– Ну да, – согласился он, – земля-то останется.

– Но пир все же организуйте, – велел я. – Ничто так не сближает мужчин, как бабы и совместная выпивка…

– Выпивка будет, – пообещал он, – а вот насчет баб надо подумать…

– Обойдетесь, – сказал я строго. – Бабы потом! Король Ксеркс велел перед началом похода убивать всех женщин в лагере, чтоб о них даже не думали.

– Все правильно, – сказал он со вздохом, – с глаз долой… Значит, бабы отпадают… гм… а как потом?

– Когда установим справедливую и законную власть, – отрезал я, – и посадим на трон самого достойного, мудрого, справедливого, честного…

Он прервал:

– Ваше Величество, можете не продолжать! Я уже понял, кого посадим. Понятно, тогда и бабы, да?

– Вам будет не до баб, – пообещал я зловещим голосом.

– В-в-в-ваше в-в-в-Величество?

– А из вице-канцлеров, – сказал я, сверля его взглядом, – в полноценные не желаете?.. Мало ли что, а придется!.. И не надо это вот ручками. Комель несу я, а вам только вершинку поддерживать. Одним пальчиком можно, не утрудитесь.

Он проговорил несчастным голосом:

– Да, тогда точно будет не до баб… И вообще…

– Что «вообще»? – спросил я с подозрением. – Без всяких там «вообще»! Родина сказала «надо», отвечать «слушаюсь» и бросаться со всех ног исполнять. У вас ног, знаете, сколько вырастет? Сороконожка позавидует. Уж не думаете, что в новом укрупненном королевстве все остается по-прежнему?

Он посмотрел исподлобья.

– Всем раздадут пряники, а мне гирю на шею?

– Вам тоже будет пряник, – пообещал я, – какой-нибудь поменьше. Может быть, чуточку обгрызенный… но разве я не принимаю со всех сторон обкусанный Варт Генц?

– Сравнили, – сказал он сердито, – пирог и пряник!.. Да и не Варт Генц, а уже и не знаю что… А можно мне герб сменить? А то все больше кажется, что у предков недоставало чувства вкуса…

– Нельзя, – ответил я с сожалением. – Власть короля так далеко не простирается. Это дело Королевской Коллегии и Церемониальной Гильдии. Я могу предложить какие-то пустячки вроде титула герцога или князя.

Он подумал, сказал с сомнением:

– Князя вроде бы лучше.

– Чем?

– Вы же князем не были? – спросил он. – А я побуду. А потом вас буду тыкать своим титулом.

– Не только побудете, – уточнил я сварливо, – но и останетесь. Такие указы обратной силы не имеют. Я могу снять с вас голову, но не титул.

Он подумал, почесал в затылке.

– А может быть… лучше потерять титул?

– Титул не теряем, – отрубил я. – А голова… что голова? Честь дороже!

Он вздохнул, согласился.

– Вообще-то да. Честь – это все. Нет чести – нет человека, а только какой-нибудь…

– Демократ? – подсказал я.

– Простолюдин, – закончил он. – Хотя, слышал, иногда и у простолюдинов бывает честь, долг, верность, отвага, храбрость, дурость… гм… в общем, я все понял.

Я посмотрел на него с подозрением.

– Так я ж ничего и не сказал!

– А я все равно понял, – заверил он. – На то я и будущий канцлер, чтобы все понимать и принимать на себя, а вы вроде только мимо проходили и ни в чем не виноваты, весь в таких длинных белых перьях… с крапинками.

– Какими такими крапинками?

– Золотыми, – заверил он, честно глядя мне в глаза. – Золотыми, для вящего величия!

Перед мной темный зал пугающих размеров, здесь живут великаны, а я совсем крохотный и ничтожный, страшно пройти через такой, мне бы под стеночкой, как чучундра. Везде мрак и тяжесть, повисшая в воздухе, больше похожем на воду, я иду сквозь него медленно, почти продавливаясь, а там вдали под стеной черный с золотом трон на помосте, отвратительный настолько, словно весь из человеческих костей и черепов. Но я не могу не идти к нему, меня несет некая мощная сила, над которой я не властен…

От трона исходит такая отвратительная мощь, что я начинаю чувствовать некое странное, извращенное наслаждение. И по мере того как трон становится ближе и ближе, уже различаю единственное цветное пятно в этом мрачном темном мире: кричаще пурпурная подушечка на сиденье, простеганная по краям золотыми нитями, и с крупной золотой бахромой по краям.

