Я вскрикнул в страхе:
– Ваше Величество!
Однако король все так же не слышит, затем словно отдернулся занавес, там ужасающие по громадности красные массы, медленно клубятся, расплываются, поглощают, но я в оцепенении понимал, что это мое сознание не в состоянии осознать весь ужас Хаоса в его настоящем виде, но что-то на мой запрос дать надо, и вот формирует некие понятные картины.
Я провалился сквозь пол, меня несло, переворачивало, вертело в том, что условно называем пространством-временем, хоть это не так, но с готовыми ярлыками спокойнее, затем со всего размаху шлепнуло, как лягушку, о твердое.
Приподнявшись на дрожащих руках, я ошалело огляделся. Знакомые стены, статуи в проемах, зал моего дворца в Геннегау, только пахнет чем-то непривычным.
Послышались быстрые твердые шаги, человек очень торопится, но старается этого не выказывать, а как бы говорит всем своим видом и даже походкой: все хорошо, все под контролем, все спокойно…
Дверь висит, перекосившись, на одной петле. В проем ловко проскользнул, пригнувшись, барон Эйц, суровое лицо моментально прояснилось.
– Ваше высочество!
– Да, – пробормотал я, – это я, мое высочество… Что тут стряслось?
Он остро всмотрелся в мое лицо.
– А это не вы ночью погуляли?
Я вскрикнул оскорбленно:
– Барон!
– Точно? – переспросил он. – А то на всякий случай, в целях успокоения, я распространил именно эту версию.
– Ну спасибо, – пробормотал я.
– В интересах наведения порядка, – пояснил он. – И поддержания.
– А что вон там за гадостная масса?
Он объяснил с достоинством:
– Это вы наблевали. Так я объяснил для успокоения слуг и придворных.
Я прошептал:
– Ну вы молодец… Главное – работа, верно?
– А что на самом деле? – спросил он. – Я, к примеру, знаю, вы сегодня в своей спальне не ночевали…
– А где? – спросил я хрипло.
Он проговорил многозначительно:
– Да ходят слухи… Уже трое придворных дам подтвердили, что вы были у них. Не прямо, но и не отказываются, только хихикают намекающе и глазки опускают, как бы стесняются насчет подробностей… Ваше высочество, я должен знать о ваших перемещениях в интересах вашей безопасности! То, что вы натворили, сорвавшись с трудных государственных дел, как-то надо объяснять простыми словами!
Я прохрипел:
– Моих перемещениях?.. Да, моих перемещениях… А что это за слизь на стенах?
Он подтянулся, взгляд стал острее.
– Только сейчас увидели? Странно. Официально это вы все обблевали после пира.
– Даже на стены?
– Ну, это же вы, ваше высочество, вы все можете… У вас получится, хотя у меня голова раскалывается от этих непонятностей. Началось с полуночи. Весь дворец качало, как камыш на ветру! Что удивительно, ничто не рухнуло, даже ни одна свеча не погасла и не сдвинулась с места! Но через главное здание как будто стадо гигантских улиток размером с коров проползло!.. И рыбой пахнет, чувствуете?
Я оглядывался, пятна слизи не просто пятна, а широкие такие отвратительные лепешки. Эйц не прав, это не только следы от улиток, а больше похоже, что ползли эти твари по потолку, а вниз срывались жирные капли этой мерзко пахнущей слизи.
– И это все я наблевал? – переспросил я.
– Вы, ваше высочество!
– Думаете, поверят?
Он кивнул.
– Конечно. С охотой. Вы же знаете повадки простого человека! Это доброго слова от них не дождешься, а о таком сразу разнесут по всему королевству.
Я вздохнул.
– Что за народ…
Он сказал ободряюще:
– Зато популярность и народная любовь к вам будет еще выше и глыбже. Всяк увидит, что вы такой же, как и они. Король и народ – едины!
– Я не король, – ответил я автоматически.
Через раскрытые двери видно, как в соседнем зале слуги усердно собирают швабрами и совками потеки слизи с пола, спешно отмывают стены.
– А в остальных корпусах?
– Там все нормально, – сообщил он. – О том, что творится здесь, не знают. Я поставил стражу в дверях главного корпуса. Временно. Никто не входит и выходит. Пущен слух, что ищут украденную драгоценность.
