Вера замедлила шаги. Бестолковый негр последний раз извинился перед ней, безбожно коверкая русские слова, и вышел из банка. Нотариус переводил взгляд со своей клиентки на человека Штабеля, и было совершенно понятно, что вмешиваться в события он не собирается.
Внезапно Вера покачнулась и схватилась за сердце.
Нотариус удивленно взглянул на нее, подхватил под локоть и помог дойти до дивана.
Вера прилегла. Ее лицо заметно побледнело, тело задрожало крупной дрожью.
К ней, озабоченно оглядываясь, приблизился один из банковских охранников.
— Что случилось? — осведомился он вполголоса.
Всякие чрезвычайные происшествия на территории банка были весьма нежелательны. Сердечный приступ клиентки также относился к таким нежелательным происшествиям, а если, не дай бог, этот приступ закончится смертью — неприятностей не оберешься.
— Женщине плохо, — сообщил нотариус, как будто это было не очевидно без его пояснений, — вызовите «скорую помощь»!
Охранник помедлил ровно секунду.
Появление в банке бригады «скорой помощи» — нежелательное происшествие, но смерть клиентки прямо в холле — куда более нежелательна… Он достал мобильный телефон и набрал «ноль три».
Бритоголовый верзила, человек Штабеля, тоже колебался.
Он привык выполнять только прямые и очевидные приказы. Ему было приказано доставить Веру к шефу. Сердечный приступ, случившийся с его «объектом», как всякая неожиданность, выбил его из колеи. На такой случай инструкций у него не было, и верзила колебался между желанием получить новую инструкцию и стремлением справиться с ситуацией собственными силами. В конце концов естественная осторожность возобладала, и «браток» тоже вытащил из кармана мобильный телефон.
Однако прежде, чем он успел набрать номер шефа, в холле банка появились двое молодых парней в белых халатах, вооруженные носилками.
— Где больной? — осведомился один из пришедших.
Охранник молча показал на Веру, которая уже начала хрипеть и задыхаться.
Парни развернули носилки и положили на них больную.
Они быстрым шагом вынесли ее из холла и погрузили в машину «скорой помощи».
Бритоголовый «браток» выскочил следом и подбежал к машине с красном крестом. Наклонившись к водителю, он осведомился:
— Эй, мужик, вы в какую больницу ее повезете?
— В пятую городскую, — поспешно отозвался шофер, и «скорая», включив сирену, сорвалась с места.
Однако не успела «скорая» отъехать от банка, «больная» села на носилках и откинула простыню. Оглядевшись, она проговорила:
— Спасибо, мальчики, очень вовремя подоспели.
— Все как договорились, — пожав плечами, ответил старший бригады.
— Как договорились, — подтвердила Вера и достала из кошелька две зеленые купюры, — как договорились, двести баксов.
— Куда вас подвезти? — спросил водитель, покосившись на нее и выключая сирену.
— Сейчас налево по Обводному, — ответила Вера, выглянув в окно, — теперь сверните на Клинский.., вот сюда, остановитесь на углу.
Она вышла из машины и скрылась в подъезде. Водитель «скорой» проводил ее взглядом, затем достал мобильный телефон, набрал номер и, дождавшись ответа, проговорил:
— Все как договорились. Мы привезли ее на Клинский проспект, дом четыре. Она поднялась на пятый этаж.
— Спасибо, — ответил Леня Маркиз, — все как договорились, с меня двести баксов.
* * *
Среднего роста очень элегантно одетый негр вошел в подъезд и кивнул консьержке, вежливо сообщив на ломаном русском языке, что идет в шестнадцатую квартиру.
«Опять к этой, из шестнадцатой, разные мужики ходят», — неодобрительно подумала консьержка, но вслух ничего не сказала — в принципе такое поведение жилички из шестнадцатой квартиры ее совершенно не касалось.
Негр легкими шагами взбежал по ступенькам, не дожидаясь лифта.
Был он в сером костюме и с небольшим чемоданчиком.
Лола открыла дверь сразу же, она и до того уже нетерпеливо топталась в прихожей, уж очень интересно было взглянуть на картину.
— Ну что? — накинулась она на Маркиза. —Все в порядке?
— Все в порядке, — самодовольно ответил ее компаньон. — Как и должно было быть. Ты же знаешь, что у меня в работе не бывает неудач… — Тут он наткнулся на насмешливый Лолин взгляд. — Ну почти не бывает…
В прихожую выскочили звери и не узнали Леню. Кот шарахнулся от незнакомого темнокожего мужчины, выгнул спину горбом, поднял шерсть на спине и зашипел. Пу И негодующе залаял. И только влетевший после всех попугай радостно заорал:
— Афр-рика! Р-родная Афр-рика!
