Гамлет:
Пятнадцать раз по лестнице дворцовой
Взбежать, а после на коня – и вскачь?
Я пробовал, но шестьдесят ступеней!
Пятнадцать раз! Уж это чересчур.
От упражнений этаких печенка
Из горла лезет, а из кожи жир.
Гораций:
Пускай жир вылезает наружу, воину он помеха. От него замедляются движения и медленней бьется сердце. А вам, если вы всерьез взялись за такое дело, понадобятся стремительность и сила. Ведь какова цель – помыслить страшно!
Гамлет:
Да, цель… О ней я думаю всё время,
И руки опускаются, когда
Приходит в голову мне мысль: а если Дьявол,
Враг человеков, Духа подослал?
Ведь учат нас попы, что мир полнощный
Подвластен Сатане, и привиденья
Все как одно порождены Лукавым.
А ну как тот, что мне отцом назвался,
На самом деле бес и хочет только
Меня на зло кровавое подбить?
Хорош я буду, если не виновен
Мой дядя Клавдий в гибели отца!
Гораций:
С каких это пор вы стали слушать попов? Что они знают, что понимают? Про привидения достоверно известно лишь одно – что про них ничего неизвестно. Они посланцы из мира, куда живым доступа нет. Однако, если вы подумываете отступиться от своего намерения, я буду только рад. Со стороны призрака не слишком честно взваливать на ваши хрупкие плечи этакое бремя.
Гамлет:
При чем здесь плечи? Дело не в плечах.
Я был бы крепче стали, если б только
Я знал наверняка, что дух не лжет.
Гораций:
Наверняка? То есть, вы хотите неопровержимого доказательства? Но какое может быть доказательство? Ведь дух в суде свидетельствовать не может. Да и кто поверит химере?
Гамлет:
Вот если Клавдий сам бы подтвердил
Свою виновность и во всём признался…
Гораций:
Вы шутите, ваше высочество? Вы хотите, чтобы убийца сам признался в преступлении?
Гамлет:
Да, это положило бы конец
Моим сомненьям, придало б мне силы.
Гораций:
Хм, а знаете что, мой храбрый принц, вы только что подали мне превосходную идею! Ну конечно, пусть ваш дядя сам решит свою судьбу! Или выдаст себя, или оправдается.
Гамлет:
Что за идея? Как вы оживились!
Скажите же, скажите поскорей!
Гораций:
Спектакль. Мы разыграем спектакль. В присутствии королевской четы и двора. Известна ли вам история Луиджи Гонзаго, который отравил герцога Урбинского точно таким же подлым образом, как Клавдий вашего отца?
Гамлет:
Что, тоже в ухо влил ему отраву?
А после в жены взял его вдову?
Гораций:
Не совсем, но мы слегка подправим сюжет, чтобы детали в точности совпали с рассказом призрака. Если Клавдий виновен, он непременно себя выдаст – возгласом, жестом, гримасой. А если сохранит невозмутимость, значит привидение действительно подослано Дьяволом.
Гамлет:
А коли мы останемся в сомненьи,
Как жест или гримасу разъяснить?
Гораций:
Согласно человеколюбивым установлениям закона, всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого, и вы должны поклясться, что, если король не выдаст себя самым явным и определенным образом, вы откажетесь от мести.
Гамлет:
Вы правы! Так и надо поступить!
Спектакль! Замечательно, Гораций!
Изящно, остроумно, искрометно!
Точь-в-точь как я люблю! Сценарий сам
Придумаю. Где только взять актеров?
На сцену выходят Розенкранц и Гильденстерн, кланяясь с преувеличенной почтительностью.
Гораций (вполголоса):
Глядите, ваши витенбергские собутыльники. Впору открывать в Эльсиноре филиал университета.
Гильденстерн:
Розенкранц:
Хмельнейший принц!
И вы, Гораций многомудрый,
Привет собратьям по ученью,
Нет, по мученью – так верней.
Гамлет:
Ха, Розенкранц и Гильденстерн! Ребята!
Какого черта вас-то принесло
В столицу мерзости, уныния и скуки!
Неужто добровольно вы в тюрьму
Решили со свободы воротиться?
Гильденстерн:
Не то, чтоб вовсе добровольно.
Нас кое-кто сюда позвал.
Розенкранц:
И кое-что в награду дал.
Глядите-ка: вот этот ключик
Откроет райские врата
В дворцовый погреб, где томятся
Красотки-бочки. Невтерпеж
Им с нами слиться в поцелуе.
Идемте, принц! Поговорим
О том, о сем, повеселимся.
А то вас прямо не узнать –
Как будто кислых слив наелись.
Гамлет:
Я в самом деле тут закис,
И, право, есть на то причины.
Но видеть вас сердечно рад
И выпью с добрыми друзьями.
Гильденстерн:
Ну вот, теперь заговорил,
Как прежний Гамлет, кратким ямбом.
Идемте, сэр. Напьемся в дым!
А вы, Гораций, тоже с нами?
Гораций:
Значит, тот, кто вызвал вас из Витенберга, выдал вам ключ от королевского погреба? Щедрый господин. И влиятельный. За что же он вас так вдруг полюбил? Ладно, не хотите – не отвечайте. Я вот что думаю, милорд. Чем бражничать и болтать о всякой всячине с этими веселыми господами, не лучше ли привлечь их к участию в нашей затее? Вы спрашивали, где взять актеров? Вот они, все в сборе. Пьеса у вас готова. Я сыграю жертву, Гильденстерн – убийцу, вон какая у него багровая, свирепая физиономия, а субтильный Розенкранц в самый раз подойдет на роль коварной супруги.
