– Ну да. Спецучет с них начался.

– Так вот, Лешка там был ведомым. Заводилой был Мотенька Рыбаков, острый, веселый мальчишка. Сейчас в МГИМО учится, на бесплатное без блата поступил.

– Молодец, – машинально ответила Шеметова, лихорадочно соображая, захочет ли такой успешный юноша выступать на суде, обеляя убийцу и обвиняя себя, пусть даже и по пустяковому эпизоду десятилетней давности.

– А забрал ружья Вадик Глызин.

– Тоже в МГИМО? – пошутила Ольга, как выяснилось, неудачно.

– К несчастью, нет. Вадик был очень добрым мальчиком с золотыми руками. Никому ни в чем не мог отказать. Спился к восемнадцати годам, даже по здешним меркам сильно преждевременно. Утонул прошлым летом.

«Значит, два возможных свидетеля, – отметила про себя Шеметова. – Будущий дипломат Мотенька и сама учительница».

Много чего еще полезного рассказала пожилая женщина. Как и следовало ожидать, Леша Куницын – вне взаимоотношений со своим тезкой-майором – ни злым, ни жестоким никогда не был. Значительную часть добытых сведений можно было задокументировать в виде, пригодном для судебного следствия. Но и работы предстояло – ого-го! Даже с Ольгиной уникальной скоростью – проблемно: до начала процесса оставалось неполных три дня.

– Спасибо вам, Надежда Георгиевна! – заканчивая беседу, поблагодарила учительницу адвокат.

В ее большом блокноте осталось много ценнейшей информации.

Совсем уже напоследок задала странный вопрос:

– А почему Наталью Куницыну, вдову, называют ведьминой племянницей?

– Откуда вы это взяли? – уже не улыбаясь, спросила та.

– Баба Маня сказала. Говорит, что та ходила на болото к своей тете, чтоб меня заморить, – веселым тоном сказала Шеметова.

– Это совсем не весело, – не поддержала ее Надежда Георгиевна. – Я учила Наташу. Девочка она недобрая. И дочки ее тоже. Нехорошо так про детей говорить, но уж такими родились.

– А что насчет ведьм и чертей? – гнула свое Ольга.

– Насчет чертей не знаю, – подумав, не быстро ответила Неустроева. – А вот ведьмы здесь бывают. Вы не думайте, – поймав взгляд Шеметовой, отозвалась учительница. – Я ведь тоже раньше в городе жила. Не таком большом, как Москва, но все-таки. Вот там в ведьм не верится. А здесь, среди болот, да в долгие холодные ночи, во что хочешь поверишь. Думаю, вам стоит уехать.

– А что, ведьмы здесь ближнего радиуса действия?

– Чем дальше от бабки Марфы, тем лучше, – косвенно подтвердила юмористическое предположение Надежда Георгиевна.

В общем, в дом Куницыных Ольга возвращалась в несколько смятенных чувствах. С одной стороны, она была исключительно довольна достигнутыми результатами и даже немножко горда собой. С другой – ей уже не хотелось на вечернюю рыбалку. Ей хотелось – раз уж нельзя в Москву или Рио – в Любино. Все-таки на двадцать с лишним километров подальше от, как выяснилось, знаменитой в этих краях бабки Марфы.

Неустроева жила в самом конце деревне, даже на отшибе. До основных улиц пришлось идти по маленькой, в несколько сотен деревьев, рощице. Несмотря на небольшие размеры леска, он получился довольно темным – вместо вездесущих берез здесь сгустились елки. Да еще тропка петляла, огибая самые колючие места.

От всех этих разговоров про ведьм Ольге было не по себе. Не то чтобы страшно, однако успела пожалеть, что, экономя время, не пошла в обход, по открытому месту. Незаметно для себя ускорила шаг. Уже увидев впереди просвет, спиной почувствовала взгляд. Чушь несусветная, тем не менее рванула чуть не бегом, боясь оглянуться.

И наткнулась на старуху в черном. Она стояла прямо на тропке. Все как в сказках: с клюкой, двумя желтыми зубами во рту и горящими глазами на высохшем, тоже желтом лице. Взгляд был в спину, а встретили с лица.

Вот теперь стало страшно.

Ольга чуть не закричала в голос, но сумела взять себя в руки, глазами выискивая вокруг палку покрепче.

