ряды, изготавливаясь выдержать удар.

– Всем стоять! – заорал я, меч в моей руке уже рассекал тела справа и слева, Зайчик дико ржал и бил копытами. Примчался Пес, я страшно гыркнул на него: – Тебе что было велено? Охраняй леди Беатриссу!

Он виновато умчался, вокруг меня снова собралась толпа, но Зайчик разбивал копытами больше черепов и грудных клеток, чем я доставал мечом, и противники меня оставили, ринулись вслед за остальными, что уже сражались с нашими.

Я повернул коня, на месте моего отряда дикая свалка. Напавших намного больше, однако Макс и все рыцари с оруженосцами держат боевой порядок, леди Беатрисса за их спинами. Я с облегчением вздохнул и тут же, заорав, ринулся на полуголую толпу, меч превратился в сверкающую полосу, а копыта Зайчика топтали чужаков, как будто это сочные подсолнухи.

Макс, Килпатрик, Будакер – рубятся отчаянно, вокруг них уже вал трупов, я пробивался к ним, повергая, опрокидывая, рассекая брызгающие кровью тела. Ко мне обернулись, я услышал дикий вой, двое метнули топоры, я принял на щит, в ответ коротким взмахом срубил обоим руки.

Вой стал громче и отчаяннее. В сторонке один из нападающих, рослый и в дорогой кольчуге, быстро и ловко стрелял из лука. Трое свирепого вида воинов не позволяли нашим приближаться к нему, а лучник скалил злобно и торжествующе зубы: стрелы находят цель. Он увидел мое приближение, лицо перекосилось, быстро повернулся в мою сторону, но стрела уже слетела с тетивы.

Трое его телохранителей прыгнули на меня, как пантеры. Зайчик успел одного встретить ударом копыта, тот рухнул с проломленной грудью, второго я сразу достал мечом, одновременно укрываясь от топора третьего. Тот ударил с такой силой, что зазвенело в ушах, а рука моя со щитом онемела по локоть.

Вожак быстро наложил новую стрелу на лук, глаза его с ненавистью не отрывались от моего лица. Вдруг я услышал отчаянный крик. Леди Беатрисса выметнулась из-за спины Будакера и послала коня галопом ко мне. Она выкрикивала что-то вроде «Майдэй» или «Маздай», за шумом я не расслышал. Стрела сорвалась с лука, я пытался поднять щит и чувствовал, что не успеваю с онемевшей рукой. Леди Беатрисса оказалась между мной и стрелком, быстро обхватила меня руками. В этот миг я ощутил страшный удар.

Одновременно вскрикнул вожак нападающих. У меня в глазах потемнело, мелькнула мысль, что вот сейчас и каюк, однако лязг железа и крики начали отдаляться, а потом и вовсе затихли в отдалении. Я слышал только хрипы измученных схваткой бойцов, сдержанные стоны раненых.

Мелькнуло белое оперение стрелы, что торчит из спины прижавшейся ко мне леди Беатриссы. Я попытался передать ее подскакавшему Будакеру, но побоялся выпустить из рук.

Рядом оказался сэр Макс, вскрикнул:

– Эта сволочь… он убил леди Беатриссу!

Я скрипел зубами, Зайчик попятился, холод накатывает волнами, я чувствовал, как силы покидают меня. Леди Беатрисса обмякла в моих руках, глаза на смертельно бледном лице закрыты, дышит тяжело, на губах показалась кровь.

– Не умирай, – попросил я. – Только сейчас вот не умирай…

Я вложил всю жажду, чтобы она жила, пальцы мои, скользкие от крови, ухватились за стрелу. С этой стороны зазубренный наконечник, я торопливо отломил хвостовое оперение и потащил стрелу за острый, еще теплый от крови клюв. Леди Беатрисса вскрикнула тонко и жалобно, как птичка, глаза широко распахнулись, из них брызнули слезы.

– Потерпи, – шепнул я, – потерпи, любимая…

Пальцы мои в крови, словно рылся в ее внутренностях. Стрела наконец вышла вся, зловеще красная, леди Беатрисса бросила на нее взгляд, побледнела, как полотно, и потеряла сознание. Я изо всех сил старался влить в нее жизнь и заживить рану, слез с коня, держа ее на руках.

Подбежал с чистыми повязками отец Бонидерий, я велел жестко:

– Святой отец, если вы сейчас же не возмолите Господа нашего, чтобы он явил чудо и вылечил леди Беатриссу… как и других моих солдат, то, клянусь небом, я разрушу все церкви, которые встречу на пути!

Он вскрикнул испуганно:

– Сын мой, как можно!

– Молитесь, – велел я грозно.

Он упал на колени и громко вознес молитву о даровании всем сил и здоровья. Молил Господа смиловаться над нами, простить и меня, грешника, который брякнул такое не по злобе, а из желания добра всем…

Леди Беатрисса все еще оставалась без сознания, но рана ее затянулась. Я с великим облегчением перевел дух, с нею остались Будакер и Килпатрик, а я отправился осматривать своих раненых. К счастью, ни одного убитого, что значит превосходные доспехи и отменная выучка, но доспехи помяты почти у всех, а у пятерых кровь вытекает через все трещины.

Я каждого трогал и уверял, что отец Бонидерий сейчас молит Господа заживить нам раны, так как правда на нашей стороне. Мне в ответ слабо улыбались, но когда я кое-как доковылял до последнего раненого и утешил его, меня сотрясал озноб, зубы стучат, как при лихорадке, а желудок начал переваривать сам себя.

Свершилось чудо: страстная молитва отца Бонидерия достигла все-таки небес. Раны у рыцарей затянулись, и пусть не до конца, но легкие раны зажили, а серьезные перестали угрожать жизням. Место опасное, но до вечера не трогались с места, собирали раненых и осматривали убитых. Некоторые из рыцарей с ходу предположили, что это дикие ярпеги, мол, снова вышли из лесов, как бы опять не захватили весь край, пора созывать народ и загонять дикарей обратно, но более знающие высмеяли, дескать, где же дикость, если и доспехи хороши и оружие в порядке. А что вместе мечей топоры, так ими в бою удобнее. А мечи это больше для красоты.

– Галлисы, – определил один с видом знатока. – Или родственные им. Вооружение хуже, чем обычно, зато сражались яростно…

– Франки дерутся сомкнутым строем, – добавил второй. – И хотя мы идем по земле франков, но это не франки…

– Но и не совсем галлисы…

Я все вспоминал вскрик леди Беатриссы насчет майдея или мастдая, в голове крутится какое-то смутное воспоминание. Такое ощущение, что уже слышал, но явно настолько издалека и самым краешком уха, что в сознании не отложилось вовсе.