«Дед! — позвала она дух своего учителя, пытаясь перековать страх в храбрость. — Смерть застала меня с ножом в руке! Я умру, как умер ты, и последним моим дыханием будет боевой клич!»

Свирепый рык потряс её до костей, и если бы Джиоти не исполнилась решимости умереть, нападая на врага, кошмарные челюсти, ревущие над головой, лишили бы её остатка сил и парализовали бы ужасом. Но она испустила боевой клич прямо в эту болотную морду и заставила себя видеть каждую деталь: дольчатый лоб, чёрные разрезы ноздрей, чёрные глазки без век — крошечные, пылающие злобой, левый окружён бордовым пятном, как от кислотного ожога. Она не отвела взгляда, даже когда когти схватили её за нагрудник и вытащили из укрытия.

Джиоти ударила змеедемона ружьём точно в щель рыла, и когда он рефлекторно отвернул голову, всадила клинок чудовищу в левый глаз. Бордовое пятно тут же заблестело стеклянистой жидкостью.

С душераздирающим визгом змеедемон выпустил жертву и опрокинулся, катаясь посреди вереска и камней от невыносимой боли.

Джиоти с болезненным ударом приземлилась среди камней; рука и нож были покрыты клейкой жижей из пробитого глаза. Она тут же вскочила, высматривая второго змеедемона. Он бросился на помощь товарищу, и оба сейчас были внизу. Повинуясь инстинкту, Джиоти выбралась на гребень кучи камней, легла на живот и дала очередь по валунам. Валуны покатились лавиной, и змеедемоны исчезли в клубах пыли.

Сползая вниз, Джиоти позвала:

— Поч, быстро вылезай!

Поч высунул голову из укрытия и увидел бегущую сестру. Небо, казалось, дрожит от бешеного рёва змеедемонов. Он выскочил из расщелины и, размахивая руками, бросился за сестрой.

Они мчались к лесистым холмам, испуганно оглядываясь через плечо. За ними змеедемоны отчаянно пытались выбраться из камнепада. Раненый вылез первым и заковылял вокруг, зажимая пробитый глаз и вопя.

Пустошь круто поднималась к деревьям, пришлось карабкаться среди переплетения трав и корней. Джиоти и Поч вбежали в лес и бросились наутёк, разбрызгивая воду, вдоль ложбины, прорезавшей тёмный и мрачный коридор среди деревьев.

Они бежали, пока не выдохся поддерживающий силы Чарм амулетов. Усталость швырнула их наземь среди поляны синих цветов, таких ярких, будто кусочки неба упали на Ирт. Ловя ртом воздух, прижимаясь лицом к земле, брат с сестрой увидели разбитые бутылки, искорёженные тележные колеса, порыжелые от ржавчины, расщеплённые доски с облупленной краской, железную бочку, дырявую и покрытую ржавчиной.

— Мусор! — удивился Поч.

— Сваленный с Гордой Вершины, — пояснила Джиоти. — Они вываливают мусор на Террасы Кери. О чём сообщалось в докладах доминионов. — Она села, вгляделась в Глаз Чарма и, не увидев в лесу змеедемонов, испустила глубокий вздох облегчения. — Мы в нескольких днях пути от Гор Мальпаиса.

Поч перекатился на спину, внимательно вглядываясь в Глаз Чарма.

— Как? — спросил он. — Как тебе удалось нас вытащить?

Джиоти показала нож, все ещё зажатый у неё в руке.

— Я пырнула одного из них. В глаз.

— Правда? — Поч приподнялся на локтях и увидел покрытое слизью лезвие. — Ты его убила?

— Не знаю. — Она обтёрла клинок о землю. — Не думаю. Но ранила. А это значит — с ними можно драться.

— Не Чармом, — восхитился Поч, — а клинком!

— Возможно. — Джиоти вложила нож в ножны и встала, опираясь на ружьё. — Мы не знаем, как у них заживают раны. Насколько быстро. Может быть, убить их мы не можем. Но можем нанести рану.

— А они пойдут за нами? — спросил Поч, снова вглядываясь в Глаз Чарма.

— В этом я не сомневаюсь. — Жезлы силы уже сняли усталость, и Джиоти огляделась в поисках чего-нибудь съедобного. — Надо двигаться дальше.

Лес плавно поднимался по холмам, переходя в альпийские луга, открывавшиеся в холодных синих сумерках. Дождь зарядил на всю ночь, и пришлось шлёпать по мокрой земле, подняв капюшоны. Серый рассвет вёл их вверх по террасам, к обширным равнинам выметенных ветром трав выше человеческого роста. Эти земли шорохов принадлежали зелёным медведям, грифам и стадам белых антилоп, и надо было внимательно смотреть в Глаза Чарма, чтобы избежать опасных встреч.

Они шли на запад, к снежным горам, и через два дня и две ночи вышли с равнин на травянистые склоны. В низинах росли красный тёрн и карликовые сосны, и брат с сестрой набрали ягод и сосновых шишек по дороге к высокогорной тундре. Несколько раз с горных троп были видны кружащиеся в лиловом зените змеедемоны, и приходилось прятаться в кустах и лежать тихо, пока небо не становилось вновь чистым.

Змеедемоны стаями обсели недоступные обрывы вокруг столицы Гор Мальпаис, Гордой Вершины. Проползая подобно ящерицам по козьим тропам на уступах скалистого перевала, Джиоти и Поч издали смотрели на обсидиановый город с бесчисленными шпилями и ульевыми башнями, похожими на пирамиды чёрного коралла. В город и из города, как ни в чём не бывало, летели дирижабли, на горных дорогах шло оживлённое движение. Из этого путники заключили, что горная столица и её пэр, королева ведьм Тилия, сдались Властелину Тьмы.

Поняв это, Джиоти и Поч, избегая пастушьих хуторов, стали держаться диких троп в узких ущельях. Они проходили полянами с огненными цветами, где гудели пчёлы, забредали в облачные леса замшелых деревьев и горных туманов. Ночью здесь была лишь туманная тьма, и приходилось ступать по замшелым карнизам лишь при голубом сиянии амулетов. На этот свет слетались мотыльки всех видов и размеров, и когда путники вышли из мокрого леса в оранжевый свет зари, вокруг них кружились клубами дыма крошечные бледные насекомые.

Мотыльки рассеялись под дневной жарой, и над серебристым дыханием перистых облаков и скалистой местностью горной тундры поднялась Извечная Звезда. Впереди парила стеклистая стена огромных гор, а позади и внизу тянулись обширные полосы облачного леса, крутые ложбины рваных туманов и террасы земледельцев, соединённые деревянными мостами на цветочных лианах.

День пути по камням привёл в холодную и ясную ночь, и повисли в ореоле инея Хеллгейт и Немора. К утру путники достигли края снегов и пошли вверх вдоль ледниковых потоков по обледенелым скалам. Быстрые и лёгкие облака летели наверху по синему, тёмному почти до черноты небу. И далеко-далеко внизу зеленели в дневном свете луга, как рассыпанные драгоценности.