Электрокар приближался. А Лия продолжала идти дальше как ни в чем не бывало.

– Стоять!!!

Девушка остановилась и повернулась на голос. Электрокар тоже прекратил движение.

– Далеко собралась, сучка? – нагло ухмыляясь, спросил гнилозубый, щербатый тип, стоящий за пулеметом.

– А тебе, шестерка, какое дело? – осведомилась Лия.

Сжав кулаки, девушка замерла. Со стороны казалось, что она просто встала в боевую стойку, чтобы сохранить лицо, – перед «Кордом» как ни становись, все едино, если перед тобой нет стационарно установленного бронелиста толщиной в твою руку. На самом же деле Лия незаметно совершала нехитрые манипуляции согнутыми пальцами рук, цепляя ими за специальные петли на ремешках. Сами ремешки были привязаны к спрятанным в рукавах метательным ножам, которые сейчас понемногу вытягивались из ножен-тайников, готовые незаметно лечь в ладони.

– Это я-то шестерка? – нехорошо ухмыляясь, выдал щербатый. – Ладно. Щас мы тебе покажем, кто тут шестерка. Че в позу-то встала? Типа крутая, что ли? А поза-то не та, не та. Хотя понимаю – опыта нет. Ничего, скоро он у тебя будет в избытке, гыыыы!

Щербатый чесал языком, а тем временем из кабины не спеша выходил водитель электрокара. Даже если б он захотел сделать это быстро, вряд ли бы у него получилось – все же слава Лии как воина была известна всей Зоне Трех заводов, потому подготовился водила основательно. Кольчуга, покрывающая не только тело и руки, но и шею, стальной нагрудник, древний закрытый шлем с забралом из толстого бронестекла, стальные наручи, штаны из грубой толстой кожи, усиленные стальными пластинами, прикрывающими в том числе и промежность. Незащищенными оставались лишь ладони, в одной из которых броненосец сжимал пистолет Макарова, в другой – крепкую веревку. Покинув кабину, водитель электрокара сразу взял девушку на мушку и начал медленно приближаться.

Зато щербатый, похоже, чувствовал себя как у Великого Механика за пазухой. Камуфляжная рубаха, расстегнутая в районе воротника – вот и вся защита. Ну, а что ему? Стоит весь такой деловой и отважный за «Кордом», и даже подходить к своей жертве не надо – только держи на прицеле и жди, когда ее повяжут.

– Оружие не землю! – раздалось из-под шлема. Броненосец остановился в трех шагах от девушки, продолжая держать ее на прицеле.

Щербатый мерзко заржал, видя, что Лия подчинилась – вытащила мечи из ножен и положила их на растрескавшееся от времени асфальтовое покрытие моста. Затем потянулась к ремешкам, удерживающим за спиной саадак с луком и стрелами…

Перед глазами пулеметчика уже вырисовывалось желаемое продолжение. Вот на асфальт вслед за мечами и саадаком падает кожаный доспех, рубаха… На фоне восходящего солнца силуэт девушки выглядел более чем соблазнительно. Нервно поглаживая металл пулемета, щербатый нетерпеливо облизывался и мерзко хихикал.

Продолжение не заставило себя ждать. Правда, немного не то, которого ждали подручные второго зама Директора Зоны Трех заводов.

Саадак еще падал вниз, когда фигура девушки вдруг резко сместилась в сторону. Лучи восходящего солнца ударили в стеклянное забрало, на мгновение ослепив водителя электрокара.

Тем не менее, свое дело он знал и на спусковой крючок «Макарова» нажал незамедлительно – вернее, попытался. Но не получилось. Оказалось, что нажимать-то и нечем. Один из метательных клинков Лии отрубил две фаланги указательного пальца и вонзился в ладонь. Кусочек окровавленной плоти скользнул по спусковой скобе пистолета и упал на асфальт, судорожно сокращаясь, словно все еще пытаясь нажать на спуск пистолета, ставшего бесполезным для его хозяина.

Броненосец взревел – не от боли, которая еще толком не успела о себе заявить, а от ярости. Бросив веревку, водитель электрокара вырвал из ладони клинок, отшвырнул его в сторону и перехватил пистолет в левую руку.

Но выстрелить не успел.