— Ну, показывай скорее! — суетилась Лола.
— Подожди! — недовольно отмахнулся Маркиз. — Нужно снять грим, а то все лицо стянуло…
— И звери не узнают, — подсказала Лола.
— Вот именно, — Леня обиделся на кота. Попугай вредничает, Пу И — глупышка, что с него возьмешь, но Аскольд просто обязан был узнать хозяина.
Леня переоделся, снял парик и вынул контактные линзы, которые превращали его серые глаза в темные. Лола тщательно стирала грим с лица, Леня с готовностью отдался ее заботам. После удачно проведенной операции он чувствовал огромный душевный подъем и законную гордость. Хотелось сказать самому себе, как Пушкин: «Ай, да Леня Маркиз, ай, да сукин сын!..» К тому же он испытывал вполне понятный душевный трепет перед картиной, он помнил, с каким придыханием его знакомая из Эрмитажа говорила о ней. Леня закрыл глаза и расслабился, пока Лола заканчивала свою работу. Воспоминания о близкой знакомой направили его мысли в сторону от картины. Он ощущал на лице ласковые Лолины руки, она наклонялась над ним, пахло от нее чем-то приятным. И Леня подумал вдруг, что Лолка красивее всех его знакомых женщин. И уж во всяком случае ему никогда с ней не скучно. И никогда не надоест с ней разговаривать. И голос у нее такой приятный, мелодичный… И руки такие ласковые…
— Чучело! — неожиданно заорала Лола у него над ухом резким пронзительным голосом. — Ты долго будешь меня мучить? Разлегся тут, как свинья, картину не дает посмотреть!
Она шлепнула его по шее, и Леня мигом продрал глаза.
— Потише ты! Обязательно нужно скандалить, да? Никак не можешь по-хорошему?
— Ну, Ленечка, — тут же заныла Лола, — ну пожалуйста! Очень хочется посмотреть…
— Да я же не против, — рассмеялся Леня, давай посмотрим. Мне самому интересно, что это за Симоне Мартини.
Он достал из портфеля небольшой плоский предмет в простой желто-коричневой оберточной бумаге. Пакет был перевязан бечевкой и скреплен сургучной печатью, как на почте. Собственно, пакет и выглядел, как почтовая бандероль, только не было адреса и не указывался точный вес посылки.
Леня разрезал бечевку ножом и соскоблил печать. На него напало вдруг ужасное волнение, он беспрерывно говорил:
— Понимаешь, девочка, эта картина — она особенная. Мне говорили, что на ней изображена Мадонна — совсем юная, такая задумчивая и спокойная, она так смотрит на своего младенца… Только Мартини умеет так неповторимо передать эту спокойную нежность взгляда!
Лола прекрасно поняла, откуда ветер дует, то есть откуда Ленька нахватался таких слов, ясно от кого — от какой-то там образованной эрмитажной швабры. Но об этом они с компаньоном потом поговорят, а сейчас ужасно хочется взглянуть на картину. Она отошла в сторону и села на диван, решив не мешать Маркизу, — все же это был его проект, его идея. Она отговаривала Леню, мотивируя свои опасения сложностью ситуации. И как оказалось, была не права. Леня Маркиз — мошенник экстра-класса, виртуоз своего дела, как обычно, оказался на высоте. Он умница, Лола ужасно довольна, что у нее такой компаньон.
— Сиенская школа! — вещал Маркиз и развернул наконец плотную упаковочную бумагу.
Лола, с интересом за ним наблюдавшая, не сразу заметила метаморфозу, случившуюся с его лицом. Сначала Маркиз встал на месте с разведенными руками, потом глаза его выкатились из орбит, а рот сам собой раскрылся, после чего оживленная улыбка сползла с его лица, и оно приняло жалкое растерянное выражение. Губы его задрожали, как у ребенка, которому вместо настоящей шоколадной конфеты подсунули свернутый фантик. Умирая от любопытства Лола подкралась к Маркизу и заглянула через плечо. В руках у него была какая-то гладкая деревяшка. Леня разжал руки, и деревяшка со стуком упала на стол. Она была гладкой, простого дерева, размером примерно двадцать на тридцать. Ощутив что-то знакомое, Лола взяла дощечку в руки и перевернула. На той стороне была картинка — полосатый кот в кокетливом передничке с рюшечками закатывает в банку живую мышь. Мышь послушно сидела в банке, но выглядела грустной, кот же казался очень хозяйственным.