– А сколько времени сейчас? – спросил я.
Он напрягся, глаза стали как два острия копий.
– Время к обеду, ваше высочество!
– Как же я ухитрился так крепко заснуть, – пробормотал я.
В зал вбежал барон Альбрехт, бледный и сосредоточенный, издали обменялся понимающим взглядом с Эйцем, тот кивнул и сказал быстро:
– С вашего позволения передаю вас в руки сэра Альбрехта.
Альбрехт подошел быстро, собранный и явно удерживающий взвинченность под строгим контролем.
– Как вы, ваше высочество?
– Терпимо, – буркнул я. – Как здесь?
– У всех трещат головы, – доложил он, – но думают, что это последствия пира. Кое-кто обблевался. Кое-где поднялась было тревога, когда обнаружили трупы каких-то странных людей, а также явно опасных зверей, но Эйц быстро погасил панику.
Я буркнул:
– Знаю-знаю, как он погасил.
– В интересах дела, – пояснил он с неподвижным лицом. – Этой отвратительной слизью больше всего залило лестницу. Первый, кто спросонья ступил на нее, катился до самого низа.
– Так-так…
Он спросил тихо:
– А вы хоть знаете, что творится?
Я буркнул:
– Знаю.
Он вздохнул, воздел очи горе.
– Так и знал, что барон Эйц попал в точку. Ну что за странные развлечения?.. А что людям сказать? Как объяснить?
Я отмахнулся.
– Скажите, сэр Растер после пира выходил проветриться.
– А лестницу обблевал?
– Почему нет? – возразил я. – Блевать – благородное дело. Значит, хорошо пил! А пить и блевать – признак мужественности и отваги в демократичном обществе.
Он поморщился.
– Ваше высочество, у нас, слава Господу, еще не демократическое, которым нас пугаете до икотки.
Я перекрестился.
– Вы правы, барон. Аминь. Тогда нужно сказать правду.
– Какую именно?
– Выбрать ту, – объяснил я, – что работает на нас. Заокеанская империя нанесла превентивный удар, рассчитывая нас сокрушить, но просчиталась, не предполагая, что мы проявим такую стойкость и с легкостью отшвырнем ее происки своей чистотой, верностью сюзерену и моральной стойкостью, сплотившись вокруг церкви и ее постулатов…
Он перебил:
– А что это?
Я отмахнулся снова.
– Да не знаю, неважно, так все говорят, звучит внушающе. Так что в едином порыве народ сплотился и дал сокрушительный и даже сокрушающий отпор. Теперь враг удирает с перебитыми лапами и прищемленным хвостом, а мы победно и уверенно, с горящим взором и светлыми сердцами…
Он покачал головой.
– Нет, такое даже не выговорю. Этот бред вы сами, ваше высочество, у вас получится, а у меня репутация… А на самом деле что это было?
– Нападение, – сообщил я так же шепотом, – я ж сказал!
– С Юга?
– Конечно, – ответил я. – Наверняка.
Он спросил с подозрением:
– Нет, я спросил не то, что на самом деле, а как на самом-самом деле?
– На самом, – пояснил я, – тоже с Юга. Когда не знаешь точно, надо либо молчать и разводить руками, а это для правителя недопустимо, либо твердо и с горящим взором указывать на того, на кого надо направлять ярость масс. Любой теракт нужно использовать в своих интересах.
Он пробормотал:
– Значит, Юг…
– В перспективе, – заверил я. – А пока будем разбираться с оппозицией. На границах неспокойно, да и наши территории еще не совсем лояльны. А до того, как начнем заниматься ими, сперва вычистим!
– Территории?
– Лестницу!
Он сказал послушно:
– Да, конечно. Я помогу Эйцу, а то наш бравый охранитель уже охрип, спеша все убрать до прихода гостей… Но все-таки, чего нам ждать?
Я проговорил с неуверенностью:
– Подождем до обеда.
– А потом?
Я сказал уклончиво:
– Пока могу сказать только, что вот такое вторжение невозможно повторить в ближайшие дни. Если это делал один маг, то копил силы всю жизнь и сейчас лежит в прострации.