На подушке настолько черная корона в виде обода, что от нее во все стороны распространяется тьма. Сама корона с редкими зубчиками по всему ободу и одним-единственным драгоценным камнем, что должен располагаться на лбу.

Чей-то незримый голос говорит настойчиво, что я не должен прикасаться к этой короне, но тело мое поднялось по ступенькам, а непослушные руки потянулись к короне…

Из темноты справа и слева появились темные фигуры в темных плащах до полу, в руках черные свечи, выстроились в два ряда перед троном, а некто огромный, как сам зал, начал читать молитву, как я понял, задом наперед, словно я в зеркальном мире…

Я вздрогнул так сильно, что больно ударился коленом о стену, сердце бешено колотится, а в голове еще звучит, медленно затихая, эта молитва чернокнижников.

Бобик поднял голову, взгляд очень внимательный, глаза из коричневых стали пурпурными, словно чует опасного врага, даже клыки чуточку показал.

– Спи-спи, – произнес я дрожащим голосом. – Мало ли что мне пригрезилось…

Он опустил голову на лапы и тут же начал посапывать, верит, что я на страже, спасу его, надежного друга, если кто нападет…

Спасу, подумал я мрачно. Меня бы кто спас.

Остаток ночи не сомкнул глаз, со страхом вспоминая корону Повелителя Двух Миров, как ее называла Темная фея. Что-то все чаще этот символ власти посылает свой зов, словно получает силы от приближающегося Маркуса.

Утром я собрал полководцев на брифинг, развернул карту на столе и провел пальцем по извилистой линии на карте.

– Я иду с армией через Турнедо в Фоссано, – сказал я. – Другим краем Турнедо на юго-востоке соприкасается с Мезиной… Надеюсь, к тому времени ребята Норберта соберут всю нужную информацию, и мы будем знать, как там все на самом деле.

Меганвэйл следит очень внимательно, у него такая же, над которой он в свободное время высчитывает расстояния между переходами, сколько где взять фуража и как провести войска с наименьшими потерями.

– Ваше Величество, – проговорил он в сомнении, – я бы посоветовал взять армию побольше. Не ровен час…

– Я уже сделал так, – огрызнулся я, – когда ушел из Сен-Мари. Сразу же началось. Вы знаете, что началось.

Граф Арнубернуз сказал почтительно:

– Не сразу, Ваше Величество.

– Но все же началось, – буркнул я. – Нет уж, нет уж! Лучше пусть и после моего ухода местные феодалы чувствуют мою железную хватку на их нежных горлянках. А я уже там, если столкнусь с серьезным сопротивлением, запрошу подмоги.

Он взглянул с вопросом в глазах, но промолчал. Подмога придет не скоро, прочел я в его глазах, Маркус вдруг да появится раньше, так что надо все рассчитывать точно и лишних шагов не делать.

– Какие части берете с собой? – гулко спросил барон Хельмут.

Меганвэйл ответил строго:

– Его Величество передали мне подробнейший список.

– А когда, – спросил Хельмут нервно, – огласите?

– Барон, – произнес Меганвэйл еще строже, – перестаньте трястись, вы включены. И возможно, увидите южный океан.

Хельмут вздохнул с таким облегчением, что крыша шатра приподнялась и затрепетала.

Я сказал властно:

– Все подробности у герцога Меганвэйла. Он знает всю стратегию движения армии вплоть до Большого Хребта. А я спешу нагнать передовые части сэра Норберта, что наверняка уже прошли половину Турнедо…

Они вышли проводить меня, а когда я поднялся в седло, громко и пафосно выражали сожаление, что я снова один, а надо бы со свитой…

Я вскинул руку в прощании, арбогастр красиво поднялся на задние ноги и грозно помесил копытами воздух под довольные крики лордов, все как один лошадники, как, впрочем, охотники и знатоки оружия.

Бобик, наконец-то дождавшись таких черепах, черной стрелой метнулся в сторону юга, арбогастр отстал от него на долю секунды, но Адский Пес за это время оказался за сотню ярдов.