– Вам все ясно? – спросила я у Марии Михайловны.

– В общем-то, да… – в процессе разговора женщина съела всю помаду, и теперь ее бледные губы заметно дрожали. – Но что же с этим делать? Я же не могу вернуться назад и воспитать Сашу по-другому…

– Господи, этого еще не хватало! – искренне воскликнула я. – Вы воспитали замечательного сына! Вадим наверняка гордился бы им. Но… понимаете, прошлое осталось в прошлом. Для всех. Для вас, для Саши. Для Саши позади – детство. Для вас – роль матери ребенка. Теперь вы – мать взрослого человека. Впереди – будущее.

– Мам, может, тебе замуж выйти? – с подростковой непосредственностью вдруг пробасил Саша. – Ты же у меня еще очень даже красивая.

Мария Михайловна вспыхнула, как маков цвет:

– Саша, ну что ты такое говоришь!

– А что? – притворно удивилась я. – Какие ваши годы! Или подумайте о народном театре…

– А меня в баскетбол зовут, – опять встрял «ребенок». – Я думал: несерьезно как-то; а может – попробовать, как вы считаете?

– Думаю, надо пробовать, – серьезно сказала я. – А там видно будет.

– Худшее время для нашей дочери – это тот момент, когда хвалят ее брата, – вздохнула женщина и грациозным, каким-то кинематографическим движением поправила медно-рыжие, тщательно уложенные волосы.

Ее муж согласно кивнул:

– Это очень тяжело. Я сам рос со старшим братом, и наши отношения никогда не были идеальными. Иногда мы ужасно дрались – могли сцепиться из-за какой-нибудь игрушки или дурацкой шутки, но если во дворе кто-то обижал меня, он становился прямо бешеным. А я всегда выгораживал его перед родителями – он был трудным подростком, и у взрослых к нему всегда было много претензий. Помню, как во время особо мощного шухера я прятал его сигареты и выкидной нож у себя под рубашкой… – Мужчина улыбнулся воспоминаниям.

– Расскажите поподробнее о ваших детях, – попросила я. – Какие они?

Родители начали говорить одновременно. Замолчали, не ответив на мою улыбку, взглянули друг на друга. Потом муж жестом предоставил инициативу жене.

– С самого начала с ними очень много занимались. Моя мама – педагог. Когда у Нади выявили слух, мы сразу же пригласили преподавателя. Она подготовила ее к музыкальной школе, и Надя пошла сразу во второй класс. Еще ей очень нравится заниматься теннисом, тренер ее хвалит. В школе тоже все пятерки, хотя гимназия очень сильная. Она с удовольствием готовит творческие работы, бабушка ей помогает. А Илья играет на виолончели. Он сначала хотел гитару, но педагог сумела его убедить, теперь он с удовольствием ходит на ансамбль и еще занимается ушу, ходит в бассейн – это нам наш невропатолог порекомендовала – у него нестабильность шейных позвонков… В школе у Ильи очень хорошо идет язык, недавно мы были во Франции, он сказал, что ему нравится французский, и мы подумали на будущий год нанять учителя…

Женщина замолчала, с некоторой неуверенностью взглянула на меня, снова поправила волосы. Мне показалось, что ей хочется вытащить зеркало и проверить косметику. Мужчина смотрел на жену с каким-то сложным чувством, которое я не сумела понять.

– Что ж, попробуйте теперь вы, – вздохнула я, обращаясь к отцу. – Какие они?

– Надя никогда не ляжет спать, если не сделаны уроки. И это было едва ли не с двух лет: не наденет вещь, если она уже ношенная или на ней пятно. У нее железная воля: она вообще-то по конституции полненькая, недавно решила худеть, не ела вообще ничего сладкого и вкусного – именно того, что любит. Похудела на пять килограммов. Дальше врач запретил, и я пригрозил, что будем кормить насильно, через зонд. Илья всегда злился и плакал, когда в детском садике ему не давали главную роль. До смешного: он всегда дразнил сестру свинкой и терпеть не мог игрушечных поросят, которых она собирает. В прошлом году в школе ставили спектакль, где главным героем был поросенок. Илья двое суток рыдал, что ему не досталась эта роль. Надя говорит: «Лучше бы его не было, зачем надо было рожать второго ребенка?» Илья говорит: «Давайте Надьку-свинку бабушке отдадим, а я с вами спокойно жить буду». На людях они ужасно вежливые и положительные – вы сами видели, а дома так тяжело, что мне с работы не хочется возвращаться…

– Кем вы работаете?