Лия уже была рядом. Одно неуловимое движение – и пистолет, ловким движением вывернутый из руки водителя электрокара, необъяснимым образом оказался у девушки. Несмотря на защиту, выстрел в упор согнул броненосца вдвое. Толстая стальная пластина, откованная в цехах Зоны Трех заводов, выдержала удар пули, правда, сильно прогнулась назад, раздавив лобковую кость. Конечно, не смертельная травма, но вряд ли в ближайшее время незадачливый броненосец будет смотреть в сторону красивых девушек. Не до этого ему будет.

А щербатый теперь вообще ничего не видел. Он верещал от боли, зажмурив один глаз, в то время как другой стекал по его щеке. Второй метательный нож Лии торчал из пустой глазницы пулеметчика, а тот все не решался выдернуть его из страшной раны. Некоторые люди запросто причиняют страдания другим, не думая о том, что однажды кто-то может отплатить им той же монетой. Что ж, сейчас у щербатого имелось несколько секунд, чтобы осознать, проникнуться и раскаяться в том, что он делал всю свою сознательную жизнь. Правда, на все про все у него было лишь несколько секунд…

Лия вскочила на электрокар, выдернула клинок из глазницы верещащего врага и обратным движением руки перерезала горло одноглазого пулеметчика. Тело поверженного врага, скрючившись и булькая располовиненной трахеей, сползло на дно пулеметного гнезда. Усевшись на свежий труп, девушка ухватилась за пулемет и направила его на броненосца, хоть и с трудом, но все же принявшего вертикальное положение.

Секунду Лия раздумывала – может, пощадить излишне преданного слугу второго зама, и так получившего неслабую травму? Но, с другой стороны, о чем думал этот урод, когда упаковывался в металл, чтобы поймать девушку, осмелившуюся мечтать о свободе? Жалость имеет смысл по отношению к тем, кто ее достоин. Ее бы верные слуги второго зама не пощадили, так зачем она должна кого-то щадить?

От крупнокалиберных пуль «Корда», выпущенных с трех метров, не спасет никакая нательная броня. Короткая очередь насквозь прошила тело водителя электрокара вместе со всей его защитой. Последнее, что броненосец увидел в этой жизни, падая на асфальт, были струйки крови, брызжущие из нескольких неслабых отверстий в его нагруднике…

Расправившись с последним врагом, Лия спрыгнула с платформы электрокара и подобрала свое оружие – сначала мечи и саадак, а потом и окровавленные метательные ножи, вновь выручившие ее в крайне сложной ситуации.

– Вот так, – жестко произнесла девушка. – И никак иначе.

Тяжелый ящик… Надо б нести его вчетвером, самое то было бы. Вдвоем-то совсем беда. Но в цеху аврал, рабочих рук не хватает. Так что поднатужились и понесли. И ладно бы вниз его тащить, еще туда-сюда, а вот наверх – тоска смертная…

У раба под номером «четыреста один» высотобоязнь была развита намного лучше мускулатуры. Руководству про то неизвестно – да и стало бы это их проблемой? Руки-ноги целы, значит, к работе пригоден. Хотя правая нога как раз в последнее время у раба пошаливала – многомесячный тяжелый физический труд давал о себе знать, и «четыреста первый» слегка прихрамывал, даже когда шел налегке. А с таким грузом – и подавно.

– Уффф… – выдохнул напарник «четыреста первого». – Тяжесть какая… Хорошо «триста тридцатому», вон какие дуры ворочает с довольной рожей, будто в бирюльки играет… Громила, блин…

«Четыреста первый» невольно посмотрел вниз, туда, где работал двужильный громила…

Лучше бы не смотрел. К боли в ноге добавилось головокружение. «Четыреста первый» покачнулся – и край тяжелого ящика выскользнул из его рук.

– Ааа… Держи! Держиии!!!

Ящик проскрежетал по ограждению переходной площадки и начал свое стремительное падение на пол нижнего яруса цеха. Как раз туда, где в тот момент стоял какой-то сгорбленный бородач.

Он услышал предупреждающий крик и даже успел поднять голову, но с реакцией у горбатого явно были проблемы… Которых, как оказалось, и в помине не было у «триста тридцатого». Недостатком скорости и прыгучести огромный раб, несмотря на свои габариты, тоже не отличался.

Его звали Бор, хотя окружающим об этом знать было вовсе не обязательно. Для них вполне подойдет обезличенное «триста тридцатый». Имя – оно только для своих, которых в среде рабов можно было по пальцам пересчитать. Имя – это то, что мать дала только тебе. Твоя собственность, которую даже смерть никогда не сможет у тебя отнять…