– Што, драться со мной хочешь? – шелестяще засмеялась бабка Марфа.

– Нет, что вы, – неумело соврала девушка.

– Бесполезно, – с какой-то мрачной ленью сообщила старуха. Как будто за последние пять тысяч лет устала от всех этих пугающихся жертв.

– Ну, тогда я пойду, – попыталась обойти ее Ольга.

Бабка, вытянув клюку, откровенно перегородила дорогу.

– Что это значит? – строго спросила Шеметова, но чувствовала, что самообладание покидает ее.

– В суд не входи, – сказала старуха.

– Не поняла, – ответила дрожащим голосом Ольга.

– Все ты поняла, – ведьма опустила клюку, давая проход.

Шеметова рванула так, как будто и не прогуливала физкультуру все пятнадцать лет учебы. Через мгновение обернулась – может, чертова старуха метнет ей клюку в спину?

Но сзади уже никого не было.

Впрочем, Ольга не смогла себя заставить умерить шаг до самого дома.

Влетела на крыльцо, потом – в залу, схватила Олега, сидящего за компьютером, за руку.

– Меня тут чуть черти не съели, пока ты в Интернете сидишь!

– Не съели же, – разумно отреагировал любимый.

– Что еще за черти? – спросила Анна Ивановна, услыхав краем уха.

– Бабка Марфа вроде, – ответила теперь уже ни в чем не уверенная Шеметова.

– Где ты ее видела? – Встревоженная Куницына поставила на стол кастрюлю, которую куда-то несла.

– В леске, когда от Неустроевой домой шла, – объяснила Ольга. – Очень неприятная женщина.

– Привет парням и девчонкам! – Это Виктор вернулся откуда-то. Зашел в дом, весь в удочках – штук семь держал в руках. – Пора собираться, рыбка ждать не будет.

– На рыбалку не едем, – спокойно сообщила ему Анна Ивановна. И в ответ на его немое удивление так же спокойно добавила: – Теперь у нас всех другие планы.

Совещание, устроенное в доме Куницыных вместо отъезда на рыбалку, больше походило на военный совет из какого-то специфического бестселлера, триллер-фэнтези, где «наши» спасают мир от стандартного набора неприятностей: восставших мертвецов, вурдалаков и инопланетян.

Собравшиеся, кроме Олега Всеволодовича, оказались перед лицом опасности максимально мобилизованы и серьезны. Куницыны – потому что здесь выросли, Ольга – потому что менее часа назад смотрела на желтые зубы и в желтые глаза бабки Марфы.

Багров же развлекался по полной. Вспомнил все: святую воду, серебряные пули, осиновые колы. Был готов использовать любое из названных средств во благо перепуганной дамы. Срочно эвакуироваться в Любино, в местную гостиничку (бывший Дом колхозника) – вместо планового завтрашнего отъезда – категорически отказался. Объяснил, что весь в работе, она целиком связана с Интернетом, а будет ли налажена сеть в райцентре, не знал никто, даже головастый и рукастый Виктор.

Наткнувшись на сопротивление рационального, не верящего во враждебную нечистую силу юриста, Куницыны решили привлечь дружественную, тоже не вполне чистую. В деревне каждый семейный клан имел своего колдуна, поняла из неохотных объяснений Шеметова.

«Их» колдун, мало того что «белый», так еще и не был чужд современным достижениям. До дядьки Самсона – вполне подходящее имечко – не пришлось идти по бездонному болоту в мокроступах. До него дозвонились по мобильному, косноязычно объяснив ситуацию – возможно, бабка Марфа отлавливает радиосигнал при помощи ручных летучих мышей.

На все шуточки Багрова Куницыны отмалчивались, а Шеметова злилась. Багров, конечно, крепкий орешек. Однако встреть он в лесу бабку Марфу – сразу отбило бы охоту шутить. К несчастью, после сегодняшних событий эта встреча уже не представлялась гипотетической.

Дед Самсон прибыл минут через сорок, на мотоцикле с коляской, старом-престаром темно-зеленом «Днепре», который, как оказалось, был еще жив только благодаря постоянному присмотру Виктора.

На колдуна он похож не был. Скорее на зоотехника или бухгалтера райпотребсоюза. Необычность проглядывала только при встречных взглядах – дед, ранее выглядевший на семьдесят, вдруг казался старше Мафусаила.