– Я замдиректора в крупной фирме, которая занимается консалтингом.

– А вы? – я обратилась к женщине. – Занимаетесь домом и детьми?

Женщина вздернула подбородок.

– Нет, я художник-модельер. Работаю в Доме моды. Создаю свои коллекции… Но я согласна: у нас прекрасные дети – умные, здоровые и красивые (свободной рукой женщина украдкой постучала по ножке стула). Я занимаюсь любимым делом и достигла в нем больших успехов. В семье все благополучно в финансовом плане (стука по дереву не последовало, значит, дети все-таки важнее)… Но из-за постоянной вражды между детьми все это не приносит мне никакой радости! Ведь Наде всего десять лет, а Илье – восемь. Я просто не выдержу…. Скажите, что нам сделать, чтобы это прекратилось?!

Я молчала довольно долго, исподтишка наблюдая за супругами. Потом решилась:

– Вы знаете, мне кажется, что ваши дети тут ни при чем…

– Как это?! – супруги опять отозвались хором.

– Неужели вы думаете, что мы сами их к этому побуждаем? – саркастически улыбаясь, поинтересовался мужчина.

Женщина сразу бросилась оправдываться, наверняка она уже сама не раз думала об этом:

– Мы всегда старались поровну делить внимание между ними. Я читала книжки по воспитанию. Готовили Надю к рождению брата. Консультировалась с психологом. У меня мама педагог. Они никогда ни в чем не нуждались. Если одному покупали игрушку, то другому тоже обязательно…

– Скажите, пожалуйста, когда вы последний раз были на показе коллекций жены? – спросила я внезапно у мужчины.

– Что-о?! – удивился он, явно сбитый с толку моим вопросом. – Да у меня времени нет, это же днем… И вообще… женские тряпки… для тех, кому заняться нечем… я в этом не понимаю.

– Ну уж… – усмехнулась я. – Красивые девушки, в красивых одеждах, красиво двигаются – чего ж тут не понять?

Мужчина поднял руку, словно защищаясь. Женщина приоткрыла рот, собираясь что-то сказать…

– Будьте любезны, – обратилась я к ней, – объясните мне, в чем суть последнего крупного проекта, над которым работала контора вашего мужа? И какие были сложности?

– А что вы у меня спрашиваете? – мгновенно огрызнулась женщина. – Это его работа – его и спросите… У меня, значит, просто так, тряпки, а у него, видите ли, дело! А что за дело-то? Я-то хоть красоту создаю, это все видят, а у них? Бумажки какие-то или файлы электронные, сидят по тысяче человек в офисах и консультируют друг друга, как воздух продавать… А потом кризисы по всему миру! Дома мы его из-за этой работы не видим… и еще на детей сваливает!

– Перестань, Татьяна! – прикрикнул мужчина. – А кто Надьку едва ли не с пеленок настраивал, что она должна быть во всем лучшей? Ты и мать твоя – педагог! Илюшка же маленький ей в рот заглядывал. И она его тетешкала, учила всему. А как стал подрастать, умнеть и его тоже хвалить начали – так из нее такая злоба полезла! Как же, конкурент! И он тоже начал… А кто настроил? Кто настроил, я тебя спрашиваю?!

– Стоп! – крикнула я.

Мужчина (его когда-то сломанный нос выдавал в нем боксера и не оставлял сомнений в том, что он меня услышит – рефлексы сохраняются дольше всего прочего) замолчал и опустил сжатые кулаки.

Молчали еще с минуту, переживая то, что произошло.

– И что же нам теперь делать? – тихо спросила женщина.

– А теперь давайте учиться быть счастливой семьей, – так же тихо предложила я. – Ведь у вас есть для этого абсолютно всё. Знаете советский анекдот про любовницу токаря Ивана?

– ???

– Советское время, идет торжественное собрание по случаю пятидесятилетия завода. Токарь Иван, отработавший на заводе 20 лет, с женой, оба принаряженные, сидят в зале. Со сцены говорят торжественные речи. Жена на заводе первый раз: